Чушь в современной психологии
Индивидуальный и субъективно значимый образ–идеал себя
И о чистоте и «идейности» животного мира внятнее всего говорят птицы небесные, эти цветы его, уже самым своим бытием славящие Бога. «Избавления» от рабства «суете», софийного сияния, преображения в красоте, жаждет вся тварь, но об этом говорит она немотствующим языком. И только душу человеческую, свою собственную душу, бедную, запуганную, изнемогающую Психею, знаем мы самым последним, интимным, несомненным знанием. А что может быть достовернее того, что наше теперешнее я есть вовсе не я, ибо наше извечное существо, наша божественная гениальность совсем иная, чем наша эмпирическая личность, наше тело, характер, психика! Нельзя никогда примириться с собой, и эта непримиримость есть, может быть, высшее достоинство человека: «аще хвалитися ми подобает, о немощах моих похвалюся» (ап. Павел), и эту непримиримость могло бы исторгнуть из сердца, погасить в душе только полное духовное падение. Алкивиад говорит Сократу бессмертные, вдохновенные слова, которые повторяет всякая душа, поставленная лицом к лицу пред собственной божественной сущностью, как пред зеркалом своего несовершенства и безобразия. [С. Н. Булгаков. Свет невечерний (1916)]
Личность как идея справедливости, ее образ
Русский человек не очень ищет истины, он ищет правды, которую мыслит то религиозно, то морально, то социально, ищет спасения. В этом есть что–то характерно–русское, есть своя настоящая русская правда. Но есть и опасность, есть отвращение от путей познания, есть уклон к народнически обоснованному невежеству. Преклонение перед органической народной мудростью всегда парализовало мысль в России и пресекало идейное творчество, которое личность берет на свою ответственность. Наша консервативная мысль была еще родовой мыслью, в ней не было самосознания личного духа. Но это самосознание личного духа мало чувствовалось и в нашей прогрессивной мысли. Мысль, жизнь идей всегда подчинялась русской душевности, смешивающей правду–истину с правдой–справедливостью. [Н. А. Бердяев. Об отношении русских к идеям (1917)]
Метафизическая категория человечества, не определенное по своему значению слово
Личность ― ничто, перо, носимое бурей; ей безусловно законодательствует стихия. Но Пушкин не видит здесь обиды. Он точно удивился, когда впервые сознал свою подданность непонятному закону, как раньше никогда не сознавал; но в нем нет ропота: он только с недоумением констатирует в себе действие этого закона. Женщина, которую он любил когда–то, умерла; казалось бы, весть о ее смерти должна была глубоко взволновать его; но нет: [М. О. Гершензон. Мудрость Пушкина (1919)]
Оторванное от конкретной исторической личности человека, это понятие стало у Штерна абстрактной метафизической категорией. Понятие личности распространяется на самые различные ступени развития и перестает быть характерным для какой–нибудь из них. Личностью признается не только общественный человек, но также, с одной стороны, всякий организм, клетка, даже неорганические тела, с другой ― народ, мир, бог. Личность определяется формальными внеисторическими категориями целостности и целенаправленности, выявляющимися в самосохранении и самораскрытии. <…> История развития психологии в СССР История русской научной психологии Развитие психологической теории в России, борьба в ней материализма и идеализма приняли особенные формы. [С. Л. Рубинштейн. Основы общей психологии. Части 1–2 (1940)]
Сомнение, обсессивное привнесение личной оценки
Поэтому, жизнью сломленный город ослабѣл, потерял активность и ушел в церковь и религію, как мѣсто и область, в которыя не достигают звуки страшной жизни и царит покой. Деревня в такой отрѣшенности от жизни и в уходѣ от иея не нуждалась или нуждалась меньше ― даже меньше, чѣм прежде. Отсюда отсутствіе под’ема религіозных переживаний в деревнѣ и весьма вѣроятный упадок их. Выросшая личность массоваго деревенскаго человѣка, ея способность и стремленіе стоять на своих ногах и все мѣрять своим личным аршином, в религіозной жизни выразилась в том, что современная религіозная жизнь строится «на много углов». Сохраняется старая православная вѣра; усиливается сектантское движеніе, обвѣянное духом раціонализма; усиливаются языческія вѣрованія и пріемы; распространяется безвѣріе. В трех послѣдннх явленіях ― отрыв от традиціи, от стараго, вѣками сложившагося быта, от завѣтов и наслѣдія предков ― явленія неизбѣжныя при ростѣ личности. Сектантское движеніе с его ярким и благотворным вліяніем на личную жизнь, на еемейныя и общественныя отношенія ― вплоть до чистоты в одеждѣ сектанта, до чистоты его жилища ― производит наиболѣе сильное впечатленіе из всего новаго, что видишь в деревнѣ современной Россіи. [неизвестный. Из жизни нашей организации // «Вестник крестьянской Россiи» № 2–3, 1925 г, 1925]
