Изгои
– Не припомню по фамилии.
– Да знаешь ты его. Он еще в девяностые вел передачу «Оба-на!»
– Передачу помню. Там еще мужик был смешной. На гомика похожий. Но его фамилия, кажется, была Воскресенский.
– Гомиком стану я, если не приеду к нему на совещание.
– В смысле?
– Накуканят меня, вот что!
Джей хихикнула.
– Что ржешь? – окрысился Остап.
– Да ничего. Просто слово смешное: «накуканят».
– Смотрите! – вдруг заорал Кабан, указывая на небо.
Все задрали головы и увидели еще одного плавно спускающегося парашютиста. Он появился словно из неоткуда, паря среди облаков.
– А это еще кто? – прищурился Луцык.
Джей напряглась:
– Лучше бы нам спрятаться. Может, это…
– Хищник! – подсказал Кабан.
– А может, кто и похуже, – таинственно добавил Луцык.
– Что может быть хуже двухметрового пришельца-невидимки с лазерной пушкой на плече?
– Угольников! Прилетел Остапа куканить, ну и нас заодно.
Луцык с Кабаном заливисто рассмеялись.
– Цыц, дураки! – осадила их подруга и командирским голосом велела: – Всем спрятаться за валуном!
Как оказалось, это был не хищник и даже не Угольников…
Это приземлялась Гюрза. Едва ноги парашютистки коснулись земли, Остап бросился ей навстречу, сверкая пятками и протяжно крича на ходу: «Гузя-я-я-я!»
– Как это мило, – томно вздохнула Джей.
– Смотри, смотри, сейчас начнется самое интересное, – легонько толкнул ее локтем бывший.
Парочка находилась в полукилометре от них, но гневные вопли девицы легко преодолевали расстояние.
– Куда ты меня затащил, образина?! Что это за дыра?!
Остап покорно склонил голову и, видимо, стал оправдываться, правда, очень тихо.
– Какой, на хрен, Казахстан?! О чем ты вообще говоришь?! Это все шуточки твоих хреновых дружков, да?! Жиробас все придумал, признавайся?! – лютовала Гюрза.
– Слышь, Кабан, это она тебя имеет в виду, – счел нужным пояснить Луцык.
– Понял, не дурак, – прогундосил тот. – И чего я ей такого сделал? Мы всего-то раза два виделись.
– Не обижайся. Она просто дура, – подбодрила Джей.
– А я и не обижаюсь.
Гюрзу отпустило только минут через десять.
– Так мы идем искать город или нет? – спросил Кабан.
– У меня есть другое предложение, – сказал Луцык.
Четыре пары глаз уставились на него.
– Я предлагаю никуда не идти. Останемся здесь. Погода теплая, не замерзнем. Вода у нас есть. Авось кто и появится на горизонте.
– А что мы будем есть? – спросила Джей.
– Да найдем чего-нибудь, – ответил Луцык.
– Например?
Сочинитель душераздирающих сюжетов огляделся. Кругом камни, трава, кустарники и что-то похожее на огромные грибы-дождевики, каждый размером с футбольный мяч. Ничего хоть немного напоминающего пищу.
– Поголодаем немного, ничего с нами не сделается, – заключил он. – Врачи сейчас голодом лечат. Здоровее будем!
– А я предлагаю позвонить! – влезла в разговор Гюрза.
Луцык поперхнулся смешком:
– А мобила у вас имеется, гражданочка?
Это обстоятельство ее не смутило:
– Тогда надо найти телефон!
– Так найди, а я пока прилягу, – и Луцык реально улегся на траву.
– Ты это серьезно?
– Совершенно. А что еще делать?
– Как что?! Выбираться отсюда. У Володи важная встреча, а я записалась к косметологу!
– А я что могу сделать?
– Ты же писатель, мастак выдумывать всякое такое… Так придумай, как нам отсюда выбраться?
Луцык не мог выбрать, что ему сделать: заплакать, засмеяться или просто убиться головой о валун. Поразмыслив, решил не делать абсолютно ничего.
