Когда же они прилетят
Потом он сказал, что один из видных астрономов, выдвинул гипотезу, что наша планета Земля некогда странствовала от галактики к галактике по просторам вселенной. Гипотеза, безусловно, красивая, но сам уфолог в это не верит: ведь Вселенная родилась около пятнадцати миллиардов лет назад, и если это время разделить на расстояние хотя бы до одной из ближайших галактик, то получается, что наша планета должна иметь скорость, гораздо большую, чем она имеет.
Далее уфолог рассказал о тайнах бермудского треугольника; поведал о том, что в Соединенных Штатах Америки на одной из секретных баз изучают летающую тарелку не то сбитую американцами, не то потерпевшую крушение, и есть определенные успехи.
– Почти всегда чудо приходит не с той стороны и не в том облике, в каком его ожидают увидеть люди. Еще древние говорили: «Кто в чудо не верит, тот его не замечает». Реалист смотрит на птиц скучным взглядом. А разве не чудо, что эти созданья умеют летать? Глядя на них, какой-то чудо-мечтатель захотел так же взвиться к небу и парить под облаками, и он и ему подобные изобрели самолет! Взгляните на звезды. Считающий, что в мире нет чудес, смотрит на них равнодушно или, в крайнем случае, отметит, что в них есть что-то красивое. И лишь отчаянный романтик видит, что они прекрасны, они завораживают! Он видит у этих далеких светил прекрасные планеты, где растут леса, потрясающие своей красотой, возвышаются необыкновенные горы, текут сказочные реки, впадающие в грандиозные моря и океаны. Так давайте же не примкнем к стае активно в чудо не верящих, ибо своим неверием они убивают чудо. Человечество обязано своим процветанием именно чудакам: благодаря мечтателям оно покорило небо, бороздит океаны и теперь заглядывается на межзвездное пространство, и не далек тот день, когда и это станет реальностью.
Под впечатлением рассказа ученого Дик даже забыл на время о своем друге мышонке, но лекция закончилась и он, выйдя на улицу со своими родителями, глядя в синее небо, где очень высоко над Землей медленно и величаво плыли белые пушистые красивые облака, и подумал: наверно, они скоро прилетят. Скорей бы!
Идя по дороге, Элен делилась своими впечатлениями с обнявшим ее за плечи Сэмом, их сын весело гонял воробьев, купавшихся в дорожной пыли. Потом их окликнули соседи, шедшие позади, и они остановились, чтобы пойти дальше вместе.
– Ерунда все это, – проговорил Сэм. – Шарлатан этот ваш ученый. Вот ты, Джеймс, скажи, – обратился он к мужу соседки, – если коммунисты сбросят свои атомные бомбы, инопланетяне появятся, чтобы нас спасти?
Джеймс покачал головой из стороны в сторону:
– Я прожил в России три месяца. Ты говоришь – они империя зла. А я тебе скажу: у них самые крутые боевики – это или об их революции, или о Второй Мировой Войне, а уж мультфильмов, где дятлы, пингвины, утки или мыши издеваются над другими животными, или про убийства у них нет вообще. А включи у нас телевизор: какой-то обиженный вояка или полицейский разносит полгорода, чтобы доказать, что он прав; горы трупов, реки крови. И это смотрим мы и наши дети. Нет, о стране надо судить по ее жителям, а не по правительству.
Сэм удивленно приподнял брови:
– Ты сочувствуешь коммунистам? – изумился он.
– Нет, не сочувствую, – ответил Джеймс. – Я думаю, что они поспешили со своим светлым будущим. Хотя, кажется мне, жить и не думать о деньгах, наверно, не очень плохо.
– Мама, – встрял в разговор Дик, – можно я побегу в лес?
– Можно, милый, – ответила Элен. – Только сначала переоденься.
