Есть только дорога…

– Ну вы даёте. Что ни пьянка, то история.

Тут Леший был прав. Вся компания Сани и Димона – Игорь Толстый, Женя-сюрприз, Женя-Сатанюга, Машка, Оксанка, Ваня Васин, покойный уже Коля – все они были "вольно тусующимися раздолбаями". Притом Сатанюга был открытым геем, а Машка с Оксанкой – лесбиянками. Сюрприз преподавал в колледже культурологию, Оксанка водителем работала в ёбургском "ЛГБТ-такси"[81 - В Екатеринбурге действительно такое есть. Ну, или было в ту пору. Водителями там работали преимущественно мужиковатого вида тётушки из "около-темы". По крайней мере именно с такими приходилось встречаться девушкам знакомым автора. По их сведениям, таких такси в городе было аж три службы, не дававшие рекламы нигде, кроме "темы". Возможно, есть и сейчас.]. Короче та ещё компашка. Эпичным зрелищем было, когда на пьянке по случаю сорокового дня Коли пьяный Толстый пошёл в "Кировский" за "догоном". Завернувшись в одно одеялко. В сентябре. Так его азер-охранник заставил одеялко в камеру хранения сдать, и Толстый по магазу расхаживал с барсеткой и в трусах. Остальные шли сзади и уссывались. Так что у Сани с Димоном в компании всё было весело. За непрерывные пьянки Леший про себя обозвал их "Дринк-команда".

Леший покинул гостеприимную квартиру с гитарой за спиной. Сел на третий троллейбус, и не торопясь поехал в ТЮЗовский переход стритовать.

На "ТЮЗе" к приезду Лешего стоял Вова Хомяк – гитарист с высоким голосом, в пиджаке-брюках-туфлях и с распущенными длинными волосами. Пел он песню про "три полоски на кедах…"[82 - Animal Jazz – три полоски.], от которой обычно умилялись все малолетние эмо-тёлки.

Вообще же тусовка эмо и прочих подобных располагалась в отдалении от "ТЮЗа" – на "Драме". Неформалы их, в большинстве своём, не любили. Особенно девицы-скинушки, время от времени проходившие через "Трубу" и "ТЮЗ". Они вообще были довольно агрессивны к представительницам неформалии, особенно к самым юным. А уж про эмо и прочих педовок и говорить нечего. Вообще скины по старой памяти чаще тусили на "Плите", не гнушаясь соседства с лесбийский "Темой", неформалы обретались возле уличных музыкантов на Плотинке, в "Трубе" и возле "ТЮЗа", ролевики – в парке на Вознесенской горке и на "Кельте" в парке Павлика Морозова, готы облюбовали "Вечку" – вечный огонь и парк рядом с ним. Были и отдельные тусовочки по интересам – "ЗэБэ" – заброшенная больница в Зелёной Роще, заброшенный недострой за "Вечкой", "Подмост" под Макаровским мостом. Плюс последние два года местом "зимовки" для тусовок являлась "Икеевская курилка"[83 - Балкончик в ресторане IKEA-Food в ТЦ Мега. Когда-то там можно было курить.] в "Меге". Летом там оставались сидеть самые маргинальные представители, которые даже неформалами то не были – какие-то скины, какие-то дембеля, какие-то гопники не всегда славянской внешности. После огребания и сотрясения мозга прошедшей зимой Леший немного чурался подобных тусовок, но иногда мимо всё же пробегал. "Работал" Леший всё чаще по трамваям, систему вписок он себе наладил, поэтому в тусовках он нуждался лишь для того, чтобы переброситься несколькими фразами, да узнать последние новости. В "ТЮЗ" и "КиноУрал" же ходил играть для души, когда не надо было особо зарабатывать, и хотелось попеть вдоволь.

"Хорошая песня, надо тоже выучить, – думал Леший, – по крайней мере, атмосфера для неё здесь и сейчас очень подходящая".

Когда Хомяк доиграл, Леший подошёл и поздоровался.

– Тут по мою душеньку никто не приходил?

– Не, я сам недавно встал играть. Сегодня вообще тухляк.

– А то я встречи жду с человеком.

– Может, знаю?

– Манул. Или Женя. Вроде с Северки, хотя хуй знает.

– Не, впервые слышу. Интересно, почему Манул. Его гладить надо[84 - Имеется в виду популярный интернет-мем той поры "погладь манула, сцуко!"]?

– Мне кажется, он не хочет, чтоб его кто-то гладил.

– Хер знает. Алексей, ты поиграть хотел?

