Яфет
– Иду! – бросил Яфет властно.
Воевода послушно попятился и вышел.
Тцар натянул полотняную рубашку, кожаные штаны, а сверху надел вязаную рубашку, оставив кольчугу в шатре.
Подхватив ножны с длинным мечом, он, жмурясь от ударившего в глаза солнца, вышел наружу.
Рядом с телегой на могучих конях уже едут Громострел с Соколиным Клювом. Вокруг движутся другие телеги, волы тянут здоровенные повозки, мычат. Со всех сторон ржание коней, голоса воинов и сидящих на возах женщин, стариков и детей.
Яфет на ходу спрыгнул с медленно ползущей телеги на землю, под ногами чавкнула грязь.
Молодой отрок тут же подвел Аркунара, и тцар вскинул себя в седло. Хищно улыбнулся, чувствуя, как в тело снова вливается мощь, а волосами играет ветер, будто приглашая мчаться ему навстречу, скакать наперегонки.
Слегка пришпорив животное, Яфет поехал рядом с ближайшими соратниками. Поглядел на скачущих вокруг воинов, на телеги – всюду радостные лица, с них ушла бледность, люди улыбаются, со всех сторон доносятся оживленные голоса.
– Смотрю, отдых всем пошел на пользу, – заметил Яфет. – Обидно, что я проспал всю тризну.
– Тризн еще на твой век хватит, – заверил Громострел. – Вон, смотрю, лицо заспанное, сразу видно, что отдохнул. Не то, что мы – ели без роздыха, пили, не просыхая…Я даже почти уговорил одну женщину пойти за меня замуж!
– Да ладно, – не поверил Яфет. – Ты, и чтоб женился?
– Она вовремя отказалась! – заявил Громострел, подняв для пущей важности палец. – Риск был велик, но мне хотелось пощекотать нервишки! Больше так играть с огнём, конечно, не буду. Уж лучше в омут с головой или на раскаленные ножи голой задницей.
– Зато нашему тцару жениться было на пользу, – понимающе заявил скачущий рядом Соколиный Клюв. – Ты разве не видишь, что Златокора поставила его на ноги? Красивая любящая женщина – вон лучшее лекарство для мужчины!
– Старый ты бабник, – проворчал Громострел обвиняюще. – Лучшее лекарство – это ринуться в бой, даже если у тебя жар и руки-ноги переломаны. Дадут пару раз кулаком в тыкву, или саданут палицей – сразу и жар пройдет, и добавочные силы отыщутся, и руки дрожать перестанут! А ты как думал? Ну позвенит в голове недельку-другую, ну выбьют глаз или пару зубов. Зато потом как огурчик! Крепок как дуб и здоров как бык! Вон прям как я.
– Такое лечение укорачивает жизнь, – фыркнул волхв, указывая на очевидное.
– Лучше мало, да удало! – рассмеялся в ответ Громострел. – Чем долго и нудно! Чем триста лет жрать падаль и бояться пальчик прищемить, лучше один раз попить живой крови. А там – как боги положат!
– Ладно, – прервал их Яфет, когда они втроем выметнулись далеко вперед, оставив обоз позади. – Довольно спорить. Я же вижу, вы что-то хотите мне сказать. Что стряслось, пока я спал?
Они перешли на рысь, поскакали возле каменной гряды, за которой шумит море. Яфет полной грудью вдохнул солнеый морской воздух, услышал оглушительный рев воды.
Он скачет впереди, воевода с одного боку, волхв – с другого. Голова каждого едва доходит Яфету до плеча даже верхом. У обоих и впрямь поменялись лица, сделались угрюмыми, даже виноватыми, оба порываются сказать, но только раскрывают рты, словно хотят признаться в измене родине, но тут же умолкают, не произнеся ни слова.
– Говорите уже, – поторопил тцар, начиная злиться. – Что виноват в смерти Ратибора, знаю и без вас. Никогда не забуду, как эти велеты вылезли и… наверное, растоптали и их, и сарготов. Этот груз на мне до конца жизни. Или хотите обвинить в чем-то еще?