Не дожидаясь более родителей, мальчонка помчался домой, быстро там надел повседневные штанишки, натянул старую рубашку и, держа в руках новенький фонарик, побежал в пещеру к своему другу. Темноты в ней он уже не боялся.
Мышонок неслыханно обрадовался ребенку; яркий фонарик немного слепил его, и он предложил мальчику прикрыть его листом бумаги.
– А знаешь, – проговорил Дик, – я теперь понял, кто ты. Ты – инопланетянин. Твой корабль потерпел крушение, и ты со своим экипажем поселился здесь, правда?
– Нет, Дик, – ответила летучая мышь, – мы – земляне.
Но, может быть, малыш неправильно его понял – он еще плохо знал этот язык.
Они снова принялись рисовать, (правда, рисовали они по-разному: у Питера зрение отличалось от человеческого, и он видел мир немного по-другому); учились друг друга понимать. Питер никак не мог выговорить ни одного человеческого слова, но он очень хорошо все понимал…
Уже вечером мышонок сказал Дику, что мальчику пора возвращаться домой, а то мама будет беспокоиться и опять придет сюда. Друзья попрощались и Дик, тяжело вздохнув, поплелся домой. Солнце начинало садиться за горизонт.
Следующим утром Элен уехала к сестре в Иглрок, и мальчик остался с отцом.
Нельзя сказать, что Сэм не любил сына, он просто хотел вырастить из него решительного, волевого, твердого и сильного мужчину, поэтому и держал себя несколько жестковато в отношении к ребенку. Но Дик, чувствуя эту отдаленность в общении с отцом, думал немного по-другому – он думал, что отец вовсе не любит его и слегка побаивался Сэма. Поэтому малыш с удовольствием проводил дни на пролет в пещере с Питером, но, боясь рассердить отца, он старался всегда приходить вовремя к обеду и ужину, принося каждый раз после этого по несколько кусочков сахара в подарок летучему мышонку.
Так прошло несколько дней. Дик все свои свободные часы проводил в пещере с Питером. За это время они очень сдружились и стали неплохо друг друга понимать, хотя и говорили каждый на своем языке. И однажды мальчик, припоминая слышанные им рассказы о том, что летучие мыши пьют кровь, спросил мышонка:
– Питер, а почему вы пьете кровь?
Мышонок посмотрел на ребенка своими внимательными огромными глазками.
– Понимаешь, Ричард, – пропищал он, – этот вопрос, наверно, труден для понимания в твоем возрасте, но я постараюсь тебе объяснить. Все дело в морали, а мораль у каждой цивилизации своя. Мы пьем кровь больных животных, мы им помогаем; но для меня невыносимо слышать, и уж я совсем не могу понять того, как можно убивать животных и есть их мясо. Видишь: для тебя дико то, что мы пьем кровь, а для меня – то, что вы едите живых существ. Кто к чему привык.
Поняв, что для обоих этот разговор не очень приятен, они, по молчаливому согласию, сменили тему и больше не возвращались к ней. Только однажды за обедом малыш отказался съесть кусок мяса, положенный ему в тарелку. Сэм накричал на него и заставил съесть. Дик, хныча, давился не лезшим в горло куском, но побоялся перечить, а затем, дождавшись, когда отец вышел из кухни, выбросил его в окно.
– Съел? – вошедший в кухню Сэм бросил взгляд на тарелку сына. – Мой посуду и иди гуляй.
С этим ребенок справился быстро и вскоре уже бежал к заветной пещере меж зеленых деревьев густого леса. Так же целеустремленно он несся туда и на следующее утро после завтрака и нехотя покидал своего друга, спеша к обеду домой.
В этот день у его дома собралась огромная толпа мужчин, шумно о чем-то кричавших.
– Что случилось, папа? – спросил Дик, заметив в толпе отца.
