Изгои

– Остап, это же зомби. А зомби можно убить, только повредив ему голову, – пояснила находчивая помощница. – Ты что, фильмы ужасов не смотришь?

Он наклонился и оперся руками о колени, тяжело дыша:

– Это Луцык у нас по ужасам специалист, я больше боевики люблю.

– Оно и видно! Дерешься, как Жан-Клод ван Дамм! Где научился?

– Не знаю… Само как-то…

Джей пнула носком ботинка зомби:

– Пациент скорее мертв, чем жив.

– А этот еще дышит! – указал на оглушенного водилу Луцык.

Подошла Гюрза и обвила руками шею Остапа:

– Ты – мой герой!

– Я бы ее и сам завалил, но Джей помешала… – замялся Остап.

– Я вообще-то все слышу! – крикнула «помешавшая».

– А что я такого сказал? Еще минуты три, и я бы ушатал эту тварь! Она уже почти выдохлась.

– Зомби не выдыхаются и не чувствуют боли!

– Не слушай ее, – нежно прошептала актрисулька и поцеловала своего героя в губы. – Фу! У тебя плохо пахнет изо рта! Почисти зубы!

– Я бы и рад, да нечем…

– Надо проверить машину, – произнесла Джей и, держа нож наизготовку, напарилась к грузовику.

Обошлось без сюрпризов. Ни в кабине, ни в кузове не обнаружилось ничего подозрительного. Зато на пассажирском сидении лежала половинка краюхи черствого хлеба и большой кусок солонины. Здесь же расположилась стеклянная литровая бутыль с мутноватой жидкостью, заткнутая деревянной пробкой. Джей открыла бутылку, понюхала и торжественно сообщила:

– Это бухло! Гуляем, ребята!

Еду честно разделили на всех. На сей раз Гюрза не стала артачиться и съела все без остатка, а также уплела порцию Остапа. Хлеб был твердым и пресным, солонина жилистой и очень соленой, но никто даже не пикнул по поводу качества еды. Лишь Луцык с сожалением сказал:

– Маловато будет.

После трапезы Джей промыла рану Кабана жидкостью из бутылки и перевязала его руку куском ткани, отрезанным от платья зомбячки.

– Не болит? – спросила она.

– Немного.

Бузотера, все еще находящегося в отключке, связали проволокой, которую обнаружили в кармане его треников и заткнули рот тряпкой, обнаруженной там же. Потом его затащили в кузов.

Стали думать, что же делать с трупом.

– По-хорошему надо бы ее похоронить, – сказал Луцык.

– А могилу чем рыть будем? Ручками? – спросил Остап.

– Луцык прав, – вмешалась Джей. – Труп может привлечь хищников.

– Единственный хищник, которого мы здесь нашли – вот эта мертвая сучка, – возразил Остап.

В итоге зомбячку завалили камнями, которых вокруг имелось в изобилии. В захоронении приняли участие все, кроме Гюрзы. Она демонстративно развернулась и ушла к ручью.

– Слушай, Остап, ты бы провел воспитательную беседу со своей кралей. Мы тут все горбатимся, а она ведет себя как принцесса на горошине, – попросила Джей.

– Бесполезно, – ответил тот и как-то сразу поник.

Когда все было сделано, возник логичный вопрос: кто скажет прощальные слова?

– Покойся с миром… как там ее звали? – тихонько сказала Джей.

– Елизавета… Лизонька… – подсказал Кабан. – Так ее бородач называл. Муж ее, наверное…

– Покойся с миром, Елизавета.

– А вдруг она снова восстанет из мертвых? – поинтересовался Остап.

– Не восстанет, – успокоил его Луцык.

К импровизированному захоронению подбрела Гюрза и с видом знатока сказала:

– Надо было ей кол в сердце забить.

– Кол – против вампиров, – пояснил Луцык.

– Тогда выстрелить ей в сердце серебряной пулей.

– Во-первых, у нас нет ни серебра, ни пистолет. А во-вторых, серебряные пули – против оборотней. Мы же имели дело с зомби. Хотя, по-хорошему, ее бы следовало разрубить на куски или хотя бы отрезать голову.