Он выжидающе посмотрел сверху вниз на одного, потом на другого. Его конь ловко и легко перемахнул через лежащий прямо на пути массивный камень. Он конского прыжка зубы клацнули, он едва не прикусил язык.
Первым заговорил волхв, осторожно подбирая слова.
– Не гневись, тцар. И не бери на себя вину.
– Да, – поддакнул Громострел, разведя руками, и отпустив на мгновение поводья, но затем снова ловко поймав, – нечего себя казнить. Все впереди – еще найдется за что. Или обвинят другие, как обычно.
Старший воевода выждал паузу, потом снова заговорил:
– Ратибор понимал, на что идет. Мы все гуляем по краю пропасти в этом походе по северным землям. И ты – прежде всего, ибо отвечаешь за жизни людей. Но мы хотели о другом… Вернее, это Соколиный Клюв. Да, он хочет сказать нечто важное!
Он посмотрел на волхва, тот поймал его взгляд и пожевал губами, словно заставляя себя произнести:
– Яфет…Тцар…
– Да говори уже! – взорвался Яфет. – Что вы оба мямлите, как младенцы!
– Некоторые вещи говорить нелегко, – проворчал Соколиный Клюв, оправдываясь.
– Пока ты отсыпался, тцар, а все поминали погибших, – вновь влез в разговор Громострел, – я узрел противоположный берег!
Воевода указал в сторону воды за обрывом. Яфет посмотрел туда, но увидел лишь бескрайнюю даль, и туман, который стелется по ту сторону, хоть и на вполне обозримом расстоянии.
– Не врешь? – спросил он, приподняв бровь. – Если так шутишь, то смотри у меня!
– Он не врет, тцар, – поддержал товарища волхв. – Я тоже видел берег. Но его постоянно затягивает туманом. И я…мне было во сне видение…как переправиться.
Он замолчал и снова бросил быстрый взгляд на Громострела. Тот пожал плечами и отвернулся, мол, дальше сам, я уже помог, чем смог.
– Понимаешь, тцар… – снова заговорил Соколиный Клюв, – чтобы сделать столь нелегкое дело, боги сказали… В общем, мы должны принести жертву…
Яфет уставился на него. Глаза округлились, стали медленно наливаться гневом.
Он остановил коня.
– А ну повтори, – процедил сквозь зубы.
Соколиный Клюв с Громострелом тоже натянули поводья, кони принялись грызть удила. Взгляд Соколиного Клюва окаменел, он сглотнул, но затем сказал это снова:
– Великий Род во сне передал мне свою волю. Чтобы переправиться через море – нужна жертва, Яфет. Я знаю, тебе это как ножом по сердцу, ты вообще супротив богов, но…
– Ему это, скорее, как серпом по яйцам, – поправил Громострел, пристально глядя на молодого высокого тцара, который в этот миг выглядит сотканным из ослепительного солнечного света. Казалось, воевода старается прочесть мысли, которые, как четко видно, вихрями кружатся у Яфета и норовят разорвать череп. Чтобы этому помешать, он аж челюсти стискивает.
– Но, Яфет, это действительно так, – вновь заговорил Громострел. – Когда трудные предприятия обходились без жертв? Боги, они же помогут. Ну придется вола зарезать. Я понимаю, что волы у нас на вес золота. Но всегда нужно выбирать. Когда осядем и разбогатеем, волов будет столько, что хоть задницей ешь. Да и не только волов – заведем гусей, свиней, коз…
Громострел помолчал, видя, что тцар слушает с неодобрением, но потом обратился вновь:
– Сейчас надо скрепиться, перетерпеть… Жертва нужна. Тут я с волхвом соглашусь.
Глава 9
Яфет посмотрел зверем. Соколиный Клюв встретил взгляд тцара спокойно, с достоинством, развел руками, мол, это не моя прихоть.
