Во!

– Не много ли чести, – заартачилась, было Бэби.

– Мы владельцы роликов, – напомнила наглая «хуторянка».

– Я, пожалуй, останусь, – сделала робкую попытку Оля, – но подружка обломала и её.

– Ты мне нужна для дела. Забыла, что ли?

Переезд занял немного времени, но из машины вылезать никто не захотел. Дождь, одним словом. Бэби ждала команду к старту, а каскадёр напарник затеял, между делом, очень даже насущный для него разговор:

– А кино то о чём? Кто знает.

– Не всё ли равно, – Бэби некогда было отвлекаться, а лично Конькову все фильмы мира провались в тартарары.

– Я могу, – вызвался вездесущий Жихарев. – Итак, главный герой, – ткнул он пальцем на улицу в сторону дороги. – Едет себе на роликах. Мэн такой. Супер! – искоса глянул он в сторону Светки, – Михаил Акулов – Рембо и терминатор в одном лице, а ещё Спайдермен…

– Хватит! – двинула его ногой Светка.

– Едет он значит на роликах: вжик, вжик… Прямо по дороге. А тут его обгоняет нехорошая машина и обдаёт грязью из лужи. Он мокрый весь, как бобёр облезлый…

Ещё один тумак от Светки.

– Вода прям, стекает с него, грязная и вонючая…

Ещё щипок.

– Он взбешён, но реакция у него: о-го-го! Он мгновенно вцепляется в автомобиль, как энцефалитный клещ…

Теперь рассказчик получил локтем под ребро.

– Он держится и едет сбоку. Машина набирает скорость, но избавиться от героя невозможно. Он рыба прилипала! Он суперклей!

– Он суперагент! – Светка уже в открытую ударила его по голове.

– Да, он суперагент "оо" без семи! И тут, надо же случиться: у обочины стоит бортовая машина, с которой по трапам скатывают бочки. Машина обидчица проезжает так близко, что ролики героя попадают на трап и большая физическая сила подбрасывает героя к небу. Светка, ты помнишь физику? Третий закон Ньютона, а может тридцать третий.

– Не ёрничай, балбес!

– И школу, ради бога, не вспоминайте хоть на каникулах, – взвыла и Оля, видно, не имея особой тяги к просвещению.

– Понятно, – довольствовался столь неординарным рассказом и Санин напарник. – А я-то думаю: при чём здесь ролики!

– В основе сюжета борьба с торговлей оружием, – коротко подсказала Бэби.

– Да, – подхватил тут же и Колька, – там же танк в сене.

– Сена в П-париже, – вставил Коньков.

Из всего рассказа его на половину отключившийся мозг смог ухватить лишь последнее слово. Все дружно рассмеялись.

– Правильно, Конь, – Бэби, приняв его реплику за удачную шутку, одобрила такой ход. – Перед ответственной работой смех под настроение – это сила! – Тут же прозвучал звонок по мобиле. На связь с рулевым вышел Паша. – Все выходите! – скомандовала каскадерица. – Я на пробный проезд. Паша – этот хренов инженер формулы какие-то будет сверять. – В подтверждение своих слов с её уст посыпались ворох цифр, которые она повторяла вслух, дублируя услышанное в телефоне. – Что? Скорость движения 93 километра в час. Ни больше, ни меньше согласно расчёту. Угол 44-ре градуса. Скорость ветра 1,4 метра в секунду. Влажность 0,8%. Ох, и умный! – саркастически съязвила Бэби, когда телефонный разговор закончился. – Аж, страшно! Прям дрожь в коленках! Саня! – зачем-то вспомнила она о своём напарнике.

Оглянулись оба каскадёра.

– Тьфу ты! Да вы же тёзки! – чертыхнулась Бэби.

– К-как и ты с собакой, – зло подколол Коньков.

– Тут и до путаницы недалеко.

– К-куда уж ближе, – Саня вновь не сдержался.

– Конь, прибью – наконец его колкие замечания вывели её из себя, а ему только то и нужно: злая напарница – смерти подруга.

– Ладно, – серьёзно злиться ей всё-таки было недосуг, – тебя я буду звать Саня, как всегда, ‒ это относилось к Конькову, – а тебя Саша, – напарнику досталось более нежное обращение. Он ведь её не подкалывал и тайно умереть не хотел. – Так вот, Саня, Саша, я на пробный заезд. Готовьтесь пока. Кто там из вас первый!

