Путь из бездны к свету
И потом… наступила тишина.
Но это была не та тишина, о которой я мечтал. Это была пустота. Поглощающая, удушающая, бездонная. Демон смеялся. Он получил своё, но вместо удовлетворения я чувствовал только страх.
***
Я стоял над телом и смотрел на свои руки. Они дрожали. В голове всё ещё звучал смех демона. Затем меня охватило странное, всепоглощающее ощущение. Но это не было проблеском совести человека, осознавшего свою вину, это было всепоглощающее желание воплощать в реальность каждую страшную, чудовищную мысль, которая рождалась в моём больном сознании. Чудовище внутри меня хотело большего.
Когда я закончил, я уже не слышал злорадного смеха внутри. Я знал, что этот демон полностью удовлетворён. И в этот момент я понял, что потерпел самое страшное поражение в своей жизни. Я не побежал. Не пытался спрятаться. Какая разница? Всё внутри меня уже было разрушено.
Я сидел в темноте, пытаясь нащупать в себе остатки здравого смысла. Казалось, что я больше не принадлежу самому себе. За мной кто-то следил. Нет, это не было просто чувство. Это были глаза. Чьи-то холодные, нечеловеческие глаза.
Они смотрели на меня, не моргая. В их взгляде не было ни жалости, ни осуждения, ни любви. Они были пустыми, как моя собственная душа. Это была сущность гораздо страшнее и на порядок выше моего демона в их иерархии.
Я пытался понять, что они видят. Проникают ли они в мои мысли? Видят ли они мою душу? Способны ли они заглядывать глубже, куда мне самому уже давно нет доступа? Могут ли они видеть то, что скрыто даже от меня самого?
Вопросы, на которые не было ответа.
"Кто ты?" – шёпотом спросил я. Ответа не было. Только тишина, обволакивающая, удушающая, словно липкая паутина. Я закрыл глаза, надеясь, что это всё лишь плод моего воображения.
Но даже в темноте эти глаза не исчезали. Они были везде – в уголках комнаты, в отблесках света, в моей голове. Они не отпускали.
"Что ты хочешь от меня?" – снова спросил я. Но внутри уже знал ответ. Эти глаза видели меня насквозь. Видели то, что я пытался спрятать даже от самого себя. Видели моё бессилие, мою растерянность, мою злость.
"Они даже не моргают, в этих глазах нет ничего человеческого", – промелькнула мысль. Но видят ли они ясно? Или их взгляд так же смутен, как и мой?
Я попытался заглянуть в свою душу, но там были только сумерки. Там не было ни света, ни надежды, ни даже тьмы. Только пустота.
Надеюсь, что этим глазам открыты души людей, поскольку, если они видят всё смутно, как и я, то все мы прокляты на веки вечные. Все мы умрём, познав лишь самую малость и даже эта крупица истины будет искажена…
***
Этот момент стал для меня точкой невозврата. Взгляд этих глаз будто открыл дверь, за которой была лишь темнота. Темнота, куда я неизбежно начал падать.
Я чувствовал, как что-то внутри меня меняется. Демон, который давно жил в моей голове, больше не шептал. Он кричал. Его голос стал громче, яснее.
"Ты – часть зла, которым родители будут пугать своих детей", – шептал он. "Твоя душа мертва и никогда не будет спасена. И теперь ты принадлежишь мне".
Я не мог сопротивляться. Эти глаза, эти мысли, этот голос – всё это переплелось воедино, превращая меня в существо, которое уже не может чувствовать ни радости, ни страха.
Я больше не знал, кто я.
***
После того как всё произошло, я стал бояться самого себя. Эта тишина, что наступила внутри, была обманчивой. Она не приносила покоя, а лишь готовила меня к тому, что придёт дальше. Демон больше не был призраком. Теперь он был голосом, который невозможно было заглушить, и я не мог избавиться от ощущения, что он управлял мной.
Я пытался оправдать себя. «Это не я, это его влияние вынудило меня воплотить в реальность весь этот ужас». Но как можно разделить то, что давно срослось воедино? Он был частью меня, моей боли, моего гнева, моих воспоминаний. Он говорил, что сделал то, что я сам не осмелился бы. Что без него я бы остался слабым и беспомощным.
Но я знал правду. Это был не он. Это было моим решением, к которому я пришёл, живя болью воспоминаний.
Каждый день я пытался забыть, но воспоминания возвращались. Они не давали спать, не давали жить. Демон больше не шептал мне слова утешения – он смеялся. Он знал, что я не могу изменить сделанное.
И всё же в этой тьме начало зарождаться что-то другое. Тихое, слабое, едва заметное. Это было нечто вроде вопроса: «А что, если я смогу найти способ снова стать собой, тем добрым, улыбчивым мальчиком, которым я был когда-то? Что, если внутри есть место для света?»