– Ежели в самом деле настаиваете, – сказал Яфет зло, – соберем вечером совет! Обсудим со всеми, я хочу заглянуть всем в глаза! Вы знаете, я против раболепства перед богами! Мы с братьями строили Башню, чтоб самому главному из них доказать – человек тоже силен! Еще как силен!! А вы сейчас усердно гребете к обратному!
– Как бы твоя гордость нам сейчас не аукнулась, тцар, – сказал Соколиный Клюв осторожно. – Боги не любят, когда им бросают вызов, ох как не любят! Особенно Род!
Яфет смерил его угрюмым взглядом. Волхв плечи раздвинул еще шире, грудь выпятил вперед, но лицо с бородой сделал скромное, как и подобает перед тцаром.
– Возвращайтесь к обозу, – бросил Яфет. – Я поеду проветрюсь. Заодно посмотрю, что там впереди.
– Тебе бы не ездить в этих диких землях без войска, – заметил Громострел осторожно. – Хотя бы без меня и Соколиного Клюва.
Яфет покачал головой. Грудь ходит ходуном, глаза сверкают обидой и злостью, ветер играет волосами, но обруч на лбу не дает им растрепаться.
– Громострел прав! – поддержал волхв. – Тут земли странные, диковинные.
Он отбросил спланировавший на лицо огромный розовый лист. Конь поймал зубами, принялся поедать с громким сочным хрустом.
– А вдруг впереди снова велеты? Если мы тебя потеряем….
– Закричу, ежели меня начнут резать живьем и есть с приправами, – отрубил Яфет. – Возвращайтесь!
Он пришпорил Аркунара. Могучее животное с роскошной гривой понеслось вперед, выбрасывая огромными копытами в воздух комья грязи.
– Наше дело маленькое, – пожал плечами Громострел. – В конце концов, он правитель, даже вождь. Может нас послать к лешему, мы и слова не скажем.
Волхв не ответил. Развернув коня, он в молчании поскакал назад к обозу.
***Яфет скачет, подставляя разгоряченное лицо ветру. Смотрит, как солнце то появляется, то снова прячется среди ветвей Прадуба, просвечивает сквозь огромные листья, скрывающие небо.
Огромная темная скала впереди увеличилась за последние пару дней – Прадуб широк и могуч, как самая настоящая гора. Упирается в самое небо, словно подпирает могучей необъятной кроной и не дает рухнуть, придавить все живое.
Он гнал жеребца так быстро, что выехал далеко вперед, и длинная вереница телег с тягловыми животными и людьми за спиной пропала из вида, скрывшись за массивным холмом.
В голове теснятся мысли, злые и встревоженные, как осы в разоренном гнезде. Ярость застилает глаза алой пеленой: вот и ближайшие соратники предают идеалы, которым вместе следовали раньше.
Сима и Хама рядом нет, напомнил себе Яфет, и он один теперь вынужден убеждать и доказывать, что человек сам может стать богом, если разовьет стальную решимость и волю. Если не будет себя жалеть.
Мелькнула отрезвляющая мысль: они пошли сюда за ним, доверяют и ждут защиты. Им привычнее и спокойнее принести жертву. Но тут же ей вдогонку злое: что за дикие, безвольные люди…
Далеко впереди на виднокрае заметил уже чистое, без исполинских ветвей небо. Там зависли массивные, похожие на комки темного пуха, тучи. Там на землю свободно льется солнечный свет, заливая траву и холмы.
Тцар пришпорил коня – раз уж выехал дальше всех, надобно разведать, не скрывается ли впереди какая опасность.
Пока скакал, следил взглядом за краем этой небесной крыши из ветвей, словно боится, что это всего лишь мираж, и проклятые ветви Мирового Древа тянутся еще на много верст вперед.
Взгляд зацепился за что-то в траве. Всмотревшись, резко натянул поводья. Могучий конь громко заржал, взвился на дыбы, принялся молотить копытами по воздуху. Но Яфет держится в седле крепко, сидит, как влитой.