– Котаны, я жрачку нашла! – донесся голос Джей.
Она держала в руках птичье гнездо, сплетенное из травы и веток. Внутри лежали пять сероватых яиц вытянутой формы, каждое размером с кулак.
– Кушать подано, садитесь жрать, пожалуйста! – торжественно объявила нашедшая. – Как раз каждому по одному.
Луцык тут же вскочил на ноги:
– Ого! Откуда такое богатство?
– Там, в траве, было.
Каждый, кроме Гюрзы, взял по яйцу.
– Я – веганка, – сообщила она и брезгливо отвела взгляд от Кабана, который уже употребил свое блюдо и теперь вытирал пальцами влажные губы.
– Ну что ж, колхоз – дело добровольное, но на твоем месте я бы не отказывалась. Неизвестно, когда еще пожрем, – сказала Джей.
Девица взяла оставшееся в гнезде яйцо и демонстративно бросила его через плечо.
– Не хочешь, как хочешь, – пожала плечами Джей и щелчком разбила скорлупу яйца.
– Какие вы все-таки животные. Там же зародыши! – воскликнула Гюрза.
– Законы дикой природы жестоки: или ты ешь, или тебя едят.
Веганка пристально поглядела на Остапа, неуверенно крутившего в руках яйцо:
– Только не говори, что ты собрался это есть.
– Но, дорогая, Джей права.
– Если ты сделаешь… – она помедлила, подбирая слова, – то, что ты хочешь сделать, я от тебя уйду.
– Гузя…
– Из этого яичка должен вылупиться маленький цыпленок. Тебе его не жалко?
– Но я хочу есть!
– Во-первых, это яйцо, а не яичко, – влезла в разборку добытчица еды. – Яичко – это мужская половая железа, помещенная в мошонке. А во-вторых, ты же сама разбила одно. И из него, вообще-то, тоже мог бы вылупиться маленький петушок или курочка.
Гюрза прожгла ее взглядом, полным ненависти, и заорала на Остапа:
– А ну дай сюда!
Она стала выхватывать из его рук яйцо, преодолевая вялое сопротивление. В итоге оранжевый желток потек по пальцам режиссера.
– И не смей его слизывать! – приказала стервозная девица. И посмотрев на всех остальных, яростно бросила: – Вы – жалкие, мерзкие дегенераты!
Не тратя больше слов, Гюрза громко взвизгнула и умчалась куда глаза глядят, эмоционально размахивая руками.
– Она вернется, – тихо вздохнул Остап. – Перебесится и вернется.
– И часто с ней такое? – спросила Джей.
– Бывает порой…
Джей подошла к Остапу и обняла его. Он склонил голову на ее плечо и снова вздохнул.
Так как делать было нечего, решили покемарить. Денек выдался тот еще, да и похмелье никто не отменял. А чтобы не спать на голой земле, в качестве покрывала использовали парашюты.
Остап и вернувшаяся Гюрза демонстративно расположились отдельно. Остальные трое легли штабелем у ручья, который убаюкивал их своим журчанием. Кабан тут же затеял разговор из серии: «А знаете, что бы я сейчас съел?», но ему приказали заткнуться, пригрозив расправой. Тогда он поинтересовался планами на ближайшее будущее:
– А что, если мы не встретим никого?
– Пойдем искать кишлак, – сказал Луцык. – Ты ведь был в Казахстане, не так ли? Там много кишлаков?
– Да я в городе в основном жил, в Алма-Ате. Где-то пару раз на природу выбирались. На бабушкину дачу.
– И что, красивый город Алма-Ата?
– Большой.
– Это хорошо.
– Там шашлык на каждом углу, плов, манты…
– Слушай, Кабан, еще раз о жратве заикнешься, я тебе рыло начищу и не посмотрю, что ты мой друг.
– Все. Нем как рыба.
Но молчал он недолго:
– А хотите, я вам свой сегодняшний сон расскажу?
