Гироскоп Цибаркина

Стартовую площадку разместили в центре ангара и со всех сторон обвешали веб камерами. Чтобы не допустить пожара, как при первых испытаниях ещё оцинкованного «тазика», с четырёх сторон установили лафетные пожарные стволы. В конторке, отделённой от остального помещения ангара кирпичной стеной и бронированными звуконепроницаемым стеклом, установили демонстрационные мониторы и пульт управления, состоящий из привычной для персонального компьютера клавиатуры и манипулятора «мышь», из повторяющего штурвал самолёта джойстика от компьютерной игры-авиасимулятора, и больших размеров кнопкой аварийной остановки. На монитор СКУ вывели параметры осциллографирования и контроля чуть ли не по каждому устройству аппарата. Это спектральные и электрические сигналы, давление и температура, вибрация и сила тяги, скорость и направление движения.

Исходя из секретности мероприятия испытания решили провести ночью с субботы на воскресенье, когда уже точно никто из непосвящённых сотрудников даже случайно не мог появиться ни в ангаре, ни на прилегающей к нему территории. К аппарату вышел Цибаркин и на веб-камеру прочитал короткую лекцию-доклад об истории создания аппарата, о первых испытаниях и последовавшей за ними модернизацией, о будущей перспективе проекта. Затем все были удалены и на стартовой площадке остался лишь титановый лабораторный аппарат. Мельников, Цибаркин и инженер-испытатель Гена Валеев разместились в конторке.

– Ну с богом! – дал добро Мельников.

От чрезмерного волнения у Цибаркина лихорадочно дрожали руки, поэтому за пульт посадили закалённого воинской службой в прошлом лётчика Гену Валеева.

– Гена, давай как обговаривали, – скомандовал главный конструктор.

– Все системы в работе Василий Степанович, параметры в норме, запускаю гироскоп.

На мониторах засветились огоньки, подтверждающие работу систем, по шкалам побежали цифры изменения рабочих параметров, изображения с веб-камер показали визуальные картинки отдельных устройств и всего аппарата в целом. Гироскоп Цибаркина раскрутился до рабочих оборотов и аппарат, растягивая пружину динамометра, стал медленно подниматься к потолку ангара. Нервы были на пределе. Мельников закусывал губы и щёлкал фалангами пальцев, Цибаркин чуть ли не в один затяг выкуривал сигарету за сигаретой, трясущимися руками прикуривая очередную от предыдущей. Лишь Гена Валеев, внимательно наблюдая за параметрами, уверенно и спокойно управлял испытаниями согласно разработанной Цибаркиным программе.

– Василий Степанович, аппарат выбрал запас пружины, показания динамометра девяносто восемь килограмм, и смотрите, на корпусе эллипсоида и на узле крепления гироскопа наблюдается вибрация.

– Когда она появилась?

– Судя по динамике нагрузок, вибрация появилась при тяге девяносто пять килограмм.

– Опусти до девяносто Гена, и стабилизируй на этой величине. Подержим минут десять.

– Показания динамометра девяносто килограмм, включил режим стабилизации. Вибрация снизилась до минимума.

Цибаркин начал лихорадочно переписывать параметры испытания в свою толстую тетрадку.

– Это что получается, Степаныч, мы с аппаратом подняли и пилота, да ещё в скафандре? – не удержался от сравнения Мельников.

– Не подняли ещё, а лишь приподняли. Боюсь, если тягу увеличим, то пружину порвём, либо якорь из фундамента вырвем. Да и вибрация эта мне что-то не нравится.

– Как вырвем? Ты же всё с запасом рассчитывал.

– Рассчитывал, Виктор Яковлевич, с запасом до полтонны. Только вот смотри, гироскоп и на десять процентов не загружен, – показал Цибаркин на диаграмму нагрузок на мониторе.

– Офигеть! – не удержался Мельников от жаргонного восклицания. – Надеюсь, ты не собираешься на этой величине эксперимент останавливать?

– Нет конечно! Вот дух переведём и продолжим.

Выкурив ещё пару сигарет и исписав в тетради несколько страниц, Цибаркин скомандовал, – поднимай Гена до ста и вновь стабилизируй.

– Поднял Василий Степанович, параметры в норме. Вибрация отсутствует.

– Давай сто двадцать.

– Поднял.

На мониторе индикаторы вибрации засветились красным цветом аварии.