В траве на прогалине, где мог бы раскинуться лагерь в два десятка шатров, белеют кости. Молодой тцар увидел скалящиеся человеческие черепа. Тут же лежат, забитые землей или торчащие из нее, скрытые наполовину грудные клетки с обломками ребер, кости ног, рук.
Яфет вздрогнул, почувствовав, как на затылке зашевелились волосы – поодаль лежит массивный скелет велета. Точь-в-точь, как те, что убили Ратибора с его отрядом. А вон дальше еще один такой же, но у этого череп проломлен.
Грудь тцара заполнило сладкое чувство удовлетворения – родичи его врагов лежат здесь, птицы и звери уже растащили плоть. Остались лишь кости, громадные как колонны в храме Мардуха в Вавилоне.
Внезапно воздух впереди начал скручиваться жгутом, и вот, не успел Яфет моргнуть, как дорогу загородил вихрь в человеческий рост. В нем мелькают мелкие камешки и травинки, видно, как в полупрозрачных стенках кружатся веточки, проносятся кверху лапками крупные черные жуки.
В вихре медленно проступило огромное, в человеческий рост, лицо. Глаза злобно смотрят из-под тяжелых надбровных дуг. Нос едва заметно очерчен. Перед Яфетом через вихрь словно бы продавился череп одного из тех самых велетов, чьи скелеты уже поросли травой. Только у этого подбородок начинается на уровне земли, а глаза находятся вровень с лицом сидящего на коне тцара.
– Еще один…– тяжелым шипящим голосом проговорил странный, уродливый лик. – Чужестранец…
– Кто ты? – произнес Яфет, стараясь скрыть изумление. Тцар изумляться диковинкам не должен. Он обязан быть ко всему готовым и подавать пример остальным.
– Я страж – Локион… – молвило лицо в вихре. – А вот кто ты?
В лицо Яфету ударил холодный затхлый ветер, словно из древнего склепа. Глаза в вихре начали угрожающе светиться.
– Мое имя Яфет! – громко сказал тцар, стараясь перекричать усиливающийся ветер. – Я правил в разных странах! Мне покорился сам Вавилон!
Рот черепа в вихре дрогнул, Яфету почудился смех.
– Каждый, кто сюда приходил, называл себя великим завоевателем или тцаром… Каждый мечтал покорить эти земли, завладеть местными чудесами…
– Разве ты не один? – спросил Яфет в хмуром удивлении. Он решил выведать у врага как можно больше.
– Мои братья, – отвечал Локион неохотно, – стерегут границы в других местах. Мы видим чужаков задолго до их появления. Я зрел людей, что идут за тобой…воины, женщины, старики, дети… вас много, как муравьев.
– Мы идем из самого Вавилона! – воскликнул Яфет. – И я намерен заселить эти земли! Мы выстроим несокрушимые крепости и города! Будем пахать землю и собирать то, что она породит!
Локион глубоко вздохнул, в лицо Яфету ударил мощный порыв ветра. Могучий конь тцара попятился, нехотя, словно с места сдвинулась скала.
– Все те, кто здесь лежат…– прорычал страж. – Хотели того же самого! Я загадаю три загадки. Ответишь правильно – пропущу. Не ответишь – ляжешь в эту груду костей!
Яфет почувствовал, как конечности налились тяжестью, его будто сковали незримые оковы. Дернулся, пробуя вырваться, но зад прилип к седлу, ноги застыли в стременах. Вскинул голову, закричал яростно:
– Ты что творишь?! Ты ж обещал вопросы!
Лик в бешено крутящемся смерче разразился хохотом, на миг исказился и исчез, но потом появился вновь.
– Так надежнее, – молвил он. – А теперь слушай первую загадку.
– Я готов!
Вихрь усилился, ветер ревет у Яфета в ушах, треплет волосы.
Локион медленно, словно толкает огромный валун, произнес:
– У кого две руки, два крыла, два хвоста, три головы, три туловища и восемь ног?