– Валяй. Все равно делать нечего.
– Значит так. Во сне мне было дико страшно. И вот почему. Снилось мне, что парю я на огромной высоте, держась левой рукой за стенку какого-то люка. Оттуда свисает канат, и я правой рукой пытаюсь намотать его вокруг запястья, затем отпускаю левую руку и цепляюсь ею за канат чуть выше правой руки. Теперь держусь крепко. Страшно, но уже не так. И тут оказывается, что этот люк – люк самолета. И раздается голос пилота: «Ну что, погнали?!». А я говорю: «Да». Мы набираем скорость и теперь я уже не свисаю на канате, а лечу за хвостом самолета, как на водных лыжах за катером. Самолет, оказывается, реактивный. Я вижу, как из сопел вырывается огонь. Канат не длинный, и я кричу: «Почему меня не обжигает?». А вместо ответа пилот мне кричит: «Ну что, покажем класс?». А я говорю: «Конечно». Тогда он снижается, и мы начинаем лавировать сначала между крышами домов, потом еще ниже – в потоке городского транспорта. Когда мы пролетаем совсем рядом с каким-то троллейбусом, я пытаюсь лягнуть его в бок. На нас восторженно смотрят пассажиры. Когда мы его обгоняем, то я отпускаю левую руку и салютую водителю. Водитель мне улыбается и салютует в ответ… Потом не помню. Какой-то завод, и на проходной почему-то сидят торговцы с футбольной атрибутикой…
– Бред какой-то. Это все из-за вьетнамской водки, – резюмировал Луцык. – Мне однажды после бутылки «Неп Мой» во сне привиделся говорящий лев.
– И, о чем он говорил? – спросил Кабан.
– Лев-то?
– Ну а кто ж еще.
– Не помню.
– А он рычал?
– Вроде как.
– Согласно соннику Хассе, это к опасности. А в соннике Нострадамуса рычащий лев означает болезнь.
– Кабан, ты просто кладезь бесполезных знаний!
Опять повисло непродолжительное молчание, которое на этот раз нарушила Джей:
– Интересно, долго они еще продержатся?
– Остап и Гюрза? – на всякий случай уточнил Луцык.
– Ну да.
– Думаю, что вечно!
– Но ведь Остап всегда был таким волевым, уверенным в себе человеком. Впервые вижу его таким размазней.
Писатель зевнул:
– Это все магия.
– Чего?!
– Магия. Ну, колдовство. Гюрза рассказывала, что ее родная тетка – колдунья. Ну, экстрасенс. А всем известно, что колдуньи умеют привораживать мужчин. Может быть, она попросила свою тетку приворожить Остапа и теперь он ходит за ней хвостиком.
– Что за чушь?!
– Ты не веришь в магию?
– Нет. Это все предрассудки.
– Зря. Мир полон неизведанных тайн.
– Колдуны и экстрасенсы – сплошь шарлатаны.
– А как же Алан Чумак?
– Кто?!
– Чумак. Был такой экстрасенс в ящике. «Поставьте к экранам воду, кремы. Я буду их заряжать».
– И ты реально во все это веришь?
– Мой двоюродный дядька пил заряженную Чумаком воду и вылечился от псориаза.
– Глупости какие.
– Может быть. Но факт остается фактом. Болезнь ушла.
– А вот еще говорят, что мочу пить полезно.
– Уринотерапия. Мой знакомый это практиковал. С утра выпивал стакан собственной мочи, и весь день чувствовал себя отлично.
– Фу! Прекращай свои шуточки!
Луцык сделал глубокий вдох. Воздух был такой чистый и пьянящий, что от него кружилась голова. Или это от голода?
– Джей, а жених тебя искать не будет? – спросил он.
– Будет, – неохотно ответила Джей.
– Не хочешь о нем рассказать?
– А что рассказывать? Играет в нашей группе. Басист.
– Фу. Вот это по-настоящему мерзко. Басист – низшая каста в иерархии рок-н-ролла, хуже только перкуссионист.