– Зови меня Санясаша, – но эту последнюю подколку Конькова она уже не услышала. Не заметила она и момент, когда за бампер автомобиля ухватился Колька Жихарев, присев на корточки, чтобы его не было видно.

– Смотри, Светка! – заорал он, двинувшись вслед за набирающей ход машиной, на своих допотопных примитивных роликах.

– Отцепись, придурок! – заорали ему вослед обе девчонки. – И было не ясно: они хотели, чтоб он отцепился от них или от транспортного средства.

Саша посмотрел на Саню мол: как реагировать на эту выходку пацана, но тот стоял безразличный, и Саша тоже промолчал. Вскоре, его поглотили уже другие заботы: на площадке появились Черняева и Акулов. Они подъехали на своём авто впритык к каскадёрам и затем прошли пешком дальше, почти соприкоснувшись рукавами со стоящими здесь.

– Во! Стерва нарисовалась, – Саша замотал свой шарф по самые глаза, чтоб не быть опознанным, а поверху ещё и шлём натянул, который ему выдала Бэби.

– Не б-боишься, что с шарфом этим, как у Айседоры Дункан сл-лучится? – неожиданно для себя самого побеспокоился Саня о коллеге.

– Я сниму его в последний момент, а потом скажу: поцарапался, мол, в сене.

– В сен-но ещё н-нужно п-попасть.

– Слушай, а зачем нам обоим надо делать один и тот же трюк? – беспокойство о себе самом проснулось и у Саши.

– Не знаю, – пожал плечами Саня. – Видимо, если у одного не п-получится, б-будет шанс, что в-выйдет у д-другого.

Такое объяснение вряд ли добавило оптимизма тёзке.

– Что, значит, у первого не получится?

– Если п-первый р-разобьётся.

– Насмерть!

– А то!

– И часто у вас такое бывает?

– А то! – вновь тремя буквами ответил Коньков.

– То-то я заметил, что ты заикаешься.

– За-завтра и ты б-будешь.

– Но ты же первый прыгаешь?

– Естественно, – для Сани это действительно было естественно.

– И ты ведь не разобьёшься?

– Обязательно разобьюсь, – пообещал Коньков столь убедительно и мрачно, что Саша, будучи уже бледным, всё-таки умудрился побледнеть ещё раз.

Тем временем, девушке Светлане появление Акулова добавило не просто оптимизма, а прямо волну вдохновения. Она преданно вытянулась всем телом, как тростинка от кончиков своих шпилек до макушки, пожирая глазами кумира.

Акулов уже работал перед камерой. Роликов на него одевать не стали. В кадре он фигурировал до пояса. Но изображение езды на роликах без самих роликов со стороны выглядело очень комичным. И будь сейчас здесь Колька Жихарев, сыпанул бы он охапкой насмешек. Оля же при подружке хихикала только в кулачок, опасаясь её фанатичности.

Людей на площадке не хватало, и неожиданно была задействована и сама Оля. Ей дали в руки ведро с водой, чтобы в ответственный момент она окатила водой Акулова, будто это вода из-под колёс автомобиля. Если бы это задание поручили Светке, у той бы руки не поднялись на такое действо, а вот Олюня справилась отменно. Не успел режиссёр дать отмашку, так плесканула, что досталось и оператору.

– Что ж ты делаешь, овца драная, – рысью вцепилась в волосы подруги Светлана, спасая честь кумира. Впрочем, трепала она её недолго.

– Разрешите вам помочь, – резко перескочила она к самому актёру с платочком в руках, чтоб обтереть его мокрое лицо.

Со стороны Конькова было заметно, что не только влага на благородном челе кумира волнует девушку. Он заметил, как другой своей свободной рукой она опустила в его карман записку. К несчастью Светланы, а ещё больше к несчастью Акулова, это заметила и Галина Черняева.

– Да ладно не надо, – раздражённо, отмахнулся от надоедливой фанатички Михаил, направляясь к своей машине.

