Высшая каста

– А еще ему подстригают волосы и ногти. Это абсолютно живой материал.

– А если он такой живой, то почему не ходит? – с любопытством озирался Мозгалевский.

– Может, потому, что у него вырезали мозг, – без доли иронии парировал Александр Геннадьевич.

– Да, да. Я что-то об этом слышал, – Мозгалевский перешел на полушепот. – Целый институт мозга создали.

– Совершенно верно. Мозг Ильича в мелко порубленном состоянии пребывает и ныне в том самом институте, для этой цели и созданном.

– А в порубленном-то зачем?

– Якобы для исследований. Но по мне так чертовщина какая-то, – поморщился Александр Геннадьевич, на что Красноперов подмигнул друзьям, выражая гораздо большую осведомленность, чем заместитель коменданта Кремля.

– Вот вы смеетесь, Виктор Георгиевич, – насупился чекист. – А здесь и правда капище. Проклятое место.

– Зиккурат, б… – хмыкнул Миша.

– Подобные ритуальные пирамиды строились еще в Древнем Вавилоне, – решил блеснуть своими познаниями перед генералом Александр Геннадьевич. – Ритуальные строения, как и то, где мы находимся, были асимметричны, в них не было одного угла, точнее он был перевернут вовнутрь. Бальзамированное тело являлось энергетическим генератором, в который именно через вогнутый угол поглощалась сила толпы и доставлялась жрецам. Можно в это не верить, списывать на совпадения, как можно считать делом случая и кровавые жертвы, которые приносили к ногам полумертвого Ильича.

– Жертвы? – изумленно пискнула помалкивавшая до сих пор Вика.

– Да, – кивнул офицер. – Известный факт – теракт в Мавзолее 1973 года, когда посетитель подорвал на себе самодельную бомбу. Погибла супружеская пара и тяжело ранило четверых детей. От террориста нашли только руки. Однако мало кто знает, что почти десять лет спустя, в 1982 году очередной смертник в Мавзолее соединил на себе провода. Погибло двадцать человек, сакральные стены были обметаны человеческим фаршем. Вот, смотрите, – Александр Геннадьевич ткнул в небольшие выбоины в мраморной стене. – Это все последствия теракта восемьдесят второго. Самое потрясающее, что хозяину хоть бы хны, ни одной царапины на саркофаге! Ведь что интересно, каждый раз за неделю до теракта в саркофаге ставили более прочные бронестекла.

– А вот об этом я никогда не слышал. – Красноперов не скрывал своего неудовольствия.

– Виктор Георгиевич, у вас свои секреты, у нас свои. Если на меня сошлетесь, вернусь без пенсии к себе на родину. Впрочем, всяко лучше, чем эту спящую красавицу охранять. Буду на Волге рыбу ловить.

– Или ее кормить, – Красноперов без иронии заглянул в глаза чекисту.

– Или так, товарищ генерал, – погребально улыбнулся Александр Геннадьевич.

– А что, если здесь молебен провести, изгнать дьявола. Он в труху и превратится! – инквизиторски твердо изрек Блудов.

– В 2014 году отец Сергий, настоятель с Ганиной ямы, один из шести русских экзорцистов…

– А кто это? – осторожно поинтересовалась Вика.

– Кто бесов изгоняет, – нетерпеливо бросил Блудов, раздраженный, что девушка перебила офицера.

– Так вот. Он, еще три монаха и монахиня провели здесь молебен. Читали заклинательную молитву над Ильичом. Возле саркофага даже сотрудникам ФСО больше получаса находиться нельзя. Наши таксидермисты тут же начинают строчить жалобы. А тут, представляете, два часа святой молитвы! Под конец даже волчий вой слышали, а как вышли, отец Сергий и говорит, мол, назовите имена близких, запишу и молиться за них буду. Так вон Игорь, – чекист кивнул в сторону молодого коллеги, – забыл, как мать родную зовут.

– Да вот уж, – повинился Игорь. – Я-то ее всю жизнь – мама-мама, ну и выскочило имя.

– То-то ты бухал потом с неделю, никак в себя не мог прийти, – прошипел Александр Геннадьевич. – А хозяину хоть бы хны! И глазом не повел. Лежит себе, как живехонький. Здесь, похоже, без кола осинового не обойтись. Виктор Георгиевич, вы ж тогда с нами были.

– Много болтаешь, Саша! – Красноперов рыкнул. – Пошли. Нет у нас времени на твои воспоминания.

Александр Геннадьевич виновато замолчал, подошел к стене и оттолкнул от себя мраморную плиту, ту самую, поврежденную взрывом. Образовался узкий проход, куда проследовала компания, оставив фэсэошное сопровождение в траурном зале.

Красноперов двигался по-хозяйски уверенно, посмеиваясь над мистическим восторгом спутников. Через десять шагов закончились гранитные покои Ильича, и начался коридор, уже не походивший на профилакторий, скорее на больничку. Кабинеты с безликими дверьми закрыты. Пусто и тихо, если не считать технического гула, похожего на работу вентиляции. Однако обилие видеокамер не давало посетителям и малейшей надежды остаться незамеченными.

Коридор перегораживала решетка. Красноперов приложил магнитную карточку. Визгнул зеленый огонек, калитка открылась, и друзья двинулись дальше. Завернув за угол, они уперлись в мощную дверь черного металла, возле которой за секретарской стойкой сидел крепкий молодой человек в черной униформе без опознавательных шевронов. В отличие от офицеров комендатуры он не стал козырять Красноперову, лишь попросил гостей приложить большой палец правой руки к матовой кнопке, соединенной проводом с компьютером. Генерал не стал исключением. Друзья по очереди откатали пальчики, на экране повыскакивали их портреты без каких-либо дополнительных описаний, кроме статуса «доступ № 4». Сотрудник неведомых структур открыл дверь, пропустив гостей в просторный зал, похожий на больничный приемный покой, где словно из-под земли перед ними явился перекошенный годами и недугами субъект.