Образ себя вообще, «Я»–конструкт в целом
Это обычно замечается в слабых степенях гипноза, когда личность, или «я», не будучи вполне устраненным, относится еще с критикой ко всему окружающему и в том числе к внушению. [В. М. Бехтерев. Внушение и его роль в общественной жизни (1898–1925)]
Личность распадается и разлагается, причем имя перестает быть ясно сознаваемым коренным сказуемым Я, перестает быть идеальной формой всего содержания личной жизни. [П. А. Флоренский. Имена (1926)]
На этом основана таинственная способность человека ― единственный подлинный признак, отличающий его от животного, ― соблюдать дистанцию в отношении самого себя, привлекать свою непосредственную самость на суд высшей инстанции, оценивать и судить ее и все ее цели. Эта высшая, духовная «самость» и конституирует то, что мы называем личностью. Личность есть самость, как она стоит перед лицом высших, духовных, объективно–значимых сил и вместе с тем проникнута ими и их представляет, ― начало сверхприродного, сверхъестественного бытия, как оно обнаруживается в самом непосредственном самобытии. Эту высшую инстанцию самости ― и, тем самым, личность ― имеет каждый человек и во всяком своем духовном состоянии. Ибо в самой безосновности, беспочвенности, субъективности его непосредственного самобытия, его чистой «душевности» уже непосредственно содержится ― как уже было указано ― свидетельство инстинной основы ― того, что в себе правомерно и значимо. Даже самый пустой и ничтожный в духовном отношении человек имеет какое–то чувство значимой в себе, т. е. «духовной» основы своего бытия, какое–то, хотя бы и дремлющее, стремление к ней; но и человек, одержимый темными силами, чувствует реальность духовного бытия и потому обладает духовной «самостью» ― личностью. [С. Л. Франк. Непостижимое (1938)]
Система функций организма в целом
Эта разница особенно ясна в области работы нервной системы. Все изменения, включая и стойкие изменения паратипического характера, в области того, что Павлов называет анализаторами и безусловными рефлексами, относятся к конституциональным изменениям; содержание же временных установок, протекающих без изменения структуры анализаторов, т. –е. изменения, которые Павлов относит к условным рефлексам, есть результат применения конституциональных механизмов к окружающей среде, (работа конституции), а не конституция. Затем, говоря о конституции, мы никогда не должны забывать, что «конституция», «организм как целое», «личность» ― идентичные понятия. Различая составные части конституции («частичные конституции», «примитивные факторы»), рассматривая ее особенности с разных точек зрения (анатомической, физиологической, зволютивной), мы должны помнить, что как целое она обладает иными свойствами, чем составляющие ее части в отдельности, что она едина. Конституция может в потомстве расщепиться при известных условиях на ряд элементов, как H2O ― вода может расщепиться на H и O, но H2O имеет не те свойства, что H и O в отдельности. [Т. И. Юдин. Психопатические конституции (1926)]
Точно также расовой особенностью является и склонность к той или иной быстроте угасания условных рефлексов, той или иной способности к образованию следовых рефлексов, той или иной легкости образования условных тормозов. Таким образом анатомами, физиологами, патологами сделано очень много для изучения строения и законов функционирования отдельных нервно–психических механизмов. Но мы уже знаем, что поведение всей личности является результатом весьма сложной взаимозависимости всех особенностей организма в целом. Личность нельзя понимать, как простую сумму отдельных функций; при объединении отдельных механизмов в общую систему личности получается совершенно новое и своеобразное функционирование системы как замкнутого целого. На основании изучения отдельных функций невозможно понять сложного поведения личности. Недостаточно изучать простейшие реакции, надо понять и сложные реакции всей личности. В патологии, напр. [Т. И. Юдин. Психопатические конституции (1926)]
Творческое начало, креативность, способность к яркому фантазированию