Вот от своей супруги так же легко отмахнуться ему не удалось. Она коршуном вцепилась в его карман, и пошло: слово за слово с визгом и рычанием лохматой Бэби. Они обе были готовы зубами выгрызть подозрительную бумажку из его одежды. Саша, стоявший совсем близко от автомобиля Акулова отвернулся от Черняевой, как мог, прижавшись телом к машине. Акулов влез за руль с огромным усилием, как бык, волочащий на спине дикую львицу с мелким шакалёнком в придачу, и так хлопнул дверью, как выстрелил. И надо же! Дверью захлопнулся Сашин шарф! Машина рванула с места, и Саша с глазами навыкат, вцепившийся в свой такой исторически предательский элемент одежды, покатился следом. На съёмочной площадке никто никак не прореагировал. Видимо, все посчитали, что каскадёр пошёл на трюк.

Саня не прореагировал по состоянию души.

Твои слова мне серость мозга

Отрезали от позвонка.

От них, как от свистящей розги,

Вскипает, шрамами спина!

Глава 3

– Эй! Каскадёр! – призвала его сознание, вновь появившаяся на площадке Бэби. – Готов?

– Во! – Коньков поднял вверх большой палец руки.

– А где Саша?

– Его позвала Айседора Дункан, – патетически изрёк Саня.

– Ну и ладно, – Бэби немного расстроилась. – Я чувствовала, что он струсит. Какой-то он не из наших. И откуда он только взялся! А ты, Конь, прыгать не передумал часом?

Он только головой покачал.

– И какая на тебя, Конь, вожжа наехала? Что ты хочешь доказать? Деньги урвать? Прославиться? – вопросы были важные, но почему-то сейчас в устах Бэби они звучали как-то уныло.

– Да взлететь хочу высоко, – но самому себе Коньков тихо добавил, – чтоб упасть пониже.

Прошло ещё немного времени и вот их призвали к действию

– Каскадёры, приготовиться!

– П-прощай, Зоя, – Саня вдруг вспомнил настоящее имя Бэби.

В глазах у него потемнело.

– П-о-ш-ёл ты, дурак! – услышал он ответ напарницы, как сквозь туман.

Жизни осталось не больше минуты, больно свербело у него в мозгу.

Надевать каску он не стал, чтоб разбиться, так уж наверняка. Надвинул только защитные очки на глаза и вцепился в специальный рычаг, закреплённый на боку автомобиля. Не шарф, как у Саши.

Поехали! В глазах всё замелькало. Дорога в ад!

До места прыжка было совсем недалеко. Машина уверено набирала скорость, но внезапно её ускорение застопорилось. Мгновенно осмыслить такое скоротечное происходящее, обыкновенному человеку, конечно, не под силу, но и Коньков хоть и был по роду занятия как раз не совсем обычным человеком, тоже среагировать быстро не смог. Заглянув в салон, Саня увидел, что голова Зои безвольно упала на руль, и автомобиль, получается, двигался сам по себе без человеческого управления. Он попытался одной рукой постучать в стекло, но это оказалось слишком трудным делом. Поравнявшись с местом прыжка, каскадер понимал, что скорости критически не хватает, но отделиться от несущей машины всё-таки пришлось. Направив своё движение на трап, он вяло подлетел вверх и тут же, зацепившись роликами за днище кузова, кувыркнулся прямо головой в бочку с квашеной капустой.

«Неужели в аду так кисло и влажно?», – что он ещё мог подумать.

Спустя какое-то время не одна пара чьих-то заботливых рук выдернула тело горе-трюкача из бочки. Его попытались поставить на ноги, которые, впрочем, тут же подкосились.

– Врача! – услышал он чей-то голос, очень похожий на дикцию режиссёра. – Негодяев, у вас есть брат в больнице или сестра?

– Зачем. Здесь имеется местный фельдшерский пункт. Очень даже приличный. Пусть он в машине остаётся, так и повезём. Когда ещё другой транспорт найдёшь. Эй, давай, заводи и разворачивайся, – Негодяев дал команду водителю этого грузовика.

Коньков с трудом воспринимал происходящее. Лопнуло нервное напряжение, как мыльный пузырь, и пока образовавшаяся пустота заполнится чем-то новым, должно пройти некоторое время. Впрочем, когда машина тронулась, её стало так трясти, что соображалка пострадавшего сразу заработала лучше. Бочка с капустой от тряски стала исполнять по дну кузова какой-то дикий матросский танец. В своей пляске она могла даже травмировать, поэтому Саня в сердцах взял и выбросил её за борт в какие-то придорожные кусты. Для злобы повод у него был очень основательный. Вместо эффектной жирной точки, завершающей жизнь, произошла досадная клякса, запятнавшая не только семейную, но и профессиональную репутацию. Может, Бэби специально и рвалась за руль, чтобы навредить ему, в солидарность с уехавшими. Прикинулась потерявшей сознание. Вина всецело на ней.