– Летучие мыши сегодня ночью перекусали у Билла все стадо коров. Они у него и так больные…
– Кончать с ними надо! – крикнул небритый здоровяк в грязных джинсовых брюках, серой рубашке с закатанными рукавами и жилете, и нестройные, но громкие возгласы раздались в знак одобрения. – Давайте, парни, берите спички, наберем в лесу сухих веток и уничтожим этих кровососов!
Не прекращая гомона, люди решительно направились к лесу.
– Нет!! Не надо!!! – закричал Дик.
Но никто не обратил на него внимания.
Малыш со всех ног бросился в пещеры.
– Дик! – крикнул ему вдогонку отец. – Быстро иди домой!
Мальчик уже не слышал его.
В боку болело от быстрого бега, ноги уставали, цеплялись за валявшиеся на земле сухие ветки, и он спотыкался, падал, но сразу же поднимался и, стараясь не сбавлять скорости, глотая воздух открытым ртом, мчался вперед, где-то уронил свой фонарик, но даже не стал останавливаться, чтобы найти его.
– Поднимайтесь!!! – закричал он, едва влетев в пещеру, споткнулся и упал на острые камни, разодрав себе до крови колени и поцарапав руки. – Поднимайтесь!!! – не обращая внимания на боль, орал он, вставая на ноги. – Сюда идут люди! Они хотят убить вас!
Летучие мыши, разбуженные криком мальчика, подняли громкий шум, но ребенок никак не мог сообразить, понимают ли они его.
– Питер! – снова закричал Дик. – Питер! Сюда идут люди! Они хотят убить вас!
Но куда им было лететь – летучие мыши становились беззащитными при дневном свете.
А меньше чем через десять минут появились люди. Зажигая сухие ветки, они с воплями бросились на мышей, и далее каждый радостный крик гласил об уничтожении еще одного кровососа.
Напрасно Дик, плача, бросался к людям, кричал, чтобы они остановились, перестали убивать летучих мышей; его никто не слушал, и все только отталкивали, от чего он постоянно падал и каждый раз ранился.
– Стойте!!! – кричал малыш. – Стойте!!! Они же живые!!! Они умные!!!
На ребенка никто не обращал внимания. Вошедшие в азарт люди убивали уже ради удовольствия, и каждый старался убить побольше.
Кто-то кинулся к пищавшему от ужаса Питеру, висевшему на стене, но мальчик бросился на перерез и, успев схватить друга раньше, все еще плача, помчался к выходу.
Рыдая, он бежал по лесной тропинке домой, сжимая в руке под рубашкой тихо пищавшего мышонка. И вдруг он столкнулся с отцом, шедшим к пещере. Встреча была настолько неожиданной, что Дик не сразу попытался вырваться, а потом уже было поздно – Сэм крепко держал сына за руку.
– Что у тебя под рубашкой? – сухо спросил он.
Ребенок, прижав друга к груди, снова попробовал вырваться, но не смог.
Сэм потянулся к руке малыша, скрывавшейся под рубашкой.
– Нет!!! – закричал Дик и вцепился зубами в руку отца.
Разозленный Сэм сильно ударил сына по лицу и вытащил его руку из-под рубашки.
– Кровососов спасаешь? – зло выговорил он и, выхватив мышонка, с силой бросил его на землю.
– Нет!!! – снова закричал ребенок, видя, как отец поднимает ногу, чтобы раздавить летучую мышь, толкал Сэма, но не смог сдвинуть его с места.
Громко запищал Питер, ничего не видя своими огромными ночными глазами.
Хруст костей разнесся недалеко. Дик, рыдая, изо всех сих колотил своими детскими кулачками отца, а тот тянул его домой.
Истерический плачь ребенка заглушал пение птиц; крупные слезы ручьем текли по его щекам; постоянно, не останавливаясь, он выкрикивал имя друга и только рыдания, прерывали его, словно он заикался.
Сэм притянул мальчика домой, закрыл его в детской комнате и пошел в кухню, достал из холодильника банку пива и, открыв ее, сделал большой глоток.