И потому наука везде торжествует, искусство унижено до служения забавам невежд и пользу его видят только в «отдыхе». Бог знает, когда и какие силы изменят разрушительное направление современного сознания, догадка об этом ― праздное дело. Но днями своей личной жизни можно воспользоваться каждому для опыта если не воскрешения, то хотя бы охраны жизни. Другими словами сказать: каждый может заняться охраной своей личности, понимаемой не как индивидуальность, а личность ― творческое, созидающее, воскрешающее начало жизни. В таком направлении сознания заключается прямой выход к социальным вопросам, так как эту свою личность можно постигать, только узнавая ее в другом («Я ― это Ты в моем сердце, Возлюбленный!» ). Обращаясь к возможностям, заключенным во мне, я могу воспользоваться материалами моего постоянного наблюдения природы, избрать себе какую–нибудь «тему» (жизнь какой–нибудь пичуги), проследить эту жизнь научным методом и параллельно этому применить после мертвой воды науки живую силу искусства. Дело культуры было отстоять неумирающее (духовное) существо личности от поглощения ее законом размножения. [М. М. Пришвин. Дневники (1928)]
Принадлежность к группе как фактор развития воли
А между тем эта логика больше направлена в защиту интересов личности, чем всякая другая. Защищая коллектив во всех точках его соприкосновения с эгоизмом личности, коллектив тем самым защищает и каждую личность и обеспечивает для нее наиболее благоприятные условия развития. Требования коллектива являются воспитывающими, главным образом, по отношению к тем, кто участвует в требовании. Здесь личность выступает в новой позиции воспитания ― она не объект воспитательного влияния, а его носитель ― субъект, но субъектом она становится, только выражая интересы всего коллектива. Это замечательно выгодная педагогическая конъюнктура. Защищая каждого члена коллектива, общее требование в то же время от каждого члена ожидает посильного участия в общей коллективной борьбе и тем самым воспитывает в нем волю, закаленность, гордость. Уже без всякой специальной педагогической инструментовки в коллективе развивается понятие о ценности коллектива, о его достоинстве. [А. С. Макаренко. Педагоги пожимают плечами (1927–1935)]
Подражание
Когда ребенок играет ту или иную роль, он не просто фиктивно переносится в чужую личность; принимая на себя роль и входя в нее, он расширяет, обогащает, углубляет свою собственную личность. На этом отношении личности ребенка к его роли основывается значение игры для развития не только воображения, мышления, воли, но и личности ребенка в целом. В жизни вообще, не только в игре, роль, которую личность на себя принимает, функции, которые она в силу этого выполняет, совокупность отношений, в которые она таким образом включается, накладывают существенный отпечаток на самую личность, на весь ее внутренний облик. Как известно, само слово «личность» (по–латыни persona), заимствованное римлянами у этрусков, первоначально означало «роль» (и до того ― маску актера); римлянами оно употреблялось для обозначения общественной функции лица (persona patris, regis, accusatoris). Переход этого слова на обозначение личности в современном смысле этого слова отражает общественную практику, которая судит о личности по тому, как она выполняет свои общественные функции, как она справляется с ролью, возложенной на нее жизнью. Личность и ее роль в жизни теснейшим образом взаимосвязаны; и в игре через роли, которые ребенок на себя принимает, формируется и развивается его личность, он сам. Теории игры [С. Л. Рубинштейн. Основы общей психологии. Части 4–5 (1940)]
Проявление, демонстрация, существование
Даже поступая эгоистически, человек склонен притом оценивать поступки ― в особенности чужие, отчасти и свои ― по нормам общего. Нормы общего, впрочем, далеко не всегда призывают к гуманизму ― даже в своей официальной, камуфлирующей фразеологии. Самые жестокие и корыстные интересы коллектива тоже требуют от личности жертвы, даже тотальной (фашизм это продемонстрировал). То общее представляется нам иллюзией, обманом, алогизмом, то ― единичная личность. Вероятно, и то и другое в отдельности ― иллюзия; а реальный наш опыт ― это их взаимодействие. Для западноевропейской мысли второй четверти века характерна история экзистенциалистов. Чистую личность в ее существовании они поспешили нагрузить бременами сверхличного. [Л. Я. Гинзбург. Записные книжки. Воспоминания. Эссе (1920–1943)]