Яфет на миг задумался, затем бросил, перекрикивая рев ветра:
– Всадник на коне, с соколом в руке!
Страж нахмурился, рот превратился в узкую щель, ветер взревел сильнее.
– Чем лошадь отличается от иголки? – вопросил грозно.
Яфет рассмеялся.
– На иголку сначала сядешь, потом подпрыгнешь, а на лошадь сначала подпрыгнешь, потом сядешь. Ты что, ничего сложнее не можешь?
Смерч налился багровым цветом. Голубоватый огонь в глазах вспыхнул ярче.
– Кто ходит утром на четырех ногах, днем на двух, а вечером – на трех? – проревел он.
Напор ветра усилился. Массивный конь под Яфетом непроизвольно присел. Животное заржало, но осталось на месте, будто вросло задними ногами в землю.
– Отвечай! – крикнул Локион, и у Яфета округлились глаза – смерч разросся, сделался в полтора раза шире. – Или на этот раз – сдаешься?!
– Человек! – прокричал Яфет. – Ты спрашиваешь о человеке! Когда рождается, ползает на четвереньках. В молодости и зрелости ходит на двух ногах, а на склоне лет – с палочкой! Нам эти загадки отец загадывал, когда мы пешком ходили под стол!
Локион вдруг всмотрелся в него, глаза широко распахнулись. На огромном лике проступило изумление.
– Так ты… сын того самого…Ноя, что построил Ковчег и выжил после Потопа! Ты тот самый, что бросил вызов Изначальному и начал строить Башню!
Страж рассмеялся. Яфет почувствовал, как незримые путы затянулись сильнее. Кости затрещали, по всему телу стегнула страшная боль, и он едва сдержался, чтобы не закричать.
– Глупец! Жалкий червяк…Тебе никогда не встать вровень с Великим Родом!
– Ты же сказал, что, ежели отгадаю, пропустишь меня и всех, кто со мной! – вскричал Яфет хрипло. – Давши слово, держи!
– Да, – прорычал страж. – Но тогда я еще не признал в тебе великого бунтаря! И великого глупца! Теперь ты давай загадки! Не смогу ответить хоть на одну, пропущу. А если отвечу на все – превращу тебя в груду костей. И всех, кто идет за тобой! Призову братьев и обрушу на твоих людей все здешние ветра и ураганы! Разорву на части и рассею по всей Гиперборее!
Яфет почувствовал, как незримые путы ослабли. Он вдохнул полной грудью, кровь побежала быстрее, согревая замерзающее тело. От ледяного ветра кожа на губах успела затвердеть и покрыться корочкой. Хотел было дотянуться до меча на поясе, прикосновение к оружию всегда придает сил, но руки все еще не слушаются, висят, как плети.
– Первая загадка! – прорычал Локион. – Слушаю!
– Без чего не может жить человек и ничто вокруг него? – вопросил Яфет.
Страж на мгновение задумался, потом рассмеялся. Смех был похож на гром высоко в скрытом ветвями Прадрева небе.
– Без имени! Слишком просто…
Тцар кивнул, словно только проверял это волшебное создание, преградившее дорогу и грозящее уничтожить всех его людей, весь род…
– Языка нет, – проговорил Яфет медленно, – а правду скажет!
На этот раз Локион размышлял чуть дольше:
– Это зерцало! Или поверхность воды. Куда можно глядеться, чтобы узреть отражение!
Багровый огонь в вихре померк, остались лишь бешено крутящиеся серые стенки из ветра.
– Что в руках не удержать? – спросил Яфет.
– Воду! – бросил в ответ страж со смехом. – Воду не удержать! Загадывай последнюю! Я убью тебя, червь! Съем твою плоть, а людская кровь – слаще любого вина! Ха-ха-ха!
Яфет на миг прикрыл глаза, словно что-то припоминая. Затем вновь широко раскрыл, прищурился.
