Приговор

Петроград захлестнули погромы, аресты и обыски. По городу сновали грузовики с солдатами и матросами. Наступили чёрные зимние вечера. Холод и страх наполнили каждый дом, каждую квартиру. Жизнь сотен тысяч людей сузилась до простого желания обрести покой и найти еду.

Вскоре, двадцать четвёртого числа того же месяца, большевики издали декрет № 1 «О суде». Согласно этому документу, вся недавняя судебная система упразднялась, включая и адвокатуру. Петроградские присяжные поверенные и их помощники ещё пытались сопротивляться. В тот же день они созвали экстренное совещание под председательством Иосифа Гессена и приняли постановление, в котором отмечалось два основных момента: во-первых, все присутствующие признали, что декрет, как исходящий от организации, незаконно захватившей власть в стране, не имеет силу закона, а во-вторых, – члены адвокатуры должны продолжать свою работу до приостановления деятельности судов насильственным путём.

А двадцать восьмого ноября, в знак протеста против узурпации власти большевиками, адвокаты собирались устроить шествие к Учредительному собранию, однако так никто никуда и не пошёл. Не хватило смелости.

В это трудное время Ардашевы решили покинуть столицу и отправиться в Ставрополь.

На железной дороге теперь творился невообразимый хаос. Повсюду шныряли красные патрули, которые под предлогом проверки документов и поисков офицеров, занимались обычными грабежами. Поскольку путь пролегал через занятые большевиками районы, Клим Пантелеевич и Вероника Альбертовна взяли с собой минимум вещей, но всё равно жёлтый глобтроттер набился под завязку. Деньги и ценности пришлось зашивать в одежду и прятать в двух потайных отделениях чемодана.

Занимая место в обычном вагоне, статский советник услышал знакомый слегка скрипучий голос. Когда его обладатель, идя по проходу, поравнялся с Ардашевым, он от неожиданности замер.

– Клим Пантелеевич? Какими судьбами?

– Вероятно, теми же что и вы, Михаил Архипович.

– В Ставрополь?

– Да. А вы?

– Тоже.

– У нас пока одно место свободно. Прошу.

– Благодарю.

– Это моя супруга – Вероника Альбертовна.

– Очень приятно, – мужчина склонил голову в вежливом поклоне.

– Михаил Архипович Летов. Мой старый знакомый по Персии, – рекомендовал Ардашев.

– Вы тоже служили в МИДе? – спросила Вероника Альбертовна.

– Можно и так сказать, – улыбнулся тот.

– А вы, я смотрю, налегке.

– Взял только сумку с самым необходимым. А чемодан сдал в багаж. – Летов склонился к уху статского советника и прошептал: – Я соорудил в нём двойное дно. Там у меня парадная форма с наградами. Теперь, как видите, безопаснее путешествовать в статском платье.

– Это так, – вздохнул Клим Пантелеевич. – А в столице давно?

– Я почти окончил курсы Николаевской военной академии, когда случился этот переворот.

– Понятно. Но звание у вас, вероятно, не меньше войскового старшины? – тихо осведомился Ардашев.

– Угадали.

– А здесь не хотите остаться?

– Жить в Петрограде и спокойно смотреть, как обезумевшая толпа грабит и унижает народ, я больше не могу. Надо что-то предпринимать. На юге, говорят, генерал Корнилов собирает Добровольческую Армию. Вот я и решил наведаться в Ставрополь. Мать увижу, сестру, отдохну немного, а потом – на фронт, красных бить.

– В Персии ещё долго были?

– Нет. Уехал вскоре после вас.

– А вы себе не изменяете. Так и носите карманные часы на правой руке. Снимите. Они не подходят к вашей простой одежде.

– Вы правы, – расстёгивая кожаный ремешок, согласился Летов. – Не подумал.

– Документы надёжные?

– Да вот, полюбопытствуйте, – он протянул Ардашеву сложенный вдвое лист с печатями и подписями. – Купил на Мойке, у тамошних «делателей марок» за восемьдесят рублей. Называется «мандат». Согласно ему, я самый настоящий «товарищ». Выполняю решение их Центрального Комитета. Командирован в Ставропольскую губернию для выполнения мобилизационного плана.

– Что ж, неплохо исполнено, – статский советник вернул документ.

Раздался третий удар станционного колокола, и поезд, издав гудок, двинулся.

Дорога до Кавказской казалась бесконечно долгой. Состав шёл медленно, часами простаивал на станциях, но на третьи сутки, подрагивая на стрелках, достиг станции. Кто-то побежал за кипятком, а большинство, боясь встречи с пьяной солдатнёй, остались в вагоне.

В это самое время местный патруль решил поживиться чужим добром и под предлогом поимки офицеров, надумал устроить обыск в багажном отделении.

К радости ехавших с фронта дезертиров, а теперь бойцов Красной армии, в потаённом отделении чемодана Летова обнаружили парадный мундир войскового старшины с наградами. Пытаясь найти хозяина, большевики стали силой снимать рабочие куртки и пиджаки с подозрительных, как им казалось, гражданских лиц.

У одного «рабочего» под курткой и рубахой оказалась полевая офицерская гимнастерка с погонами и Георгиевским крестом на груди. Неуправляемая людская масса ревела от предвкушения расправы над капитаном.

– Господи, что же они с ними сделают? – в ужасе прошептала Вероника Альбертовна, вглядываясь в вагонное окно.

– К сожалению, мы уже ничем не сможем ему помочь, – негромко выговорил Ардашев.

Один из дезертиров протянул руки к погонам и матерно выругавшись, заорал:

– Вот сейчас сорвём с тебя, паскуда офицерская, погоны и заставим сожрать, а не съешь – поставим к стенке.

Георгиевский кавалер спокойно отстранил протянутые к нему грязные руки солдата, медленно снял погоны, положил их в левый нагрудный карман, вынул из кобуры револьвер, приставил наган к своему виску и, глядя в расширенные от страха зрачки большевика, нажал на спуск. Раздался выстрел. Сраженный капитан рухнул на перрон. Забрызганная офицерской кровью мерзкая рожа красноармейца замерла в недоумении.

Вероника Альбертовна расплакалась и, глотая слёзы, вымолвила:

– Да что же это? Звери они, что ли? Ведь русские же люди, а сколько злобы, сколько ненависти…Откуда это у них?

– Успокойся, дорогая, прошу тебя, – Клим Пантелеевич обнял жену и привлёк к себе.

– Он погиб, не позволив до себя дотронуться. Человек чести, – тихо выговорил Летов.

– Пожалуй, нам лучше не ждать, а перейти на ставропольский поезд – предложил статский советник. – Они не успокоятся, пока не перетрясут всех пассажиров и не найдут казачьего офицера. Сколько им на это понадобится времени – неизвестно. Да и вам не стоит рисковать лишний раз. Даже несмотря на штатский маскарад, выправкой и усами вы слишком смахиваете на лихого казачьего офицера.

– Да, конечно. Надо выбираться из вагона.

Как выяснилось на станции, поезд на Ставрополь ожидали к вечеру следующего дня. Но удача не обманула ни Ардашевых, ни Летова: возница пароконного экипажа за хорошую плату согласился довезти троих человек до Ставрополя.