Организация, группа, коллектив; сознание
На одной фабрике Московской губернии рабочие, очень немногочисленные, были наняты по коллективному контракту и вследствие несогласия хозяина на прибавку, работу прекратили до срока. Их предали Суду за «забастовку», т. е. за прекращение работы «по соглашению». Я доказывал, что к ним не применим тот отягчающий признак «по соглашению», который находится в тексте уголовной статьи, как ее существенный признак; раз договор был коллективным, то иначе, как по соглашению, он не мог быть ни заключен, ни нарушен. Они наняты были как коллективная личность, а не по личным контрактам. Потому их можно обвинять только по статье о личном прекращении работы до срока, а не в стачке. Эти доводы Сенатом были уважены. Но он пошел еще дальше и не применил уголовной статьи о личном нарушении найма, так как подобное дела должно было быть начато не нанимателем, а фабричным инспектором, чего в данном случае сделано не было, а для «забастовки» этого и не требовалось. [В. А. Маклаков. Из воспоминаний (1954)]
Сентиментальность, чувствительность, восприимчивость; нежность
Этому писателю как никому другому за последние полвека было трудно писать: он силился выразить новый опыт старыми средствами, его литературная культура не предлагала уже ни одного творческого навыка, поддерживающего органическую преемственность. Поэтому «распадается» не литературное наследие его в целом, а отдельные произведения: в каждом из них можно отметить конгломерат своего и «заимствованного», пока не появляется свободная форма цикла очерков. Это – временное достижение писателя, достижение времени. Ему «приходится» показывать свою личность не только в ее движении, но и со всем тем, что препятствует этому движению, с неприятным оттенком «я» эгоистического, позволяющего судить не только по свободе духа, но и по свободе своеволия. Сам писатель настолько остро чувствовал несовершенства своих произведений, что даже при сильнейшем читательском успехе сторонился литературных кругов, писательских знакомств, оберегая от ядовитых оценок, убивающих несовершенное творение, свое право на совершенствование. Он чувствовал себя чужим среди профессиональных писателей и был враждебен общепринятым оценкам и вкусам. Осознав писательский метод Экзюпери, приходишь к признанию его правомерности при условии непрерывного совершенствования духа, требующего даже отказа от собственных достижений, когда они мешают новому. [Рид Грачев. Присутствие духа. III (1964)]
Лицо как передняя часть головы
Вроде деревенской домашней размолвки. ― Эй, девка! Чо разошлась–то, а? Так реветь станешь, личность у тебя распухнет, отекет… Парни–то и глядеть не станут! Я счастлива, что он зовет меня на «ты». Значит, мы действительно выехали из зоны смертельной лефортовской вежливости. [Е. С. Гинзбург. Крутой маршрут: Часть 1 (1967)]
Указание на положительное общественное отношение к человеку
Эллен перелистала блокнот. ― Вот, например: «В чем разница между трупом и покойником? В одном случае ― это мертвое тело. В другом ― мертвая личность». ― Веселые, ― говорю, ― мыслишки. ― Зато какая чеканная форма! Можно, я снова приду?.. [Сергей Довлатов. Ремесло. Повесть в двух частях. Часть 1. Невидимая книга (1976)]
Инициатива исследовательской деятельности, познавательной активности
Фактически он олицетворял собой тот комплексный Институт человека, создать который сегодня без учета идей П. Ф. Лесгафта невозможно. Главный вывод П. Ф. Лесгафта состоял в том, что каждый нормально (без патологии) родившийся ребенок может вырасти в творческую, высоконравственную личность, если только родители и воспитатели не помешают, а поспособствуют ему в этом. Были четко установлены необходимые условия для нормального умственного и нравственного развития. Показано, что при любом отступлении от этих условий вырастает не личность, а представитель «стада». Я ознакомился с трудом П. Ф. Лесгафта в 1979 году и стал добиваться того, чтобы идеи этого страстного учителя стали доступны всем советским людям. На мои обращения издательства «Знание», «Просвещение», «Московский рабочий» отвечали, что это не по их профилю. Наконец, издательство «Педагогика» включило в план II квартала 1988 года книгу П. Ф. Лесгафта тиражом 20 тысяч экземпляров. [Читатель сообщает, спрашивает, спорит // «Знание ― сила», 1988]
Предмет веры: богочеловек, случайность, контроль собственного жизненного пути (!!!)