Эта мысль о том, что я мог бы снова стать собой, казалась кощунственной. Демон сразу же вставал на защиту своего существования. «Ты хочешь избавиться от меня? Но это я защищал тебя. Это я помогал тебе выживать, когда другие ломали тебя. Без меня ты никто. Ты погибнешь».
Его слова были как яд, который я пил добровольно. Они впитывались в каждую клетку моего существа, заставляя сомневаться в своих мыслях. И всё же что-то внутри не позволяло мне полностью ему верить. Я начал замечать, что его сила строится на страхе, на боли. Он никогда не говорил, что я смогу быть счастлив, что я смогу построить что-то хорошее. Только «выживи» и «отомсти».
Но разве это жизнь?
Эти вопросы стали началом долгой и упорной борьбы с этим демоном. Я не знал ответов, но они пробили трещину в темнице, которую он выстроил внутри меня. Каждый день я начал замечать крошечные моменты, где его силы ослабевали. Это мог быть луч света в тёмной комнате. Тёплый взгляд незнакомого человека. Или просто мысль: «А вдруг я всё-таки достоин чего-то другого?»
Он не сдавался. Каждый раз, когда я чувствовал эту слабую надежду, он кричал громче. Он показывал мне то, что я сделал, напоминал мне, кем я стал. «Ты думаешь, тебе простят? Ты думаешь, ты сможешь жить с этим? Ты навсегда останешься тем, кто ты есть».
И на тот момент у меня не осталось другого выбора, кроме как признать его правоту и позволить своей душе медленно и мучительно погружаться в глубины ада…
Глава 3. За предельной чертой
Меня нашли быстро. Полиция, сирены, холодные наручники. Я не сопротивлялся. Не было смысла. Они спрашивали: «Почему ты это сделал?» А я не мог ответить. Слова застревали в горле. Я не знал, как объяснить им то, что сам едва понимал.
Но зло не исчезло. Оно затаилось ненадолго, чтобы вернуться, когда я останусь один. И вернулось оно сильнее, чем когда-либо.
«Ты сделал то, что должен был, – шептал он. – Это возмездие каждому, кто над тобой издевался. Ты всего лишь освободил себя настоящего».
Его слова стали моими мыслями. Я начал верить, что я не виноват. Что это был не шаг в пропасть, а акт освобождения. Он внушал мне, что я должен не бояться последствий, а гордиться тем, что сделал.
Когда меня снова спросили, сожалею ли я о содеянном, я услышал его голос: «Скажи им правду. Скажи, что не сожалеешь. Пусть знают, что ты сильнее их всех». И я сказал.
«Я не жалею. Я хотел бы сделать это снова».
Они смотрели на меня с удивлением и отвращением, а демон смеялся. Когда приехали журналисты, я повторил то же самое. Только громче и увереннее.
«Я ни о чём не сожалею, – сказал я в камеру. – Мне понравилось то, что я совершил. И я хочу убивать ещё».
Демон наслаждался их реакцией, а я чувствовал себя словно марионетка. Тогда я и не пытался ему сопротивляться слушая его победные ноты. В тот момент я был уверен, что он прав.
***
После того как журналисты уехали, меня отвезли в СИЗО. Длинные коридоры, стук ключей, тяжёлые двери. Всё казалось каким-то нереальным, будто это происходит не со мной. Меня поместили в одиночную камеру.
Сначала я подумал, что одиночество будет спасением. Но очень скоро оно превратилось в пытку. Стены давили на меня, их холодная серость была словно отражением того, что я чувствовал внутри.
Я слышал звуки за дверью – шаги, голоса. Иногда – смех или выкрики других заключённых. Но каждый раз, когда кто-то проходил мимо моей камеры, я ощущал ненависть. Она была повсюду: в звуках, в тишине, в тех взглядах, которые я ловил через небольшое окошко в двери.
Демон больше не говорил со мной. После того как он заставил меня заявить, что я не жалею и готов убивать снова, он исчез. Он добился своего, и теперь я остался один. Но одиночество не приносило облегчения. Оно только подчёркивало мою беспомощность.
Всё вокруг будто бы было настроено против меня. В какой-то момент я по-настоящему почувствовал себя жертвой. Не того, что я сделал, а того, что меня вообще поместили сюда. Казалось, весь мир восстал против меня, а я только защищался. Демон изредка возвращался, чтобы усугубить это чувство. Он шептал: «Ты здесь потому, что они тебя боятся. Ты сильнее их. Помни об этом».
Но эти шёпоты не приносили покоя. Они только усиливали страх и боль. Иногда я думал: «А что, если он больше не вернётся? Если это всё, что осталось от меня?»
