Хозяин жизни

Пока Виктор отсутствовал, я пробежал глазами по корешкам папок. И удивился тому, насколько хаотично и бессистемно они раскиданы по полкам. Это совсем не увязывалось с наблюдениями, сделанными ранее.

– Давайте поскорее закончим с вашим делом, мне ещё много надо по дому сегодня сделать, – он не пытался скрыть недовольство.

– Да уж, работы у вас там непочатый край, как я успел заметить, – с фальшивым пониманием кивнул я.

– Да, дом очень старый и запущенный. Его придётся почти отстраивать заново, – он сел за стол и включил компьютер. Потом сложил руки на животе и посмотрел на меня. – Полы ломать и полностью менять. Стены обдирать до кирпича, шпаклевать, клеить обои. Потолки менять. И крышу, конечно же, она вся течёт. Проводка, трубы все гнилые, всё сыпется, гниёт, мрак. Одну из комнат придётся сверху до низу обрабатывать от плесени, там крыша долго текла, даже стены пропитаны этой чёрной дрянью. О, загрузился наконец-то.

Он ввёл пароль и принялся щёлкать мышкой. Я взял стул и подсел слева от него. Он покосился и нахмурился, но ничего не сказал.

– Говорите, шестнадцатое число, так, давайте… посмотрим… Так.

Как-то неуклюже маневрируя в программе, он наконец-то отыскал реестр покойников и отобрал нужные даты.

– Верно, одиннадцать смертей. Но какая тут может быть закономерность? – довольно фальшиво спросил Виктор. – Ну, умерли и умерли.

– Вы сами вскрывали их?

– Ну а кто же ещё. Я тут один работаю, сменщика у меня нет.

– Тогда давайте по порядку, – я придвинул стул ещё ближе и вызвал в памяти список «жмуриков». – Сначала пройдёмся по лёгочникам. Разве вас не насторожило, что сразу четыре человека вдруг умерли с одинаковыми симптомами?

– А почему это должно меня настораживать? – он шумно выдохнул через расширенные ноздри. – Моя работа определять причины смерти, а не вести тут выдуманные расследования, высосанные из пальца.

Укол в мою сторону, но меня таким не пронять.

– Алиса Мокрова, расскажите про неё, – потребовал я.

– А почему про неё? – его одолевали подозрения.

– Потому что она самая молодая. Смелее, я нуждаюсь в информации.

Он фыркнул, но вызвал на экран нужную копию заключения о смерти. Документ был заполнен от руки корявым и плохо прочитываемым почерком, буквы плясали и наклонялись в разные стороны и часто походили друг на друга. Это меня удивило, я ожидал, что почерк Виктора окажется безукоризненным и вышколенным.

– Расшифруйте, я не понимаю ваши наскальные письмена.

– Поступила ко мне шестнадцатого августа в десять пятнадцать утра…

– Она была первой? – прервал я его.

– Н-н-ет, кажется, – растерялся Виктор. – По-погодите.

С минуту он щёлкал мышкой.

– До чего же неудобная программа, – пробормотал он.

– А сколько лет вы уже работает патологоанатомом? – поинтересовался я как бы между делом.

– Так восемь лет уже. Так вот, сначала привезли сестёр Севастьяновых…

– Каких таких сестёр? – неприятно удивился я. – Среди умерших есть родственники?

Он молча кинул осуждающий взгляд, а мне стало досадно, что я не обратил внимания на фамилии всех умерших и пропустил такой очевидный факт. Нет, надо организовать процесс иначе.

– Давайте по-другому. Будем рассматривать больных в порядке поступления к вам.

– Да, так гораздо легче, чем прыгать туда-сюда, – согласился Виктор. – Мне продолжать? Ага. Ну так вот. Привезли сестёр Севастьяновых. Обеих сразу. Обе умерли примерно в одно и то же время, где же это… в шесть пятнадцать утра. Я начинаю работать в восемь, ну вот мне их к восьми и притарабанили.

– Вы сразу же начали делать вскрытие?

– Естественно.

– Расскажите подробнее, что вы установили.

– Обе сестры умерли от асфиксии. Или гипоксии. Обе не перенесли приступа бронхиальной астмы.

– Это был хронический диагноз?

– Да, вот у них тут помечено врачом, который зафиксировал смерть. У обеих был такой диагноз.

– Вам не показалось странным, что обе сестры умерли одновременно?

– Мне некогда было о таком задумываться, – нервно ответил Виктор. – Это пусть органы правопорядка разбираются, моё дело делать заключение.

– Хорошо, какая картина наблюдалась у сестёр?

– Отёчность лёгких, чрезмерное сужение бронхов, гипоксия головного мозга.

– Отлично. А что показало токсикологическое исследование?

– Да ничего не показало, – пожал он плечами. – Ничего постороннего и подозрительного. Обе задохнулись во время острого приступа астмы.

– Странно, – я постучал пальцами по столу. – Подозрительно. Хорошо, дальше. Кто там дальше?

– Потом поступила эта ваша Мокрова. Симптомы практически идентичные.

– Но вот я смотрю, что у неё нет пометки, что она когда-либо страдала хроническими болезнями лёгких.

– А она не диагностировалась, – хмыкнул он. – А меж тем у неё были все признаки хронической астмы. Видимо, занималась самолечением. Изношенное сердце, почки угнетённые. Также угнетённые отделы головного мозга. Я вообще не понимаю, как она работала секретарём при этом… Она умерла от острой гипоксии и остановки сердца в связи с этим. Вообще, в городе было пыльно в тот день, могу предположить, что смерти поэтому так и совпали…

– Грустно. Так, дальше кто?

– Дальше некая Галина Полищук, пятьдесят шесть лет. Острое пищевое отравление. Привезла «скорая», они её даже до больницы довезти не успели. Токсическое поражение печени, внезапная остановка сердца. Ботулизм как он есть. Траванулась своими заготовками, видимо, хотя желудок был практически пустой… Дальше?

Я молча кивнул, и он продолжил.

– Ближе к одиннадцати привезли Боброва Юрия, сорок четыре года. Тоже пищевое отравление. Причина смерти – токсическая гипоксия и остановка сердца.

– Они не родственники случайно? – я призадумался.