Флуктуация

Отец Павла был генералом, старший брат, буквально накануне

большевистского переворота получил звание капитана.

В детстве у Павла были другие интересы, нежели у старшего брата.

Не хотел связывать судьбу с воинской службой, но в итоге, по настоянию отца, всё-таки пошёл по стопам предков.

Семья Синицыных жила в Петербурге в фамильном особняке.

Большую часть времени детям отдавала мать Софья Аркадьевна. Будучи рафинированной интеллигенткой, старалась придерживаться строгих правил в воспитании и многие качества, как считала, сумела привить. Вложила в сыновей всё, что в дворянских семьях считалось нормой. Дети росли овеянные духом патриотизма к отечеству, любви к императору, с понятием чести и достоинства. Знали немецкий, французский, играли на фортепиано, хорошо танцевали, разбирались в искусстве. Глеб был на шесть лет старше Павла и, существенная разница в возрасте во многом разделяла их интересы. Младшего Синицына больше прельщала литература. Одно время увлёкся очень серьёзно: перечитал множество книг русских и зарубежных авторов, знал наизусть много стихов и пробовал сочинять.

В дни, когда большевики штурмовали Зимний Дворец, Павел

оборонял его. Но ничто не могло удержать обезумевшую толпу простонародной массы, пообещавшей марксистами землю, равенство, свободу…

Он сумел остаться живым в октябрьской мясорубке. С друзьями

юнкерами смог уйти по Неве на лодке, избежав участи многих сверстников, оставшихся там навсегда.

В эти тревожные дни младший Синицын и потерял семью,

покинувшую родовое гнездо в связи с событиями в столице. Очевидно Андрей Михайлович, так звали отца Павла, увёз Софью Аркадьевну с собой под Псков, где располагалась его дивизия. От Глеба тоже не было известий. Тот служил с отцом в разных частях и давненько не писал ни матери, ни брату. Какое-то время Павел пытался отыскать место нахождения родителей. Так оказался в Москве у родственников, но они в поисках семьи помочь не смогли. И тогда решил ехать во Францию, где проживала бабушка – мать отца. С ней Андрей Михайлович всегда поддерживал связь, и Павел решил через неё получить нужную информацию, ведь всё равно, считал, рано или поздно, отец даст о себе знать.

Поезд, на котором ехал Павел, шёл в Югоморск, оттуда через

Керченский пролив корнет мечтал пароходом доплыть в Болгарию, Румынию или Турцию. А там уж и до любимой бабушки не сложно добраться. Через Балтику выбраться было не возможно, так же, как и через Украину, которая всё ещё оставалась под немцами.

– Наконец-то поехали, – обрадовалась мать девушки Екатерина

Петровна. – Никогда не думала, что придётся так унизительно себя чувствовать. А вы, молодой человек, далеко ли путь держите?

– До конечной, сударыня, – ответил Павел, улыбнувшись даме.

– Да, – задумчиво произнесла женщина. – Хорошо бы до конечной.

Но почему-то чувствую, что конца безобразию никогда не будет.

– Напрасно так думаете! – громко вмешался в разговор, лежащий на

верхней полке мужчина, ехавший до Воронежа. – Сейчас всё разрушим, все дворцы, храмы! Прошлое изменим! Построим другой мир. Мир счастливых и свободных людей! Без царя!

– Без царя в голове, – нервно произнёс лысый мужчина, сидевший у

окна рядом с Екатериной Петровной.

– Злитесь, что скинули вас, буржуи? – злорадствовал крестьянин,

переворачиваясь на полке с боку на бок. – Прошло ваше время!

Тепереча мы будем хозяевами! Ха, ха, ха…

– Неужели, вы, не понимаете, что рушить храмы и дворцы – это

варварство? – возразила мать девушки. – Всё, что создано нашими предками, должно быть свято, как Пантеон.

– Ну, для вас, это может быть и свято, а для меня лично – хлам этот

не нужен.

Повернув голову к Екатерине Петровне, Павел тихо сказал:

– Не стоит, мадам, спорить с недалёким умалишенным человеком.

Вы никогда его не переспорите. Одержать верх в споре – это уклониться от него, так говорят мудрые люди и я с ними полностью согласен.

– Это я умалишенный?! – завопил мужик. – Вот как дам тебе сейчас!

– А вы попробуйте! – уверенно ответил Павел и, приподнявшись,

взглянул в глаза разорявшемуся мужчине.

При виде смельчака пролетарий по всем приметам струсил и,

отвернувшись, замолчал.

– Вы глубоко симпатизируете, молодой человек, – уважительно

заявила Екатерина Петровна, – напоминаете мне Леонида Евгеньевича, моего мужа в молодости. К сожалению, он погиб в четырнадцатом. Немецкий осколок от снаряда сразил его. Ах, что я всё – молодой человек. Пора и познакомиться.

– Синицын! – встав с места, произнёс Павел. – Павел Андреевич, —

добавил он.

– Екатерина Петровна Гриневич к вашим услугам, – представилась

женщина. – А это дочь Елизавета Леонидовна.

Лиза засмущалась и покраснела.

– Очень приятно, – ответил кавалер и пожал дамам руки.

– Мы тоже едем в Югоморск, – заговорила девушка, прикрывая

смущённое личико палантином, накинутым на плечи.

– Во Франции живёт родная сестра, – пояснила мать Лизы, – с

дочерью надеемся добраться до неё, убежать дальше от неразберихи. Хотелось, конечно, поездом в Словакию или Венгрию, было бы ближе, но сами знаете, что в эти дни творится на Украине.