Ночи были самыми худшими. В темноте казалось, что стены сжимаются, что этот небольшой мир, ограниченный четырьмя стенами, скоро поглотит меня. Мне было страшно, но не за себя, а за то, что я никогда не смогу вернуть то, что отнял.
***
Каждый день в СИЗО начинался одинаково. Открывалась тяжёлая дверь, охранник выкрикивал мою фамилию, и я вставал. Лишние движения были лишними звуками, а звуки здесь значили больше, чем слова.
Прогулки… Их сложно было назвать отдыхом. Выход на улицу напоминал издевательство. Маленький двор, окружённый высокими бетонными стенами с железной крышей вверху. Иногда я слышал птиц, и это было почти как встреча с кем-то родным, живым. Холодный ветер, который проникал сквозь щели, обжигал кожу, но мне это нравилось – хотя бы что-то настоящее.
На прогулке я иногда видел других заключённых. Они не знали, кто я такой, но будто бы догадывались. Взгляды были короткими, подозрительными. Сначала никто не пытался заговорить, но однажды один мужчина прокричал мне из соседнего бокса:
– Эй, кто там гуляет?
Я не ответил. Как мне нужно было описать себя? Ведь я не знал кто я теперь, ведь даже в своём отражении я различал лишь взгляд незнакомца, устремлённый на меня…
Когда я возвращался в камеру, мне казалось, что этот короткий вопрос остаётся со мной дольше, чем я хотел.
Оперативники вызывали меня в кабинет несколько раз. Каждый раз одно и то же:
– Ну что, как тебе твоя новая жизнь? Может расскажешь зачем ты это сделал? О чём ты вообще думал?
Они хотели ответа, но я не мог его дать. Демон подталкивал меня к агрессии: «Скажи им, что ты бы сделал это снова. Пусть боятся». Но я молчал. В какой-то момент это начало выводить их из себя.
– Тебя что, язык отняло? На камеру ты ведёшь себя гораздо смелее.
Я только смотрел на них, и один из оперативников, молодой, раздражённый, крикнул:
– Ты думаешь, ты тут умный самый, да? Такое гнильё как ты к стенки надо ставить, вы не заслуживаете жизни!
В его голосе я слышал ненависть, которая раньше звучала во мне самом. Она будто заполняла весь кабинет.
Охранники… Они были другими. Для них я был просто ещё одним «номером». Кто-то относился равнодушно, кто-то позволял себе грубости.
– Чего оглядываешься, маньяк? Страшно? – сказал один из них однажды, когда вёл меня по коридору.
Но был один, старше других, который иногда останавливался, чтобы поговорить:
– Слушай, парень, ты ведь мог бы этого не совершать. Ты это понимаешь? Зачем ты сломал себе жизнь?
Я не знал, что ему ответить. Он не ждал ответа. Просто качал головой и уходил.
Каждое движение, каждое слово оставляли след. Казалось, что стены СИЗО были не из бетона, а из ощущений: ненависти, страха, подавленности. Это место поглощало тебя, превращая в тень самого себя.
***
Сизо было словно живое существо, которое изучает тебя, раздевает до души. Я не только слышал ненависть вокруг, я видел её в глазах. Другие заключённые начали узнавать меня.
Меня показали по телевизору. Когда принесли прессу, я увидел своё имя вместе с заголовком: «Жестокое убийство. Арест подозреваемого». Теперь все знали, кто я.
− Это он, − услышал я, когда охранник вёл меня обратно в камеру после прогулки.
Один из заключённых, стоящий у стены своей камеры, смотрел на меня так, будто хотел пробить взглядом дыру в моём теле.
− Ты тот самый маньяк? – бросил он громко, чтобы услышали все остальные.
Я ничего не ответил. Охранник подтолкнул меня вперёд, но не успели закрыть дверь, как послышались крики:
− Слышь урод! Ты думаешь, тебя здесь не достанут? – Тут и не таких ломают!
Они ненавидели меня. В их глазах я был хуже, чем любой из них. Это была странная ирония – убийцы, насильники, грабители, все они считали меня монстром. Я чувствовал их ненависть каждым нервом.
На прогулке это стало ещё очевиднее. Теперь мне редко давали возможность быть в одиночестве. Иногда охранники водили сразу несколько заключённых во двор. Один из них, крупный мужчина с бритой головой, подошёл ко мне ближе, чем следовало.
− Думаешь, ты какой-то особенный? – прошипел он. – Ты просто больной. Тебе п*****, когда тебя осудят и отправят в колонию.
Его слова кромсали меня, словно лезвия. Я ничего не ответил, а он только усмехнулся.
− Боишься? Это и есть твоя истинная сущность. Трусливая тварь.