– К реке подходят два человека, – начал он. – Лодка у берега выдержит лишь одного. Оба переправились на противоположный берег. Как они это сделали?
Локион нахмурился, сморщив и без того усеянное множеством линий лицо. На миг Яфету показалось, что он узрел, как у этого лика развеваются по ветру волосы, а на лбу проступили морщины. Но это все оказалось иллюзией, рябью от чудовищной силы ветра.
– Они не могли войти в лодку вместе, – прошептал страж. – Но переправились оба…Проклятье! Я не знаю, как такое возможно!
Он чуть помедлил, затем молвил с великой неохотой:
– Я не знаю ответ.
Яфет облегченно выдохнул:
– Эти двое были на разных берегах.
Тцар победно улыбнулся, однако облегчения не ощутил.
– Я победил, Локион! Освободи и дай проехать с моими людьми!
Локион принялся разрастаться, стенки вихря резко пошли в стороны, край вихря рванулся ввысь. Сверху посыпались сорванные с ветвей Прадрева листья и мелкие ветки.
Огромный смерч занял собой все зримое пространство. Уши Яфету заложил рев ветра настолько сильный, что все остальные звуки исчезли, а голову пронзила острая боль, словно вонзилась длинная острая игла.
Шелестящий голос стража зазвучал прямо в мозгу молодого тцара:
– Это я решу, победил ты или нет! Еще одна, последняя загадка! Клянусь всеми богами и своим бессмертием! Если ответишь – уйду с дороги и не трону твое племя, что ползет следом.
Незримая хватка перехватила Яфету горло, сжала так, что он стал задыхаться. Но потом все же дыхание восстановилось.
– Что, – спросил Локион, – что дороже всего на свете? Без чего все золото мира кажется пылью, а все женщины – никчемными? Что такого нужно, чтобы постоянно ощущать себя живым, а жизнь – исполненной смысла?
У Яфета от рева в ушах и давления на горле закружилась голова. На плечи навалилась незримая плита. Вот-вот сокрушит кости, вгонит в землю по самую шею. Истошное ржание Аркунара потонуло в реве ветра и показалось комариным писком.
– Свобода… – прохрипел он, с трудом разжимая засохшие губы. – Дороже всего – свобода… Без нее – и жизни нет…
Тяжесть на плечах, незримая хватка на горле исчезли. Яфет охнул и полетел с коня вниз, соскользнув, как по ледяной горке.
Удар о землю был жестким, болезненным. Мышцы законченели, каждая клеточка тела словно превратились в камень. В ладони, ступни, со всех сторон сразу начали колоть сотни незримых игл, жалят, как озверевший пчелиный рой. При падении под ним что-то хрустнуло, в ладонь и щеку врезалось острое. Яфет понял, что упал прямо на кости воинов.
Вихрь исчез, оставив тцара лежать на жесткой траве. Он повел взглядом – вокруг все усыпано костями, они торчат здесь, как немой укор, взывают об отмщении.
Рядом топчется Аркунар, щиплет сочную траву.
Тцар заставил себя подняться, положил ладонь на луку седла, другую на конский круп. Одним болезненным прыжком бросил тело на четвероного друга. Массивный конь даже не качнулся.
Глянув вверх, Яфет заметил, что солнце уже перекатилось на другую сторону неба, туда, где горы, и где ветви Прадуба уже не закрывают мир плотной зеленой крышей. Далекий диск сделался оранжевым, предвещая скорое наступление вечера.
– Скачи, – прошептал Яфет, с трудом удерживаясь в седле и ощущая чудовищную усталость. Кое-как нащупав поводья, крепко стиснул пальцами эти потертые кожаные ремни. – Назад в лагерь…
Глава 10
Конские копыта стучат гулко, мощно. Яфет вцепился в поводья, чувствуя, как лицо освежает холодный встречный ветер. Мир вокруг превратился в смазанную картину, потерял очертания. Стало быстро смеркаться.