– Так почему же вы этого не сделали?

– Мне кажется, моего удара было достаточно, – сообщила Джей.

– Кажется или достаточно? – спросила Гюрза.

– Если тебя что-то не устраивает, достань ее и сделай по-своему.

– Еще чего!

– Тогда помалкивай.

Наступил подходящий момент, чтобы испробовать содержимое пузыря, найденного в кабине.

– Не потравимся? – с опаской спросил Остап.

– Водила же пил и не умер! – напомнила Джей.

– Он из другой бутылки пил вообще-то.

– И ты полагаешь, что этот хрен специально возит с собой литруху отравленной самогонки? Типа так, на всякий случай.

– Может, это денатурат.

– Это самогонка.

– С чего ты взяла?

– По запаху определила!

Спор разрешил Луцык. Он взял бутылку и сделал мощный глоток. Поморщился и блаженно улыбнулся.

– Ну как?

– Крепка!

Бутылка пошла по кругу. Зазвучали тосты, шутки, смех. За неимением лучшего самогонку запивали водой из ручья.

Поначалу Гюрза отказывалась участвовать в распитии и запрещала употреблять жидкость из бутылки Остапу. Но после череды уговоров все-таки разрешила ему сделать «всего один глоточек». На радостях он всосал сразу граммов сто пятьдесят и быстро захмелел.

Когда всем уже стало хорошо, Джей выцепила Луцыка и предложила отойти пошептаться.

– Приставать будешь? – игриво спросил он, когда парочка отдалилась на порядочное расстояние.

– Фу, пошляк! – фыркнула Джей.

– А что тут такого? Мы черт знает где, и неизвестно, что с нами будет дальше. Может быть, нас снова атакует зомби, а может, мы отравимся самогонкой и не проснемся. Так почему бы не провести оставшееся время с пользой?

– Хорош паясничать. У меня серьезный разговор.

– Даже так? Ладно, слушаю. Только давай присядем, а то меня малек штормит.

Они присели на корточки. Чтобы не упасть, Луцык уперся ладонями в землю.

– Ты помнишь, что происходит с человеком, которого укусил зомби?

– Он тоже превращается в зомби. Ты это к чему?

– Да к тому! Кабана же укусили!

– А-а-а, вот оно что. Ну, знаешь, история с превращением – это не аксиома. Я видел один старый итальянский ужастик и там никто из укушенных не становился зомбарем.

– А в «Рассвете мертвецов» становились!

– Ты про какой «Рассвет»? Про ремейк или про оригинал.

– Про оба.

Луцык громко икнул:

– Прости. Что-то я перебрал.

– Это потому, что пил на голодный желудок. И меры не знаешь.

– О да! Я ненасытен! И не только в пьянстве! Понимаешь, о чем я?

– Кончай шутить, сейчас не до этого.

Он потерял равновесие и неуклюже плюхнулся на землю:

– Пардон!

– Так что будем делать? – продолжила Джей.

– Выход только один – убить Кабана. Только я этого делать не буду. Он мне как брат. А ты дерзай, тем более опыт у тебя имеется, – ответил Луцык.

– А ведь ты сам предлагал его съесть.

– Я же прикалывался.

– Если все на самом деле так, как в фильме, Кабан опасен.

– Тогда будем следить за ним. Если почуем неладное, то сразу – чик, – Луцык приставил вилку из пальцев к кадыку.

– Ты вправду сможешь убить своего лучшего друга?

– Не знаю. А что ты предлагаешь?

– Меня вполне устраивает твой план. Только давай будем держать эту информашку при себе. Гюрзе и Остапу знать про это не обязательно. За Остапа не скажу, а эта его бабенка и глазом не моргнет, размозжит булыжником голову Кабану, когда тот уснет.

– А я все слышал, – вдруг раздался позади них голос только что упомянутого друга.

– О, дружище! И ты здесь! – пьяно протянул Луцык.