Но больше всего мне запомнилась одна ночь. Через вентиляционную решётку в камеру донеслось:
− Эй маньяк, ты слышишь? Ты же знаешь, что с такими как ты, делают? Мы тебя достанем, как не прячься.
Демон молчал. Казалось, он бросил меня. Теперь я был один против всего этого мира, который ненавидел меня.
Иногда я думал, что лучше бы они просто исполняли свои угрозы. Ворвались в камеру и покончили со мной.. Это было бы проще, чем слушать их крики. Но вместо этого я жил с ощущением, что ненависть заполняет всё вокруг, кроме опустошённости внутри меня.
***
На психиатрическую экспертизу меня отправляли в Москву рано утром. Меня вывели из камеры, заковали в наручники и вели под строгим надзором. Следовали короткие, жёсткие команды.
Подъехал автозак – тяжёлый, серый, словно металлический саркофаг. Внутри меня ждал маленький металлический бокс. Это не была общая клетка, где могут сидеть несколько человек. Я находился в одиночной ячейке, тесной и холодной. Стены давили, словно пытались задушить.
Прибыв на специальную территорию вокзала, где происходит транспортировка заключенных и подследственных, нас под бешенный лай служебных собак загрузили в вагон для перевозки спец. контингента. Ехали транзитом, через Вологду. Дорога растянулась на бесконечные часы. Я видел только узкую щель, через которую в клетку пробивался свет. Мелькали деревья, реки, иногда редкие дома, но всё это казалось не настоящим.
На одной из остановок поезд затих. Мне показалось, что мы стояли целую вечность. Тишина была почти невыносимой, пока её не нарушили шаги и громкие голоса. Кто-то из заключённых громко ругался, требуя воды, кто-то кричал, что ему тесно и невыносимо.
В такие моменты время тянулось особенно медленно. Я пытался понять, сколько ещё осталось ехать, но никто ничего не объяснял. Конвоиры общались между собой, игнорируя меня.
Когда мы добрались до Вологды, меня вывели на свежий воздух. Это было странное ощущение – снова почувствовать ветер на лице, услышать звуки улицы. Я сделал глубокий вдох, но запах был горьким, как вся эта поездка.
Транзит через Вологду был недолгим. Лишь пара дней. После них меня пересадили в другой автозак, такой же холодный и чужой и затем в поезд, следующий в Москву. Ещё один день дороги, ещё одна ночь, которую я провёл без сна.
Когда мы приехали в Москву, я был измотан. Охранники, не церемонясь, подтолкнули меня к выходу.
– Давай, выходим! – выкрикнул один из них, но я уже не чувствовал раздражения. Всё, что происходило, будто было не со мной.
Москва встретила меня холодом. Меня провели по коридорам большого здания, где повсюду пахло стерильностью. Всё казалось чужим, даже звуки. Там не было криков, как в СИЗО, но это молчание было ещё тяжелее.
Меня привели в отделение, где уже ожидали врачи. Уставший от дороги, я почти не воспринимал их слова. Один из них, невысокий мужчина с густыми седыми волосами, внимательно рассматривал меня, будто пытался проникнуть в мысли.
– Добро пожаловать, – произнёс он сухо. – Здесь мы постараемся разобраться во всём, что произошло.
Меня усадили за стол, положив передо мной бумаги. Всё началось с формальных процедур. Спросили имя, возраст, потом заставили подписать документы. Никто ничего не объяснял.
Основное сканирование под рентгеновскими взглядами врачей произошла позже. Меня завели в просторное помещение, где усадили на стул. Передо мной сидел профессор и множество молодых врачей. Он перебирал бумаги и задавал вопросы с таким спокойствием, что это пугало больше, чем крики больных.
– Ты осознавал, что совершал? – спросил он, не отрываясь от записей.
Я замер. Этот вопрос не раз звучал в голове, но ответа не было. Демон, который раньше торопился вмешаться, молчал. Я пробормотал:
– Не знаю…
– Хорошо. Тогда объясни, как можешь.
Снова молчание. Это было самое тяжёлое – искать ответы, которых не существовало. Мои попытки объяснить звучали бредово даже для меня самого. Врач что-то записал и продолжил.
– Ты жалеешь о содеянном?
На мгновение мне показалось, что демон вернулся. Его шёпот раздался где-то в глубине разума:
– Нет. Ты ничего не сделал плохого. Ты даже помог. Они просто не понимают.
– Нет, – произнёс я, не понимая, говорю ли это от себя или за демона.
Доктор остановился и посмотрел на меня с явным интересом. В этот момент я почувствовал, как цепь его вопросов затягивается всё туже. Он не хотел понять меня – он хотел классифицировать. Разложить по полочкам то, что я даже для себя не мог объяснить.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
