Мы все порой смотрим на звезды

И снова все шло отлично, пока в одну прекрасную и очень холодную ночь я не вышел из гостевого домика, потому что мне впервые за поездку не спалось. Я снова слышал голоса.

Чтобы ты понимала, то была одна из сотен крохотных деревушек на высоте выше трех тысяч метров, разбросанных вокруг величественных ледников и шпилей восьмитысячников. Мы ночевали в таких.

И вот я стою совершенно один на окраине полузаброшенной деревушки в самом центре неизвестности, смотрю в даль. И слышу, как разговаривают горы. Холод такой, что зуб на зуб не попадает. А я оторваться не могу, потому что понимаю, о чем они говорят. И они понимают, что какой-то иностранец, оказавшийся здесь впервые, их слушает и понимает. И все всех устраивало…

Не знаю, сколько времени прошло, когда я услышал шаги в мою сторону. Обернулся и увидел невысокую фигуру, приближающуюся ко мне по дороге. Проходящего мимо дома, где я ночевал, свет от единственного уличного фонаря осветил его. Это был монах, невысокий, короткостриженый и худощавый. Закутанный в оранжевую накидку и небольших посохом в правой руке и вещевым мешком, перекинутым через плечо. Подойдя ко мне, монах поздоровался на английском языке:

– Здравствуйте!

– Здравствуйте, – ответил я.

– Уже поздно, что вы здесь делаете один? – поинтересовался он.

– Стою, дышу воздухом, – попытался я скрыть истинную причину своего поступка.

– Да, воздух тут хороший, – монах демонстративно глубоко вдохнул и улыбнулся, – и горы тут красивые, – неожиданно показал он своим посохом в направлении двух гор, которые и вели свой диалог. Тут моему удивлению не было предела, я выпучил глаза на монаха и, почему-то не скрывая ничего, ответил ему:

– Мне кажется, эти две горы говорят друг с другом.

– Ты выглядишь неглупым, а говоришь такие странные вещи, – переходя на смех, сказал он, в шутку постучав посохом по своей голове, – горы не могут разговаривать, они же каменные!

Чуть погодя, наблюдая за моим замешательством, он взял меня за рукав, немного притянул к себе и с видом тайного агента, передающего секретную информацию, прошептал на ухо:

– Разговаривают духи, которые живут в этих горах. Мы слышим их разговор.

– Вы тоже слышите? – с надеждой уточнил я.

– Ну конечно! – разливаясь заразительным смехом, монах продолжал пристально смотреть на меня своими ясными глазами, – я здесь три недели не был, кто же еще мне последние новости расскажет?

– Ну как же так получается, на каком языке они говорят, если мы оба их понимаем?

Вместо ответа, монах крепче взял меня за руку и повел вдоль по тропе.

– Ты замерз, тебе нужно согреться. Пойдем ко мне домой, я угощу тебя горячим чаем.

Немного пройдя по дороге среди непроглядной темноты, мы свернули в сторону, прямиком в кусты. Ловко проскользнув сквозь колючий кустарник, мы вышли на небольшую равнину, где виднелись очертания нескольких небольших строений.

– Это мой дом, я здесь живу, – пояснил монах, указывая на домики.

Пройдя на ощупь еще несколько метров, мы подошли к входной двери в один из домиков. Немного надавив на дверь, монах ловко открыл ее и жестом пригласил следовать за собой. Щелкнул выключатель, и небольшое помещение осветилось тусклым светом единственной лампочки. Минуя комнату, мы поднялись по скрипучей деревянной лестнице на второй этаж. Монах, зная каждый сантиметр этого дома, ловко прошмыгнул в темный коридор. Снова послышался звук выключателя, загорелся свет.

Я оказался в крохотной, но очень уютной комнате на втором этаже, больше похожей на смесь спальни и библиотеки. Около окна в углу стояла небольшая кровать, перед ней столик. Напротив окна – большой шкаф со старыми книгами и свитками. Сбоку от двери – маленький низкий и старый диванчик, видима, для гостей. На стенах всюду весели изображения буддистских божеств. Несмотря на отсутствие признаков отопления, в комнате было комфортно и даже тепло.

Монах пригласил меня сесть на диван, сам удобно разместился на кровати, скрестив ноги под собой. Пока монах копался в своем мешке, я наконец-то смог его разглядеть. Он был невысокий, коренастый, лет пятидесяти на вид. Его загорелое округлое лицо светилось спокойствием и внутренней гармонией. Судя по тому, как ловко он двигался по горной местности, как легко и играючи искал что-то в своем мешке, создавалось впечатление, что внутри у него неисчерпаемый запас сил. Достав из сумки небольшой термос, он разлил его содержимое по двум приготовленным им чашкам. Затем, из той же сумки он достал пакет с цампой, традиционной едой непальцев, шариков, приготовленной из обжаренной ячменной муки.

– Угощайся, – на этих словах он протянул мне немного цампы и кружку, из которой шел пар. В ней был так полюбившийся мне традиционный в тех краях крепкий чай с маслом яка, молоком и сахаром.

Сделав несколько глотков, отогревших меня, я поел немного ячменных шариков и почувствовал, как дрожь от зверского холода постепенно уходит.

– Как тебя зовут? – спросил монах, когда я полностью согрелся.

– Дима, – ответил я, удивившись, как легко мне было с незнакомым мне человеком, – а вас?

– Меня зовут Норбу, Лама Норбу. Я здесь босс, или что-то типа того, – ответил Лама, обводя окружающее пространство руками. Затем он так пронзительно засмеялся, что и я не выдержал. Казалось, он сам наслаждается своими шутками. А я удивлялся, как он смог подбирать в разговоре только те английские слова, что известны мне.

– Так ты турист здесь? – спросил Лама, моментально вернув сосредоточенность, – турист, который слушает, как разговаривают горы?

– Да, турист из России, иду вокруг горы Анапурны, – я бы и дальше смеялся над его формулировками, но резкая смена выражения его лица насторожила меня.

– Ясно, – покачал Лама головой, – и о чем они разговаривали сегодня? Я только вернулся из города, не успел к началу их беседы.

Примечания