Вскоре рыдания малыша утихли и Сэм усмехнулся: ну вот сын и успокоился. Но, проходя мимо комнаты Дика, он услышал, как ребенок тихо с кем-то разговаривает. Сэм резко открыл дверь. Никого, кроме сына, сжимавшего что-то в кулаке, в комнате не было.
Молча отец подошел к мальчику, смотревшему на него глазами, полными ужаса, и разжал его кулак. Рука Дика оказалась пуста. Сэм немного удивился, но виду не подал и, выйдя из комнаты, остановился у двери, чувствуя, что чего-то он недопонимает.
– Выходи, Питер, – послышался приглушенный стенами голос ребенка. – Он тебя не нашел.
Сэм снова приоткрыл дверь. Малыш на этот раз сидел за столом и что-то рисовал карандашом на бумаге, разговаривая с кем-то невидимым. Он вспомнил: Элен что-то говорила ему, что у Дика появился друг – летучая мышь, которую он назвал Питером.
«Довела ребенка до сумасшествия своими сказками», – зло подумал он.
А малыш положил на стол карандаш и, взяв в руки своего невидимого друга, начал его гладить, не переставая разговаривать спокойным ровным, слегка медлительным голосом.
Сэм прикрикнул на него, но мальчик никак не отреагировал. Отец подошел твердым шагом к сыну и положил руку ему на плечо. Дик по прежнему вел себя так, словно он находился в комнате наедине со своим другом-мышонком. Сэм схватил сына и поднял его из-за стола. Ребенок умолк. Их глаза оказались на одном уровне. Лицо мальчика выглядело безмятежно. Сэм заглянул в глаза сыну – они тоже были спокойными и… пустыми… бездумными.
Отец вздрогнул и опустил малыша на пол. Почувствовав, что он свободен, Дик, медлительными движениями, снова забрался на стул, и, взяв карандаш, принялся дорисовывать картинку, переговариваясь с несуществующим Питером.
Картинка получалась очень красивая – ночной лес, горы, пещера. А, ведь, раньше – всего три дня назад – Дик совсем не умел рисовать.
К вечеру Сэм убедился окончательно – его сын сошел с ума.
Взяв машину у одного из жителей Литлвиля, он повез малыша в больницу в соседний город, несмотря на то, что близилась ночь.
А Дик вел себя так, словно отсутствовал в этом мире, и все время разговаривал с летучей мышью, задавал ей вопросы и сам же на них отвечал все тем же ровным, не выражающим никаких эмоций голосом. Он словно не чувствовал, как отец тянет его к машине, везет куда-то; он разговаривал со своим другом.
Сэм, слыша монотонно разносящийся голос сына, крепче сжал челюсти и сильнее надавил на педаль газа.
В больнице молодая медсестра, первой попавшаяся ему на глаза, не стала кричать, что он приехал не вовремя. Она проводила Сэма и мальчика к одному из кабинетов и, проговорив не долго по телефону, убедила какого-то врача приехать из дома.
Минут через десять доктор появился, проводил отца и сына в свой кабинет.
Отрешенно Сэм наблюдал, как психиатр тщетно пытается вклиниться в разговор мальчика и воображаемого им летучего мышонка, проверяет рефлексы малыша, его реагирование на окружающую среду, изучает его рисунки.
Через час доктор сдался. Он подошел к Сэму и проговорил:
– Ваш ребенок получил сильное психологическое потрясение. Что-то случилось с его другом по имени Питер. Но кто этот Питер – я не могу понять. Судя по его разговору, это какой-то ночной зверек, умеющий летать.
– Это летучая мышь, – поникше-усталым голосом ответил Сэм.
– Вероятно, вы правы, – проговорил доктор. – Вы держите дома летучую мышь? – его голос стал удивленным.
– Нет, – мотнул головой Сэм. – Скажите, доктор, вы сможете ему помочь?