– Я же по-хорошему попросила, чтобы ты прекратил свои шутки шутить!
– Прости, само вырвалось.
– С тобой всегда так.
– А как его зовут?
– Валера.
– Как желейного медведя?
– Вот ты сука!
Джей отвесила ему звонкую оплеуху, встала и пошла куда-то вдаль.
– Постой! Я не нарочно! – крикнул ей вслед Луцык.
В ответ ему показали средний палец.
– Ты ведь ее до сих пор любишь? – нарушил свое молчание Кабан.
– Люблю. Как такую можно не любить?!
– Что верно, то верно.
Луцык лежал с закрытыми глазами. В голове мелькали картинки из прошлого.
Концерт «Гражданской обороны» в каком-то кинотеатре на окраине Москвы. Группа «Изгои» полным составом в беснующейся толпе фанатов.
На сцене разогревающая группа «Эшелон». Играют металл. Играют, кстати, ничего так. Технично. Но все ждут Егора. Народ свистит, раздаются крики: «Пошли вон!» и «Гражданку» давай!»
Сет «Эшелона» заканчивается. На сцене появляется какой-то активист из «Авангарда красной молодежи», большевистской организации, устраивающей концерты «Г.О.» в Москве. Летов тогда был левее стенки и симпатизировал большевичкам.
Активист одет в кожанку, наголо побрит. С комиссарским напором активист толкает речь о Сталине, светлом коммунистическом будущем и скором крахе капитализма. Толпа скандирует: «Егор! Егор!». Никто не хочет слушать пламенных речей активиста. На сцену летят пивные бутылки. Активист уходит.
На сцене по одному появляются музыканты. Наталья Чумакова – бас. Александр Чесноков – гитара. За барабаны садится Сан Саныч Андрюшкин по кличке «Призрак оперы». Под одобрительные крики толпы появляется сам Летов.
Группа недолго настраивается. Потом звучит первая песня. «Тошнота». Зал буквально взрывается… Толпа начинает бесноваться. Первый ряд кресел разносят в щепки. Звучит «Винтовка – это праздник». На сцену влезает какой-то бухой штрих, но охрана скручивает ему руки и оттаскивает за кулисы. Играет «Моя оборона». Все хором подпевают.
Луцык и Джей держатся за руки, их просто распирает от несущейся со сцены энергии. Остап между тем сцепился с каким-то гопником в камуфляжном бомбере, на которого пролил свое пиво. Луцык хочет подорваться на помощь Остапу, но враждующие стороны быстро решают конфликт миром. Вскоре они уже стоят в обнимку и вместе горланят куплеты «Про дурачка». Кабан бухой просто в умат, на его круглом лице играет улыбка неописуемого блаженства. Луцык показывает ему кулак с оттопыренным большим пальцем. Тот отвечает таким же жестом.
После концерта все участники группы «Изгои» едут в метро и делятся впечатлениями. Остап рассказывает, что в оригинальной версии песни «Все идет по плану» было около двадцати куплетов и что у его кента есть эта самая версия, но он никому не дает ее не то что переписать, но даже послушать. Их остановка через одну. И тут Кабан решает помочиться прямо в вагоне. Его вовремя останавливает Остап. Когда они выходят из метро, Кабан бежит за ларек, чтобы справить малую нужду. Сделав свои дела, он спотыкается и падает, ударяясь головой об асфальт. Разбивает в кровь лобешник. Всей бригадой они тащат раненого товарища до дома. Кабан уже ничего не соображает, он, кажется, думает, что до сих пор находится на концерте и пытается напеть «Русское поле экспериментов», но постоянно забывает слова. Друзья доводят Кабана до его хаты, сажают у двери и, позвонив, драпают.
На улице идет снег. Первый в этом году.
«Умели же мы повеселиться! – подумал Луцык. – И куда все это подевалось?»
И тут же заснул сном праведника.