– Давай назад Гена.

Вибрация снизилась до рабочих параметров, красные огоньки поменяли аварийный красный цвет на допустимый зелёный. Остальные параметры так же светились зелёными огоньками, означающими стабильную работу устройств.

– Давай сто пятьдесят, Гена. Двести пятьдесят.

– Опять вибрация.

– Давай чуток назад и с разгона перескачи эти двести пятьдесят. Молодец Гена. Давай четыреста. Пятьсот.

– Пятьсот килограмм, Василий Степанович. Параметры в норме. Был всплеск вибрации где-то на четыреста пятидесяти килограммах.

– Что это? – воскликнул Мельников, показывая рукой за окно конторки.

Из центра бетонного фундамента, в котором закреплён якорь динамометра, в разные стороны расползлись три извилистые трещины. Лишь благодаря армированию конструкция не разрушилась окончательно. Но самое удивительно, на крыше, являющейся и потолком ангара, вдруг «зашевелилась» бетонная плита. Её приподняло над балкой перекрытия и лишь благодаря прикреплённому к ней кабелю освещения, плита пока ещё оставалась на месте. Цибаркин же, выпучив от восторга глаза и не обращая внимание на восклицание шефа, словно заколдованный лихорадочно листал потрёпанную тетрадку, сверяя записи в ней с параметрами на демонстрационном мониторе.

– Смотри Степаныч, пружина растянута неравномерно, – уже затряс Мельников его за плечо. – У основания аппарата спираль, а ближе к якорю она уже прямая. Почему так?

– Боюсь предположить, – наконец-то отвлёкся от изучения своих записей Цибаркин, – возможно поле гироскопа компенсировало силу растяжения пружины у основания аппарата, а ближе к якорю его силы не хватило, потому пружина и растянута.

– А плита Степаныч? Посмотри на потолок.

– С плитой всё в порядке, судя по модели эксперимента, её просто выталкивает.

– Как выталкивает? Ведь тогда аппарат должно прижимать к площадке.

– Действительно, Василий Степанович, – не смог не высказаться и Гена Валеев, – это ещё из третьего закона Ньютона известно, сила действия равна силе противодействия.

– Ньютон здесь уже и не поможет. Я еще при первых опытах, там на Электромеханическом, обнаружил это явление. Думал случайность, теперь оказалось, что нет.

– Ии?! – не терпелось Мельникову услышать продолжение.

– Что «ии»? Сам не понимаю, что это! Возможно, гироскоп образует вокруг себя не просто антигравитационное поле, а поле в виде лифтовой шахты, и возникает некий вектор силы, как в аттракционе с вертикальной аэродинамической трубой. Ну и выходит, что любой расположенный и под, и над гироскопом предмет, будь то якорь, потолочная плита, и наш эллипсоид, всё устремляется вверх. Понимаешь, всё устремляется вверх. Гена проверь, записи точно дублируются на резервных дисках?

– Дублируются Василий Степанович, для истории ничего не пропадёт.

– Степаныч, пока всё не разрушили, эксперимент надо остановить, – уже паниковал Мельников неудовлетворённый объяснением Цибаркина.

– Погоди останавливать, дай налюбоваться. Смотри, силища-то какая!

– Степаныч, – не успокаивался Мельников, – вот усилим якорь и с крышей разберёмся тогда и продолжим.

– Подними Гена ещё на десять, на том и закончим, – словно не слыша шефа скомандовал дрожащим от волнения голосом завороженный происходящим Цибаркин.

Испытатель пробежался взглядом по показаниям приборов, с опаской оглянулся на Мельникова. Шеф стоял, поджав губы, но запрета в его глазах Валеев не прочитал. Тому, тоже зачарованному увиденным чудом, было любопытно увидеть, что же будет дальше, хотя здравый рассудок требовал остановить эксперимент. Тогда Гена, выдохнув порцию воздуха задал тягу в пятьсот десять килограмм. Потолочную плиту тут же сорвало с поперечной балки перекрытия, и она улетела куда-то в ночное звёздное небо.

* * *

– Внимание, несанкционированный объект, – вдруг объявил дежурный оператор сил ПВО города Москвы, уперевшись взглядом в движущуюся точку на мониторе, – движется по хаотичной траектории, курс вертикально вверх, дальность триста километров.

– Пятый девятому, готовность номер один, – тут же среагировал оперативный дежурный и включил сирену.