– Я все слышал, – повторил Кабан, – и полностью с вами согласен. Если я превращусь в зомби, убейте меня.

Он говорил очень спокойно и уверенно. Джей поднялась и положила ему руку на плечо:

– Ты очень храбрый, Кабан.

– Только пусть меня убьет кто-нибудь из вас. Ну или, на крайняк, Остап. Не хочу сдохнуть от руки этой ведьмы.

Даже будучи пьяным, писатель не терял профессиональный слух:

– Слушай, Кабан, а ты случаем не репетировал свою речь.

– Немного, – признался тот. – Тебе понравилось?

– Очень! Отличная реплика. Я бы так не написал.

– Еще напишешь. Вот выберемся отсюда, и напишешь.

– Твоими устами да… – Луцык не договорил, на него снова напала икота.

– И, кстати, «Рассвет мертвецов» Снайдера – полное дерьмо! – добавил Кабан.

Ночевать на сей раз решили в кабине грузовике. Тем более что началась настоящая буря, с дождем, громом и молниями. Было, конечно, тесновато, но с грехом пополам все-таки разместились. Остап усадил на колени Гюрзу. Джей села на колени к Кабану. А Луцык, чьей гибкости позавидовал бы любой йог, улегся внизу.

Кабан и Луцык проснулись первыми. Они выбрались наружу и стали разминать затекшие тела, отзывавшиеся болевыми ощущениями.

– Кстати, хорошая была самогонка. Голова ясная и сушняка почти нет, – констатировал писатель.

– Ага! Я тоже бодрячком, – отозвался Кабан.

– Слушай, а что, если на этой планете нет похмелья, а? Сколько ни выжрешь, всегда огурчиком просыпаешься.

– Было бы неплохо.

– Как жрать-то охота!

– И не говори.

Последствий бури видно не было. Да и откуда бы им взяться? Кругом степь. Только парашюты ветром унесло.

– Зря мы их не сложили, – с сожалением прицыкнул Луцык.

– А зачем нам вообще парашюты? – удивился Кабан.

– Ну мало ли.

– А знаешь, о чем мы забыли? – воскликнул Кабан. – У этого драндулета ведь был водила. И он до сих пор торчит в кузове!

Проверка показала, что бузотер, к счастью, жив. Когда у него изо рта вынули кляп, мужик захрипел, облизывая сухие губы.

– Кабан, сгоняй к ручью и набери в бутылку воды, – попросил Луцык.

Кабан исполнил просьбу. Луцык приподнял голову водилы и влил ему в глотку живительной влаги. Утолив жажду, пленник принялся бешено вращать зрачками, плакать и причитать:

– Лизонька, солнышко мое ненаглядное, на кого ты меня покинула…

– Может, допросим его? – предложил Кабан.

– Точняк! – Луцык отвесил водиле легкую пощечину. – Эй, дядя, где мы находимся?

Тот оскалился кривой жуткой улыбкой и полыхнул безумным взглядом:

– Лизонька, ты жива! Хвала небесам! А я уж, старый дурак, думал, что навсегда тебя потерял!

– Дядя, ты чего? Какая Лизонька? Тебя спрашивают, где мы находимся?

– Домой нам надо ехать, Лизонька. Дома хорошо.

– Да он совсем с катушек слетел. Думает, что ты его покойная жена, – хмыкнул Кабан.

Луцык предпринял еще несколько попыток получить от мужика актуальную информацию, но вынужденно признал:

– Бесполезно. Наш клиент совсем от горя разум потерял.

– Лизонька! Женушка моя ненаглядная! – ласково повторял сумасшедший.

Луцык вернул кляп на место.

Когда они спрыгнули на землю, Кабан предложил:

– Может, пошаримся по окрестностям, жратвы поищем?

– Давай.

Но сделав несколько шагов от грузовика, они вдруг увидели трехтонный грузовой контейнер, расположившийся метрах в тридцати.

– Ты тоже это видишь или у меня глюки? – спросил Луцык.

– Вижу. И готов поклясться, что вчера на этом месте ничего не было! – ответил Кабан.