При пробуждении было уже темно. Ощутив желание отлить, Луцык поднялся и вразвалочку пошел вперед.
– Как же тепло! – произнес он. – Не то что в Москве. А может быть, мы и вправду в Казахстане?
Пройдя с десяток шагов, расстегнул ширинку и стал мочиться, напевая песенку Димы Кузьмина по прозвищу «Черный Лукич»:
– Над седой казахской степью в черной вышине проплывает белый спутник в золотом огне. Это руки, я их вижу, это быстрый глаз, а это лисий хвост, что всегда уйдет от нас…
Луцык задрал голову, чтобы посмотреть на звезды, и обомлел. Вместо Луны на небосводе маячил огромный синий шар в белую крапинку, который обрамляло аккуратное кольцо, как у Сатурна. Луцык проглотил слюну и вслух озвучил шокирующую догадку:
– Мы не на Земле.
– Что и следовало доказать, – раздался за его спиной голос Остапа.
– Тогда где?
– Планета Плюк, 215 в Тентуре, твою мать!
Зомбарь расправил плечи
Рассвет все увереннее заявлял о себе. Лучи восходящего солнца играли в небе невероятными красками. Но пятерым горе-попаданцам было не до любования природными красотами.
Новость о том, что они на другой планете, произвела эффект разорвавшейся бомбы. Кабан бродил кругами, находясь в крайне возбужденном стоянии. Гюрза плакала. Остап без особого успеха пытался ее успокоить. А Луцык и Джей спорили, где же именно они сейчас, и строили различные теории по поводу того, как их сюда занесло.
– А может, мы все-таки на Земле, – предположила певица.
– Расскажи это той синей штуке с кольцами, – буркнул писатель.
– Тогда где мы?
– На Андромеде.
– Андромеда – это не планета.
– А что?
– Галактика.
– Тогда на Нибиру
– Планеты с таким названием не существует.
– Кто это сказал?
– Ученые.
– Трусы моченые!
Джей задумалась:
– Мне другое интересно. Зачем мы здесь? Может, это какой-то социальный эксперимент или что-то типа того. Как в книге Лукьяненко «Рыцари сорока островов». Читал?
– Когда-то давно. Сюжет слабо помню. Про что там?
– Ну там детей похитили пришельцы, закинули на необитаемый остров и заставили драться друг с другом.
– А все вспомнил! Мне эта книга «Повелителя мух» Голдинга напомнила. Читала?
– Это там, где детишки попадают на необитаемый остров, живут дикарями и промышляют охотой на диких свиней?
– Оно самое.
– Книгу не читала. Фильм смотрела.
– Какого года фильм?
– Не знаю. Старый совсем, черно-белый.
– Это самая близкая к книге экранизация. Есть еще фильм девяностого года. Вот там полная отсебятина.
Живот у Луцыка предательски заурчал.
– Как жрать-то хочется! Интересно, здесь водятся свиньи? – вздохнул он.
– В наличии только один Кабан. Но это наш Кабан, – ответила Джей.
– Я где-то читал, что когда осужденные бегут из дальней зоны, они берут с собой «консервы» – зэка, которого они съедят по дороге.
Оба синхронно посмотрели на Кабана.
– Даже и не думай! – строго шикнула Джей.
– Ты что, и вправду подумала, что я смог бы съесть нашего друга? – возмутился Луцык.
– С тебя станется.
– Мне неприятно, что ты обо мне такого мнения.
– Прости, это была шутка.
– Ладно, проехали. – Луцык поглядел на Остапа, на плече которого рыдала безутешная Гюрза. – А вот эти смогут.
– Думаешь?
– Уверен на все сто. Остап костьми ляжет, но не оставит свою самку голодной. Ни перед чем не остановится.
– Мне кажется, ты излишне его демонизируешь.
– Не его, а ее. Остап, конечно, будет сопротивляться. Его будут терзать муки совести, но эта гадина в итоге его уговорит.
– Она же веганка!
– И что с того? Я знал одного вегана, который без зазрения совести трескал рыбку.