Впереди показался обоз с великим множеством телег, их лента тянется чуть ли не на полверсты. Доносится мычание волов, конское ржание. Там пестрит толпа воинов, женщин и стариков. Видны фигуры Шатура, Громострела и Соколиного Клюва. С ним рядом – помощники в светлых хламидах. Когда Яфета нет рядом, они выглядят высокими и статными. Но стоит ему появиться, как на его фоне каждый человек чувствует себя чуть ли не карликом.
Горят костры, разгоняя стремительно наступающую темноту, у многих воинов в руках ярко пылают факелы.
Тцар заметил свежесложенный жертвенник. Он угрюмо сереет тяжелыми глыбами камней. Туда наложили сухой травы, веток сухостоя, засохших розовых лепестков.
В груди шевельнулось недоброе предчувствие. Яфет пришпорил коня, хоть и все тело налилось свинцовой усталостью, будто сам в одиночку таскал эти каменные глыбы.
Соколиный Клюв в расшитой хламиде что-то громко объясняет собравшимся. Он воздел руки, будто собираясь не то проклясть, не то благословить. Рядом молча кивает Громострел с пылающим факелом. Позади волхва пятеро помощников, внимательно ловят каждое слово Соколиного Клюва.
Волхву внимают мужчины, женщины со стариками и детьми. Тут же собрались и слушают воины, мелькают алые плащи военачальников. В бликах костров поблескивают их панцири из кожи с бронзовыми пластинами, кольчуги, металлические бляхи на деревянных, обтянутых кожей щитах, что висят за спинами.
Яфет разглядел лик Сатурвана с черной повязкой на глазу, физиономию Шатура, который даже спит в доспехах. Тут же Керголл с Астраком, рядом с ними Орвод и его сын Лев, смелый и яростный воин, который, однако в сражении не теряет головы.
Заметил и Малаганта – молчаливый воин, хладнокровно убивает в бою, вынослив, как вол, даже если рубится целый день. Спит и ест мало, но всегда силен и собран.
Яфета заметили, к нему разом повернулись головы. На лицах проступило облегчение, как будто случилась беда, и только тцар может принять судьбоносное решение, которое самим принимать страшновато.
Яфет, и без того огромного роста, но на громадном коне выглядит чуть ли не велетом. С каменным лицом легко соскочил на землю, не выказывая усталости, что после сражения со Стражем давит на каждую клеточку тела.
– Наш доблестный правитель вернулся! – провозгласил Громострел, улыбаясь во весь рот.
Однако Яфет заметил, что улыбка – натянутая.
Вперед вышел Шатур. В свете пылающих всюду факелов и костров его доспехи выглядят выкованными из золота – добротный кожаный панцирь скрыт под крепкой кольчугой из бронзы, на груди широкая металлическая пластина, изображен раскинувший крылья дракон с открытой пастью.
– Яфет, – произнес он низковатым хриплым голосом, – мы все ждем тебя, тцар! Волхв говорит, мы должны принести жертву. Лишь тогда сможем перебраться через это безбрежное море! Сами боги нам в этом помогут! Нам даже не придется строить плоты!
– Тем более, что строить не из чего, – мрачно добавил одноглазый Сатурван. – Тут сплошь голая долина, если и будет гай-другой, плотов из него много не настругаешь
– Яфет, – произнес Соколиный Клюв с тяжестью в голосе, – мы с Громострелом им все рассказали. Нужна жертва, боги дали ясно понять! Ты всегда мне доверял. Поверь и теперь! Пока не искупим гордыню, что ты с братьями проявил при строительстве Башни, мы так и будем ходить по этой пустой и мертвой земле.
Он повернулся к каменной гряде, за которой шумит море.
– Все, что нам нужно – пахотные земли, леса, реки, возле которых можно построить города – они все на том берегу, тцар. Боги мне дали это ясно понять! Я вижу эти сны уже третью ночь подряд! Это верный знак! К тому же, нас в любой момент может настигнуть погоня, сам знаешь.