Но самое понятие «личности» неразрывно связано с понятием «свободы», а для науки нет свободы: закон необходимости, детерминизм ― основной закон научного мышления. Вот почему наука не знает «личностей», а знает только «неделимые», «особи» безличных «родов» и «видов». Понятие «личности», так же, как понятие «свободы» ― вовсе не научное, а религиозное. Чтобы утвердить личность, надо утвердить свободу, преодолеть закон необходимости в его самой крайней точке ― в смерти, как уничтожении личности. Это и делает христианство ― религией абсолютной свободы, Абсолютной Личности. Из всего, что говорит Горький о религии, одно только верно, ― что религия «опасна». Но ведь вообще всякая сила опасна: чем больше сила, тем опаснее; религия ― величайшая сила ― величайшая опасность. [Д. С. Мережковский. Не святая Русь. (Религия Горького) (1916)]
– даже, подчас, без осознания того, что она кричит. Это продолжение той самой чудовищной бездуховности, в которую мы влезли так глубоко. Это то, почему при честном анкетировании многие высказываются за смертную казнь, потому что мы потеряли ощущение ценности человека, мы воспринимаем «явление». Человек как личность выпал из нашей системы координат, поэтому сегодня главное ― вернуть человеку его достоинство и веру в самого себя. Человек сам в себя не верит ― вот в чем вся беда сегодня. Конечно, я понимаю, что внутри общества существуют эвересты духа, и это не обязательно великие ученые или художники, это может быть любящая женщина. Когда–то на съемках я услышал великую формулу: «Очень легко любить все человечество, значительно труднее полюбить соседа за стенкой». [В. Гинзбург, Н. Крейтнер. «Как недавно и, ах, как давно…» // «Горизонт», 1989]
Именно православное понимание вочеловечения Бога как воипостазирования придает христианским историям с чудотворениями неповторимо личностный оттенок, свойственный лишь христианству. Между человеком–личностью и Богом–Личностью христианство утверждает личностные отношения, ставшие возможными благодаря личному подвигу Личности Богочеловека Христа. И этот личностный акцент не может не оказывать влияния и на характер совершаемых чудес. Не секрет, что само понятие «личность» выработано христианской богословской культурой в процессе поиска адекватной тринитарной и христологической терминологии, и потому вполне резонен вопрос о правомерности использования его для объяснения понятия, принадлежащего совершенно другой культуре, не имеющей в своей основе тайны Триединства. Существует немало оснований считать, что мусульмане понимают личностность Бога неким совершенно отличным от христиан образом и вкладывают в это слово нечто совсем иное, нежели христиане. Это находит отражение и в бытовом сознании современных мусульман. Так, одна обратившаяся впоследствии знатная пакистанская мусульманка писала в своих воспоминаниях, что главным, что смущало ее в христианстве, было то, что ей «казалось, что христиане<… [Юрий Максимов. Понятие чуда в христианстве и в исламе // «Альфа и Омега», 2001]
Невыраженный потенциал
Телом по–настоящему управит тот, кто телом не связан. В том, что нужно отдать себя другому и этим очистить от связанности тела, вера и философия одинаковы. Человек есть поступок. Кажется, только один раз мы встречаем в русской Библии слово «личность» (2 Кор 10, 7), но переводчик явно вставил его без надобности. В греческом здесь, лицо, как и везде в Священном писании. Лицо – лицевая сторона человека или вещи, расположение, намерение. Словно из трясины, мы выбираемся к библейскому лицу от современной личности, которая, наоборот, не поступок, а то невидимое в человеке, что надо сначала еще раскрыть; но как это сделать без поступка? [В. В. Бибихин. Язык философии (1993)]