– И как аргументировал?
– Говорил, что рыбу есть можно, потому что у нее нет чувств.
– Лихо! А в Азии, например, едят насекомых. Личинок там всяких, кузнечиков… Я, когда была в Таиланде, ела.
– И как?
– Нормально. Главное, преодолеть брезгливость, и залетает влегкую! Что они там только с ними не делают! И жарят, и сушат, и суп из жуков варят.
– Омерзительно.
– Зря ты так. Насекомые богаты белком, содержат много кальция, железа и цинка. Короче, очень полезная еда. Жуки – это будущее пищевой индустрии!
Луцык огляделся. Но не увидел даже паршивого комарика.
В беседу включился Кабан:
– Я где-то читал, что все млекопитающие, которые специализируются на насекомых, становятся очень странными. Муравьеды там, панголины и эти, как их… Вот черт, вылетело из головы…
– Жабы, – пришел на помощь Луцык.
– Сам ты жаба!
– Жабы не относятся к млекопитающим, они – земноводные, – заметила Джей.
– Уж и пошутить нельзя! – развел руками Луцык.
– А, вспомнил! Медоед, – увенчались успехом попытки Кабана покопаться в глубинах своей памяти. – Настоящее чудовище!
– Что за дичь?! – презрительно фыркнул Луцык.
– Это не дичь. Какой-то профессор писал. Очень известный.
– Наверное, один из «британских ученых».
– А я бы сейчас дошик заточила. Туда немного майонеза, сосиску покрошить… – мечтательно произнесла Джей.
– Или бургер, – вздохнул Луцык.
– Из «Макдака»?
– Не-а, только посконный «Burger King»! – Луцык непроизвольно провел ладонью по животу. – Все, хорош о жратве. Давай-ка лучше подумаем, что нам дальше делать.
Закончив рыдать, Гюрза повела себя агрессивно. Сперва она наорала на беднягу Кабана, который бродил кругами:
– Хватит тут ходить постоянно! У меня уже от тебя в глазах рябит!
Он тормознулся:
– Хорошо, я постою.
Потом досталось Луцыку и Джей:
– А вы что там постоянно шепчетесь? Меня обсуждаете?!
– Нам делать больше нечего, – фыркнул Луцык.
– То-то и оно, что нечего! Вместо того, чтобы шушукаться, лучше бы подумали, как нам отсюда выбраться!
И наконец настал черед Остапа:
– А ты что молчишь?!
– Да я это…
– Скажи им, чтобы перестали меня обсуждать!
– Ребята, не надо Гузю обсуждать, – поканючил он.
– Да что с вами не так?! – взревела Гюрза. – Мы находимся черт знает где, и неизвестно, что с нами будет дальше, а вы делаете вид, словно ничего такого не произошло!
– Успокойся, – сказала Джей. – Мы все растеряны, все на взводе, а ты своими воплями только подливаешь масло в огонь.
Из глаз Гюрзы брызнули слезы, она запричитала:
– Вы все… вы… я не знаю кто… вы…
Остап обнял ее, погладил по спине, угрожающе показав остальным кулак.
– Мне нужен мой солнцезащитный крем, у меня кожа чувствительная, – хныкала девица.
– Равнение направо! – вдруг заорал Кабан.
Все посмотрели в указанном направлении. Вдалеке катился грузовик с открытым верхом.
– Эй! Мы здесь! – моментально пришла в себя Гюрза и принялась размахивать руками.
– Эй! Эй! – вторили ей остальные.
Тачка, притормозив на пару секунд, направилась в сторону кричавших.
Перед ними остановился очень старый грузовик, изрядно побитый жизнью. Натуральная развалюха. Чудо, что он еще мог ездить.
Из кабины вылез шофер – коренастый мужик с длинными седыми волосами и всклокоченной бородой. На нем была латаная-перелатаная рубашка в клетку и треники с пузырями на коленках, заправленные в резиновые сапоги. Из кармана штанов торчало горлышко глиняной бутылки.
