Коммуна

«Один только 132-й Парижский батальон захватил в парке Нейи в плен 15000 жандармов».

И все это – ложь. Ложь, часто доходящая до смешной нелепости. Несколько дней Коммуна рассказывала Парижу о храброй маркитантке 44-го батальона из Белльвиля.

Ее похождения начались с того, что она наливала водку коммунисту-артиллеристу. Артиллериста надвое разорвало снарядом версальцев. Тогда храбрая маркитантка выпила стакан водки, предназначавшийся мертвецу, и заняла его место у пушки.

И до того удивительно работала эта маркитантка Коммуны, что «через двенадцать минут заставила замолчать все батареи Медона»…

Теперь трудно понять, как могла Коммуна извергать такую ложь, совершенно глумящуюся над теми, для кого это писалось и говорилось, совершенно презирающую свою же чернь, свой двуногий человеческий скот, который-де должен верить всему, что вдалбливается в его головы.

Коммуна могла так лгать только в расчете на свою победу, когда ее ложь все равно заполнит, исказит мир.

Коммуна – это замена мира ложью, обессмысливание человека, беспощадное злодейство над ним и беспощадная дрессировка его на убой…

Но Коммуне никогда не удавалось до конца удушить всю жизнь, прикончить дух человеческий, и никогда не удавалось Коммуне заставить замолчать пушки.

И как в 1871 году, все ближе, ближе французские батареи версальцев день и ночь глухо рыли воздух вокруг Парижа, так в 1939 году испанские батареи Франко все ближе смыкались вокруг Мадрида, покуда не сомкнулись.

Так заговорят скоро и сомкнутся русские батареи вокруг Коммуны в Москве.