Скоро машина въехала в деревню, но Саня не стал дожидаться, когда она достигнет фельдшерского пункта, и спрыгнул на ходу. Опять неудачно! Надо было избавиться от роликов, а так он со всего маху приземлился на них, и не особо качественное изделие не выдержало. Ещё он скатился в кювет дороги. Хотя благодаря своим навыкам даже не поцарапался, но испачкался изрядно. Сломанные ролики пришлось снять и идти босиком. Колючки и всякие камни, впивавшиеся в ноги, распалили его раздражение впрямь до вселенских масштабов. Коньков добрёл до усадьбы директора. А куда ему было ещё идти? Он знал в деревне только это место. Зайдя во двор, он проковылял в беседку, в которой ночью заседал режиссёр в компании с Акуловым, и устало плюхнулся на скамейку. В доме, видимо, никого не было, и никто ему не мешал упорядочить невесёлые мысли, но даже самые унылые из них неохотно роились в его голове. Так Коньков просидел в прострации до появления первых людей, даже не сняв защитные очки, как будто боялся, что бренный мир заглянет ему в глаза и укоризненно спросит:

"Что ж ты так, Санёчек?".

Первым в расположение своего расквартирования явился Сергей Сергеич. Заметив Конькова, он робко приблизился к нему, остановившись на приличном удалении.

‒ Вот вы где, а почему же не в медпункте?

– Я в порядке, – Саня наконец стащил с глаз очки, после которых остался красный продавленный след на коже лица, который красноречиво подтверждал, что на самом деле всё далеко не в так уж хорошо.

– Может, всё-таки в больничку? – режиссёр не терял надежду сплавить Саню куда подальше.

– Нет, – отрезал тот. – Когда повторим трюк? Завтра?

– Оператор, в принципе, согласен, что сойдёт и первый прыжок. А там посмотрим. Разгон засняли ваш. Внешне он выглядит вполне удовлетворительно. Скомбинируем затем с тем другим первым прыжком, должно получиться прилично. А на счет завтра, Негодяев уже распорядился готовиться к следующему трюку.

– Так значит, был первый прыжок! Саше удалось, – Саня был и удивлён, и раздосадован, а Бэби ещё в него не верила.

Режиссёр ещё помялся некоторое время.

– Капусточку, – он провёл рукой около своего лица, – смахните, пожалуй.

Коньков нервно махнул рукой от уха до уха, захватив пригоршню отменного продукта. Стыдоба, да, и только!

В это время во дворе нарисовался Саша, и Конькову сразу стало уже не так стыдно за себя.

Саша тоже шёл босиком. Ролики и каску он нёс в руках. Всё так, как и у Сани, но вот испачкан он был вовсе не в капусту, а натурально в коровий навоз, и так густо, что смахивал на сырую глиняную скульптуру некоего местного Микеланджело. Притом от него ещё и воняло. Сергей Сергеевич, демонстративно зажав нос, сразу свалил в дом, а Саша бесцеремонно шлёпнулся рядом с Саней.

‒ Вот тебе и Дункан! – начал он свои объяснения, хотя Саня особо и не просил его об этом. – Чёрт их дёрнул свернуть к ферме.

– Так ты что не п-прыгнул? – Саня задал закономерный в сложившейся ситуации вопрос.

– Прыгнул в кучу с навозом. Там как раз бычков с машины сгружали по таким точно трапам. Я на один из них и взлетел. Шарф к тому времени я уже с шеи освободил и сразу в полёт. Вот мужики удивились! Хоть морду не набили и то ладно. А та сумасшедшая парочка дальше помчалась. Меня даже не заметили. А ты, значит, удачно прыгнул. Выходит, правильно мы с Бэби машину переставили, а она ещё сомневалась. Хорошо, что её хоть сейчас нет, – поёжился Саша от дискомфорта, в который уже сто первый раз, – а то вид у меня препозорнейший.

Впрочем, остаться совсем без зрителей человеку – навозной скульптуре не удалось. Во двор пожаловали девушки. Оля ясно домой пришла, а Света заявила:

– Я за роликами.