Водитель был пьян в муку. Он обвел мутным взглядом всю честную компанию и грозно прорычал:
– Гребаные гады!
– Слышь, дядя, до города далеко? – спросил Луцык.
Мужик достал из кармана поллитровку жидкостью, сделал внушительный глоток и занюхал рукавом.
– Умерла! – выпалил он. – Лизонька моя! Солнышко! Умерла! Житья мне без нее нет! На кого же ты мне оставила? Лизонька! Солнышко мое! Как же я без тебя? Лизонька! Лизонька!
– Эй, мужик, ты чего? – обратился к нему Остап.
Глаза пьяного налились кровью:
– Хочешь отнять ее у меня, паскуда?!
– А ну спрячьтесь за валуном, – шепнул Луцык девушкам.
Те немедленно исполнили его приказ.
– Не отдам! Слышите, не отдам! – заорал мужик и снова хлебнул из бутылки.
– Охолонись, дядя! И завязывай уже бухать! – прикрикнул режиссер и сделал шаг вперед.
Вдовец выкинул бутылку, в его руке сверкнул нож:
– Я тебя сейчас на ленточки порежу, гнида!
– Ты что, с дуба рухнул?! А ну брось пику!
Мужик пошел с ножом на Остапа, но тот ловко перехватил руку противника, выбил оружие и ударил с размаху в рожу. Нападавший явно не ожидал такого поворота событий и, отшатнувшись, прохрипел:
– Ты это чего, гад?!
– Ничего! – последовал простой и прямой ответ, после чего оппонент был вырублен пушечным хуком справа. – Надо его связать! Кабан, посмотри в кузове, может быть, там есть веревка.
– Ловко это у тебя вышло. Не знал, что ты владеешь боевыми искусствами, – оценил Луцык.
– А я и не владею.
– А что это сейчас было?
Остап воззрился на свой кулак:
– Без понятия. Я последний раз в школе дрался.
– Со Степкой на заднем дворе? Как же, помню. Круто он тебя отдубасил!
– Твою мать! – раздался голос Кабана.
Он стоял в кузове, зажав рукой рот, лицо его выражало ужас.
– Здесь труп.
– Труп?
– Да. Тетка какая-то… Фу, меня сейчас стошнит!
За его спиной мгновенно выросла женская фигура в цветастом платье с посиневшим лицом.
– Кабан, сзади! – крикнул Луцык, но было уже поздно.
Синюшная баба с силой впилась зубами в левую ладонь Кабана. Он завопил от боли и спрыгнул с кузова тачки, прижимая к груди окровавленную руку:
– Эта тварь меня укусила! Сука! Сука! Сука!
Женщина сошла на землю. Теперь все могли разглядеть ее. Высокая, с пышными формами. Красивая при жизни, сейчас она могла понравиться разве что мухам. Голова неестественно лежала на левом плече, глаза закатились, открыв желтоватые белки. С сухих, потрескавшихся губ шнурком свисала вязкая слюна. Она рычала и скалила зубы, готовясь напасть в любую секунду.
– Мать моя женщина, да ведь это зомбарь! – воскликнул писатель.
– Придержите пьянтоса! – крикнул Остап, кивнув в сторону водилы, который уже оклемался и пытался подняться на ноги. – А я пока разберусь с этой тварью.
Луцык подобрал с земли булыжник поувесистей и, подскочив к водиле, огрел по голове. Тот ойкнул и брякнулся на спину.
Остап махал своими конечностями, как заправский каратист. Лупил зомби и так и сяк. Но нежити все было нипочем. Она падала, но поднималась и перла на него с новой силой. Двигалась зомбячка быстро, не так как ожившие мертвецы в фильмах Ромеро. И неизвестно, чем бы закончилась потасовка, если бы не Джей, которая подобрала с земли нож и, забежав со спины, воткнула его в затылок мертвячки. Та конвульсивно дернулась и рухнула замертво.