Поведение человека вне профессиональной / основной / привычной деятельности
Ей очень повезло на видных людей. Через своего дядю Мясоедова, издателя театральной газеты, она узнала элиту мира искусств: от Собинова до Бунина, от Сумбатова–Южина до Леонида Андреева, от Балиева до Маяковского; через другую тетку, Марию Саввишну Морозову, ей открылся мир крупных предпринимателей–меценатов, государственных деятелей и художников, которых привечали в особняке на Спиридоновке; она дружила с московским губернатором ― у меня сохранились их фотографии на прогулке, а генерал Рузский, за которого она подняла тост в ресторане, приезжал к ней с букетом цветов. Она видела больших людей без котурн и грима и научилась не переносить восхищение талантом на личность. В дальнейшем, попав через мою женитьбу в круг советских бонз, она обращалась с министрами, маршалами, генералами, как с дворниками, какими они и были. Я получил в отцы еврея, мог получить негра или водопроводчика, истопника, маленького актера и с таким же успехом ― маркиза или герцога. Ни социальные, ни имущественные, ни национальные соображения ничего не стоили для матери, ей важно было лишь ее собственное отношение. [Юрий Нагибин. Тьма в конце туннеля (1994)]
Конфиденциальная информация, не часто упоминающиеся сведения о человеке, интимно–близкая часть жизни
Но притом надо прочесть эти рассказы, чтоб ощутить еще, как неискусственно, по–земному происходит их действо. Оно окружено самым обыденным человеческим бытом, происходит то на кухне, то в комнатушке, то на давно проторенном пути домой или из дома, то на обывательской дачке в деревне. Вот и рождается ощущение: утрата человеком рая обыденна, всегда современна, потому и неловко ее и возвышать, и усложнять. Личность автора в этой прозе предельно открыта и не защищена. Богатый, изощренный инструментарий художественных приемов, чтоб скрыть свою подноготную иронией, абсурдом или чем–то, напротив, возвышающим, ― ему по–человечески чужд. Саша Яковлев превратился в художника, когда как обыденность осознал свое существование духовно неполноценным, неотвратимо грешным, а творчество осознал не иначе как зрение, как возможность видеть утраченный мир, ощущая на своих веках влагу детских блаженных слез: видеть рай, говорить наедине с его голосами как с родными и близкими. В этой обыденности неподлинного существования, скажем, Сорокин или Виктор Ерофеев устраивают фейерверк из фекалий и похороны уже всего сущего ― вот где перелом, ― но в той же обыденности возможно ощущать что–то схожее с осознанием своей вины и приготовлением спокойным, смиренным, ждущим какого–то чуда. [Олег Павлов, Лиза Новикова, Алексей Анастасьев. [Рецензии] // «Дружба народов», 1999.07.15]
Идентификация
Понятие игры отличается от понятия работы так же как детское сознание отличается от взрослого. Игра всегда подразумевает собой нечто заранее условное. Ведь ребенок во время игры, даже если он увлечен ею чрезвычайно, всегда сознает, что он только играет, а на самом деле он есть отдельная от игры личность. Работа же, напротив, накладывает на личность клише социума и мысль «я инженер», «я военный», «я строитель» становится частью сознания, меняя угол зрения на мир. Буддизм, например, занимает позиции созерцателя игры, как, впрочем, и все восточные йогические школы. В индуистских триадах один из трех всегда находится в созерцании, так же как и в Христианской Троице. Бог–отец действует через Сына Св. [Наталья Троицкая. Сакральные символы мировых цивилизаций // «Жизнь национальностей», 2001.03.16]