– Хотел. Но ты играй пока, я покурю постою.

Хомяк затянул песню про "Любите девушки простых романтиков…"[85 - Популярная песня группы "Браво".], а Леший вышел в сторону большого тополя и закурил.

"Столько всего связано с этим местом… В прошлом году тут с гопотой пиздились, на тех чугунных перилах Курт повеситься хотел, его тогда сняли и дали по еблу. Вот здесь мы укуренные на траве валялись, вот здесь Отмор Священнику по ебалу дал, из-за его загонов. Вот в этих кустах тогда Волчара Тагильский какую-то эмомалолетку трахал почти на глазах у почтенной публики. Под тополем на Пищалкином плаще валялись, в тот день ещё Катариса принесла "Дрыны" текстолитовые, и народ развлекался, махаясь ими. А сейчас тусовка переместилась на Плотинку. И это хорошо. Не доёбывают больше музыкантов всякие панки, типа "давай поаскаем вместе на портвейн", не прибегают гопники волосатых пиздить, менты теперь тут спокойно проходят мимо, даже документы не проверяют. А в прошлом году ментовские облавы повторялись раз в неделю. То искали каких-нибудь сбежавших малолеток, то проверяли карманы на всякое "палево", ну и всегда проверяли документы и IMEI-номера у сотовых. Было времечко…[86 - В этом куске воспоминания принадлежат автору книги, все имена здесь реальны.]"

Пока Леший думал и тупил, Хомяк в переходе затих.

"Видимо, решил тактично уйти, – подумал Леший, – Или в "кулинарию" утопал".

Спешно расчехлился, бросил чехол на "течение", повесил гитару на ремень и стал играть, прикрыв глаза. Решил начать с песен Саши Непомнящего:

"Струны в кровь, вода кругами,

Голосуем всем собором

И понты кидает туса

То Егором, то хардкором.

Всюду строятся ларьки,

И горят еретики.

Место, где хоть что-то слышно,

На обрыве у реки…[87 - Александр Непомнящий – Разговор с небослужителем.]"

– Этот переход любит твои песни. И особенно, когда ты Непомнящего поёшь.

– Ты неожиданный, Манул. Я не заметил, как ты подкрался.

– Я вообще мутант, сектант и шаман в одном лице. И подкрадаюсь незаметно. Ты бы больше с закрытыми глазами стоял.

Манул был в чёрных джинсах, берцах, футболке с волком и с большим рюкзаком.

– Я тут посмотрел в карту. Аракуль – те ещё ебеня. Как мы поедем туда стопом?

– Вы с Лосиком стопом поедете. Мы с Полиной – нет. Но приедем все.

– А Света?

– Её не будет, она перебралась в Питер.

– Нифигассе. Неожиданно.

– Её родители настояли, чтоб она туда переехала. У Светы там родня есть. Так что география нашей рабочей группы ширится.

– Мне всё же интересно, как и кто выбирает, куда нужно ехать и что делать?

– Во всё врубишься по ходу. Мы обычно во снах договариваемся. Иногда Волк подсказывает. Мы, кстати, едем с ночевой, так что прихвати с собой что-нибудь.

– А как я Лосика найду? Тоже во сне?

– Зачем? Я тебе номер дам, – усмехнулся Манул.

Манул достал из клапана рюкзака записную книжку, продиктовал десять цифр Лешему.

– У меня сотового вообще нет, он теряется постоянно, и я решил, что мне незачем. Тем более, пока я на Северке, он у меня на тумбочке лежал бы без дела. А у Лосика "Вавилон"[88 - На сленге растаманов – всякая мирская суета.], учёба в универе и вообще. Она пока у светиной родни живёт, а потом – снова в общагу.

– "Вавилон?" это что? Как у растаманов?

– Это всякие социальные взаимодействия. Не забывай, что мы не совсем упоротые сектанты, а ещё и обычные люди и живём с обычными людьми. Более того, часто обычные люди, без всякого энергуйского загона, могут научить более эффективным практикам. Всё, я побёг. Долго не заигрывайся, звони Лосику. До встречи завтра вечером!

– Пока.

Леший не успел опомниться, как Манул с большим рюкзаком завернул за угол и исчез на лестничном подъёме. Мимопрохожая тётка кинула Лешему "в кассу" пятьдесят рублей бумажкой. Он ответствовал: "Благодарю, да не оскудеет рука дающего!" – и снова заиграл.

Вечером на "философской вписке" Леший перебирал рюкзак, пил чай с Жанной Андреевной и разговаривал о "ребятах из снов".