Психиатр ответил не сразу, и ответ его был расплывчатым, и Сэм понял – надежды почти нет.
…За полночь они вернулись домой. Сэм раздел сына и уложил его спать.
Дик проспал долго. Сэм всю ночь просидел у его постели. Глядя на спящего, безмятежного во сне сына, он думал, – надеялся, – что, может быть, к утру все встанет на свои места. Думал и молился. И проклинал себя.
Но, проснувшись, мальчик, как и вчера, разговаривал со своим другом Питером и рисовал горы, деревья, луну, реки.
И было в этих рисунках что-то завораживающе-неземное, нечеловеческое…
В полдень приехала Элен. Слезы появились у нее на глазах.
– Я оставила тебя с ребенком всего на три дня, – укоряюще проговорила она. – Что же ты за зверь такой, Сэм?
Она обняла сына и тихо заплакала. А тот, словно не чувствуя, что его обнимает мать, продолжал разговаривать с Питером и рисовать штришки и черточки, из которых удивительным образом получались красивые очертания гор, деревьев, рек.
Не выдержав, Сэм вышел из дома, громко хлопнув дверью, и пошел в бар.
После второй кружки пива мысли его все еще метались из стороны в сторону.
Небо посерело, затянулось тучами и вскоре крупные водяные капли забарабанили по стеклу.
Сэм снова отхлебнул пива из кружки.
В бар, прячась от дождя, вбежал незнакомец и начал стряхивать на пол капли с брезентовой куртки.
– Яичницу с беконом, пожалуйста, – заказал он, прошествовав, к стойке бара и усаживаясь недалеко от Сэма.
– Что у вас тут на днях произошло? – поинтересовался незнакомец, оборачиваясь к Сэму.
– А что тебя интересует? – ответил он.
– Видите ли, – начал незнакомец, – я биолог, работаю в университете в Стоунсити. Утром набрел на одну пещеру недалеко отсюда. Там столько трупов летучих мышей!.. Что с ними случилось?
– Они – кровососы, – спокойным тоном ответил Сэм. – Они покусали стадо коров у одного из наших фермеров.
– И вы уничтожили их из-за этого?! – изумленно почти прокричал биолог. – Из-за этого вы уничтожили неизвестный науке вид летучих мышей?! Мышей, у которых развиты органы зрения?! Вы понимаете – летучие мыши, которые умеют видеть, единственные в мире! Это сенсация! И вы их уничтожили?
Сэм промолчал, отхлебнул пива. Но в разговор вступил хозяйничавший за стойкой мистер Миллер.
– Не кричите, мистер, – проговорил он. – Как бы вам понравилось, если бы эти мыши перекусали ваше стадо коров?
– А вы у коров спросили, что они предпочитают: что бы их ели, или пили их кровь? – ответил незнакомец.
Его взгляд скользнул по стойке бара и зацепился за журнал с изображением сияющей тарелки. Он взял журнал в руки и уже спокойно проговорил:
– Люди, люди… Кто может их понять? Они с надеждой всматриваются в небо. Их мечта – встретить иной разум. А в их краях браконьеры, охотники и разные любители истребляют животных, доводя некоторые виды до полного исчезновения. А вы задумывались: вдруг один из этих видов, неважно кто – животные, птицы, грызуны, летучие мыши, или насекомые – разумны?
После некоторого молчания он, с какой-то усталой обреченностью в голосе, проговорил:
– Один мой знакомый говорит, что почти всегда чудо приходит не с той стороны и не в том облике, в каком его ожидают увидеть люди.
Сэм снова отхлебнул пива. Ему в голову пришло, что милосердие – не такая уж плохая штука, как он полагал.
Его мысли вернулись к сыну, которого теперь могло спасти чудо. Он украдкой бросил взгляд в хмурое, затянутое серыми облаками дождливое небо и зло подумал: когда же они прилетят?