Мекленбургская принцесса

– Я не лгу… матушка.

– Ты раньше никогда не называла меня так.

– Я знаю свое место и никогда не претендовала на что-то иное. Но ведь именно вы приняли меня в своем доме и заменили мне родителей. Даже они не сделали бы для меня больше.

– Это самое малое, что я могла для тебя сделать. Однако время идет, я старею, и тебе необходимо подумать о будущем, ведь я скоро умру.

– Не говорите так.

– Не успокаивай меня, моя девочка. Смерть – такая же естественная вещь, как и рождение, и я готова уйти. Хочу лишь не оставлять незаконченных дел. Скажи мне, отчего ты не захотела больше выходить замуж?

– Зачем? Репутацию мне бы это не вернуло, а вот дочери могло повредить. Кроме того…

– Ты до сих пор его любишь?

– Что?!

– Бедная девочка, влюбившаяся в заезжего принца, да так и не сумевшая забыть это чувство.

– Не просто в принца…

– Вот как?

– Да, ваше высочество. Когда я узнала вашего сына получше, я полюбила его еще больше. О, он оказался совсем не тем блестящим аристократом, поразившим воображение неопытной девушки, какой была я. Нет, он оказался смелым, ловким и хитрым парнем!

– Хитрым?

– Да. Не было ситуации, которую бы он не смог повернуть в свою пользу, ловушки, из какой не нашел бы выход. Я думаю, если бы Иоганну Альбрехту это понадобилось, он сумел бы обвести вокруг пальца любого менялу, победить в диспуте профессора риторики и донага обобрать разбойника.

– Лестная характеристика, ничего не скажешь.

– Прошу прощения, но я говорю о том, что видела своими глазами. Он находил общий язык с аристократами, наемниками, уличными комедиантами…

– Даже так?

– Именно. И есть еще одна вещь, в которой я совершенно уверена.

– В какой же?

– Тот принц, в которого я влюбилась, забыл бы о своей любовнице и ее ребенке на другой день, но тот человек, с которым я сбежала из родного дома, никогда бы так не поступил.

Герцогиня с удивлением взглянула на свою камеристку, но затем кивнула, будто соглашаясь с ее словами. Затем, немного помолчав, спросила:

– Как чувствует себя моя внучка?

– С ней все хорошо, ваше высочество.

– Усердна ли она в науках?

– Ей не все одинаково дается, – дипломатично ответила мать. – Однако учителя хвалят ее.

– Вероятно, не все?

– Не все, – не стала запираться камеристка.

– Это не страшно, – скупо улыбнулась Клара Мария. – Девочка еще очень юна. Ей наверняка трудно придется в жизни, так пусть хоть сейчас немного побудет беззаботна.

– Почему вы так говорите? – насторожилась Марта.

– Ты прекрасно знаешь почему, моя милая. Даже принцессы иногда орошают свои подушки горькими слезами, а ведь им все достается по праву рождения.

– У моей дочери, вашей милостью, есть всё, что необходимо…

– Увы, далеко не всё…

Неизвестно, что хотела добавить старая герцогиня, но тут ее самым бесцеремонным образом прервали бегущие по аллее мальчишки, внезапно оказавшиеся перед повелительницей здешних земель.

– Что вы себе позволяете! – прикрикнула на них Марта, но Клара Мария мягко остановила ее.

– Просим прощения у вашего высочества и вашей милости, – начал Гюнтер, язык у которого был подвешен лучше других, – мы вовсе не хотели никого оскорбить!

– Я не сержусь на вас, дети, – скупо улыбнулась герцогиня, – однако от какой ужасной напасти вы так поспешно бежали?

Тут выяснился пикантный момент: напастью, от которой спасались молодые люди, была дочь Марты. Дело в том, что они имели неосторожность принять ее в свою компанию и играли теперь вместе. Игра, судя по всему, называлась «догонялки», и именно от Марии Агнессы сейчас и улепетывали Руфус с Гюнтером, а та, растрепанная как фурия, неслась за ними, обещая расправиться, как только мальчишки попадутся ей в руки. Прятаться было поздно, и девочка предстала перед лицом матери и бабушки.

– Что это значит? – ахнула Марта и опасливо обернулась на герцогиню.

– Мы играли, – вздохнула Шурка.

– Какой ужас!

– Не ругай ее, – зашлась от смеха ее высочество. – Право, я давно не видела ничего более забавного!

– Как прикажете, – присела в книксене камеристка, бросив многообещающий взгляд на дочку.

– Что-то стало прохладно, – поежилась герцогиня. – Давайте вернемся в замок. Кстати, молодую фройляйн приглашение тоже касается.

Александра, бросив напоследок уничтожающий взгляд на мальчишек, покорно поплелась вслед за матерью и бабушкой. Девочка никогда прежде не бывала в кабинете герцогини и потому осматривалась с большим любопытством. В отличие от других покоев, обставленных с несколько холодной роскошью, в нем было уютно. Мебель была проста, но добротна, стены покрывали ковры и гобелены, а на столе лежали бумаги. Еще отчетливо пахло валерианой и мятой от снадобий, которые принимала хозяйка. Но главным украшением комнаты было висящее на стене зеркало в массивной золоченой раме.

Шурка с любопытством уставилась на свое отражение, пытаясь хорошенько разглядеть тело, в которое занесло ее разум и душу. До сих пор ей удавалось полюбоваться на себя лишь в маленькое зеркальце матери, что было не слишком удобно. Надо сказать, вид у нее был еще тот. Чепец сбился набок, волосы растрепаны, подол платья подран, а физиономия испачкана землей. Но тем не менее оценить себя можно было и так. Что же, руки-ноги не кривые, худа, конечно, до неприличия, но это дело наживное. Лицо чистое, а черты его правильны и, пожалуй, даже приятны. Прическа в ее времени называлась – «я у мамы дурочка», но это легко исправить. Тем паче что волосы были густыми и здоровыми, темно-каштанового цвета, как у матери.

– Видишь теперь, на кого ты похожа? – не преминула укорить ее мать.

– Чучело! – охотно согласилась с ней дочь, вызвав признанием еще одну улыбку у бабушки.

– Хорошо, что ты это понимаешь, – мягко заметила она, устроившись поудобнее в большом кресле. – Видишь ли, голубушка, твой вид не слишком приличен даже для дворовой девчонки, что уж тут говорить о маленькой принцессе!

– А разве я принцесса?