Убийство под Темзой

– Это административная столица графства Корнуолл. А он не обмолвился, когда там был?

– Нет, но, естественно, ещё до посещения России.

– Интересно, – задумчиво вымолвил полицейский. – А перед смертью профессор вам ничего не сказал?

– Он произнёс всего одну фразу.

– Какую?

– Найдите его.

– А кого именно, он не уточнил?

– Нет.

– Жаль.

– А могу ли я получить этот разговорник?

– Мы вернём его жене покойного. Вы можете обратиться к ней.

– Так и сделаю.

– Вы придёте на похороны?

– Хотел бы, но я не знаю ни адреса покойного, ни даты похорон.

– Он жил в доме номер семь по Кенсигтон Парк Гаденс (Kensington Park Garden). Улица находится в районе Ноттинг-Хилл (Notting Hill). Тихое местечко, облюбованное писателями и учёными. Раньше там была деревушка, относящаяся к графству Мидлсекс (Middlesex), но потом её присоединили к Лондону и этот район преобразился. Его застроили новыми домами. Хоронить его будут во вторник на местном кладбище.

– Спасибо.

Инспектор Джебб кивнул в ответ, поставил точку в конце предложения и, придвинув Климу протокол, сказал:

– Извольте расписаться в двух местах. Здесь и здесь.

Перо заскрипело от размашистых, точно рисованная пружина, линий. Глядя на замысловатые завитушки, полицейский хитро улыбнулся и вымолвил:

– Судя по росписи, мистер Ардашев, у вас серьёзные карьерные планы.

– Пока у меня лишь один план – поскорее выбраться отсюда.

– Как я уже сказал, вашу судьбу решит суд. Вас доставят туда не на «Чёрной Марии» (тюремном фургоне), а в полицейской карете в сопровождении констебля, как важного свидетеля.

– Благодарю вас, сэр.

Через пятнадцать минут, Клим Ардашев, морщась от июньского солнца, вышел из ворот тюрьмы на Кингс-Кросс-Роуд в сопровождении констебля. Полицейский благосклонно разрешил задержанному покурить. Дорога в здание суда заняла две четверти часа.

IV

Коронерское дознание во многом походило на судебное заседание, не раз посещаемое студентом Ардашевым в России. Правда, тут были свои особенности.

Коронер – сухопарый, напоминающий профилем ворона, человек лет сорока пяти, облачённый в строгий костюм, белоснежную сорочку и чёрный галстук – пригласил судебного медика.

В залу вошёл невысокий, толстый и круглый, как бильярдный шар, человек. Промокнув платком потную лысину, он зачитал выводы медицинского исследования трупа профессора Генри Пирсона. Из него следовало, что смерть означенного лица наступила в результате колото-резанного проникающего поранения гортани и повреждения сонной артерии. Закончив чтение, он положил на стол коронера заключение и удалился.

Дознание перешло к допросу свидетелей. Первым была приглашена тридцативосьмилетняя леди, обнаружившая ещё живого, но уже получившего ранение, потерпевшего. Назвав свои данные, адрес проживания и род занятий, свидетельница показала, что присутствующий в судебном заседании молодой человек подбежал к лежащему профессору с противоположной стороны уже после того, как она к нему приблизилась и позвала на помощь. Дама так же сообщила, что видела незнакомца, который шёл ей навстречу. Он был среднего роста и, скорее всего, в котелке. Лица его она не запомнила и каких-либо других особых примет назвать не смогла, поскольку лампы в тоннеле светили тускло. Второй свидетель – констебль, поспешивший на место происшествия так же ничего толкового сообщить не смог, кроме того, что увидел склонившегося над телом свидетеля, находящегося в зале. Полицейский арестовал его, потому что на его одежде и руках были следы крови. Это и послужило основанием для задержания. Третьим свидетелем оказался клерк из банка. Ничего дельного он сообщить не смог, кроме того, что видел окровавленное тело, окружённое любопытными прохожими. Четвёртым очевидцем, представшим перед судом, был старик лет шестидесяти пяти. Он так же заявил, что задержанный на его глазах молодой человек, подбежал уже к лежащему на спине потерпевшему. Наконец, пришёл черёд Ардашева. Он в точности повторил всё, что двумя часами ранее показал под протокол инспектору Джеббу. Коронер задал студенту несколько малозначимых вопросов, кивнул и пригласил детектива. Полицейский поведал о найденных рядом с профессором ноже и розе из красной материи, а так же о золотом брегете и англо-арабском разговорнике Спиерса. В него был вложен билет на поезд до Ливерпуля, а в боковых карманах пальто – пенковая трубка и кожаный кисет с табаком.

– Билет? – глядя, в блокнот, осведомился коронер.

– Да, в Ливерпуль, на боут-трейн,[29 - Boat-train – поезд, чьё прибытие в портовый город согласованно с пароходным расписанием. Такие составы ходили из Лондона в Ливерпуль и Саутгемптон.] – ответил инспектор.

– Больше ничего не нашли?

– Нет.

– А трость? – воскликнула с места симпатичная блондинка лет двадцати пяти в траурном одеянии. – У мужа была трость с ручкой из рога носорога в виде креста и змеи, обвивающей верхнюю часть ствола. Он вышел с ней из дома.

– Миссис Пирсон, я понимаю ваше горе, но порядок есть порядок. Вы можете задавать вопросы только с моего разрешения, – уточнил коронер.

– Простите, – вытирая слёзы платочком, ответила дама.

– Так что насчёт трости? – глядя на детектива, проронил коронер.

Джебб растеряно пожал плечами.

– На месте преступления её не оказалось.

– А вы? – обращаясь к констеблю, выговорил коронер, – трость видели?

– Никак нет.

– А вы, мадам? – глядя на первую свидетельницу, осведомился коронер.

– Не помню, – поднявшись с места, заметила леди. – Кажется нет.

– Кто-нибудь из свидетелей видел трость?

Ответа не последовало. В зале стояла тишина.

– Сэр, позволите вопрос? – вновь воскликнула миссис Пирсон.

– Да, пожалуйста.

– А куда делось портмоне мужа? Дорогое, из крокодильей кожи, – всхлипывая осведомилась вдова.

– Что скажете? – вновь обратился к инспектору коронер.

– Мы его не обнаружили.