Глава 7. Искусство вежливого обхождения с чертями

«Чистый Мефистофель, – вздрогнул Блудов. – Не к лицу ему белый халат».

– Здравствуйте, мил-сердечный Виктор Георгиевич. Наконец-то и вы к нам пожаловали. Очень рад. Очень! И друзья с вами. Ох, какая красота! – Странный доктор тут же переключился с генерала на девушку, продолжая тарахтеть, уже обращаясь к Вике. – Я всегда говорил, что настоящая красота – всегда смелая красота. Как же эти хитрецы мужчины уговорили вас последовать за ними?

– Совершенно случайно, – девушка поджала губки.

– Случай, милейшая сударыня, одно из имен Бога, – доктор повернулся к Красноперову. – У нас все готово. Но сначала пройдемте ко мне.

– Лекцию слушать, профессор? – Недовольство генерала не осталось незамеченным собеседником. – Да, хочу лично представить моих товарищей, которых заочно вы уже знаете, наверное, лучше меня – на Викторию вы уже обратили внимание, а это Владимир Романович и Михаил Арленович. Перед вами же, господа, светило советской алхимии и каббалы – Лев Моисеевич Ва… – Красноперов осекся под строгим взглядом доктора. – Хорошо, хорошо, обойдемся без титулов и фамилий. Просто – гений, чудотворец. Надеюсь, Лев Моисеевич, на этот раз государственной тайны я не нарушил.

Лев Моисеевич снисходительно кивнул, открыл ближайшую дверь и пропустил гостей в тесный, выполненный в светлых тонах кабинет с уютным приглушенным светом. Из мебели лишь стол, диван и два кресла, обтянутые кремовой кожей.

– Присаживайтесь, господа. Располагайтесь.

– Чем бы утешиться? Коньяка нет, профессор? – непринужденным хамством Красноперов пытался ответить на жесткий взгляд доктора.

– А вам, господин генерал, как я понимаю, что водку пить, что на пулемет бросаться, лишь бы с ног сшибало? – парировал Лев Моисеевич.

– Не пьянки ради, а чтобы не отвыкнуть. – На помощь другу-генералу пришел Мозгалевский, уловив в диалоге нервную закипь.

– Увы, специфика нашей, так сказать, процедуры требует абсолютно ясного сознания. Разрешите предложить вам липовый мед под ромашковый чай?

И уже через минуту миловидная секретарша в белом халате внесла поднос с чашками.

– Итак, – командно начал Лев Моисеевич, – мы получили результаты ваших тестов и анализов. Психофизическое состояние в норме. Все формальные вопросы улажены. Препараты готовы. Можно приступать. Но для начала я хочу посвятить вас в тонкости этого удивительного процесса, который в среде нашей богемной клиентуры получил название «дримтриппинг». Отцом-основателем проекта по праву считается Лев Борисович Збарский, человек судьбы удивительной. Уверен, что опыты по дримтриппингу он ставил на себе, получив результаты, опережающие наши разработки. После смерти Хозяина, – Лев Моисеевич почтительно склонил голову, – нам, точнее нашим коллегам, удалось получить его мозг для исследования в рамках отдельного института. Уже в двадцатых годах прошлого столетия была создана уникальная лаборатория, должная разрешить задачи, которые официальная наука отрицает, а церковь считает колдовством и сатанизмом.

– Чего один только ваш Ильич стоит, – проскрипел богобоязненный Блудов.

– Видите ли, Михаил Арленович, всякий прогресс, в том числе и научный, дело рук самоубийц. Почти каждое революционное открытие стоит жизни. Ученых от рук инквизиции погибло больше, чем цыган от рук нацистов. Даже вполне уже цивилизованная Российская империя в 1881 году отправила на эшафот гениального Кибальчича, придумавшего ракету, на которой Советский Союз взлетел в космос, покорив весь мир. Владимир Ильич до сих пор стоит на страже всей государственной, как изволил выразиться господин генерал, каббалистики. Это столп, священный громоотвод пещерной ненависти общества и церкви к истинной науке, которая творит совершенное завтра несовершенного мира.

– Что вы имеете в виду? – насторожился Блудов, взвешивая риски таинственных обрядов с собственным мозгом.

– Все смирились, что в центре Святой Руси, – Лев Моисеевич победоносно оскалился, – стоит зиккурат, в котором лежит полумертвый тиран, эту самую Святую Русь уничтоживший. Но кроме православных маргиналов, всем глубоко наплевать, что государство уже почти сто лет тратит огромные бюджеты на эксперименты с человеческим биоматериалом, на синтез психоактивных веществ, на промывание мозгов, на опыты с мертвыми и изучение магических свойств крови.

– А, так вы еще и вампиризмом занимаетесь? – хохотнул Красноперов. – Хороший бизнес, Лев Моисеевич. Берете бабки страшные, потом кошмарите до икоты. Посмотрите на них, они же сейчас сбегут отсюда.

– Вампиризм, как секрет неувядаемой молодости, научно обоснован еще в двадцатые годы нашим коллегой Паулем Каммерером, который стоял у основ советского научного мистицизма, – ничуть не задетый иронией генерала продолжал профессор.

– И что, реально омолаживает? – оживилась Вика.

– Смотрите. – Лев Моисеевич подошел к книжному шкафу, достал небольшую брошюру, изрядно пожелтевшую от почтенного возраста, и протянул гостье.

– Пауль Каммерер. «Смерть и бессмертие». Государственное издательство, 1925 год, – вслух прочитала Виктория.