Она всё ещё была в своём шикарном платье и туфлях.

К несчастью, её ролики были у Саши.

– Пожалуйста, – протянул он их.

– Да они же в говне! – девица двумя тоненькими пальчиками попыталась взять своё имущество, но тут же уронила, ведь от налипшей грязи они стали вдвое или даже втрое тяжелее.

"Теперь уж точно сраные каскадёры", – Саня очень кстати вспомнил недавние её слова.

– Ладно, Света, я вымою, – благородно взяла огонь на себя Оля. – А вы пойдёмте, я проведу вас в летний душ. Он там в конце двора, ‒ это уже относилось к представителям столь героической профессии.

В душе каскадёры не только помылись, но и выстирали свою одежду. Оля посоветовала развесить мокрые вещи для просушки на сеновале, чтобы защитить от дождя. Это строение находилось почти в конце огорода. Чтобы пройти туда и не смущать несовершеннолетнюю девушку мужчины обмотались выданными им полотенцами. Потом юная хозяйка провела их в дом и разместила в какой-то комнате.

– А что это за помещение? – поинтересовался Коньков. – Нас твои предки не попрут отсюда?

– Здесь тётя Люся жила. Теперь она к месту квартирования мужа отправилась. Спальня родителей на втором этаже. Моя тоже наверху. Ещё там в комнате для гостей Акулов с Черняевой обитают. А Сергей Сергеевич в папином кабинете на диване спит. Дверь его рядом с вашей.

– Так нам здесь надолго можно остановиться? – полюбопытствовал теперь уже Саша.

– Живите, – разрешила девушка. – Я думаю, папка будет не против. Тётя Люся больше хлопот всем доставляла. – при этих словах Оля слегка покраснела. – А уж Бэби как мой отец ненавидит. Только тут кровать одна, – вернулась она к насущным проблемам.

– Ничего, – успокоили её новые квартиранты, – придумаем что-нибудь. – Ты только батю своего проинформируй всё-таки, чтоб казус какой не вышел.

– И чтоб Сергей Сергеевич ночью не нагрянул по привычке к своей пассии, – добавил с ехидцей Коньков, когда Оля вышла. – Тогда уж точно будет казус.

Саша с непониманием посмотрел на тёзку.

– К какой пассии?

– О! – простонал Саня. – Святая неосведомлённость.

Внезапно он, как будто сломался и рухнул на кровать. После неудачи в первом трюке он впал в глубокую апатию. Лежать, тупо глядя в потолок, стало пределом его бытия на данный момент.

Саша пытался несколько раз затеять разговор, но не склеилось. Он стал прохаживаться туда-сюда, заглядывая в каждый угол. Задавал кучу разнообразных вопросов.

– А сколько всего комнат в доме? Куда выходит это окно? Большая эта деревня или нет? Сколько в ней улиц?

Ответной реакции со стороны Конькова он так и не дождался. В конце концов Саша обиделся на такой игнор и тоже замолчал. Он раскрыл створки окна и, усевшись на подоконник стал глядеть вдаль.

Коньков же вновь погряз в телепатическое общение с покинувшей его женой.

Твои слова прокисшей жижей

Заткнули мне безмолвьем рот.

И едкий дым глаза мне выжег.

И руки склеил липкий пот.

Саня даже на еду среагировал без особого энтузиазма, когда добрая Оля принесла им поесть и по чашке чая. Ещё она где-то раздобыла для них раскладушку очень древнего вида. Теперь уже и Саша мог покинуть свой наблюдательный пункт у окна и прилечь.

Ближе к ночи к ним на ночлег напросился Миша Акулов с матрасом в руках.

– Можно я у вас хоть на полу. Достали они меня, – пожаловался он, не осмелившись назвать, кто конкретно: его женщина или её животное. – А тут ещё эта записка. Ведь, была записка. На самом деле. И чем мне крыть?

Это было последнее, что услышал Коньков, проваливаясь в сон, чем-то так похожий на желанную для него смерть. Заснул впрямь, как убитый.

Утро оптимизма в его одурманенную печальными мыслями голову не принесло. Пробуждение для самоубийцы сродни воскрешению. Только призрачная надежда, как у стрельца перед казнью, и грела истерзанную душу каскадёра, что всё-таки это последнее утро последнего дня.

В комнате на полу никого не было. Саня подумал, что Акулов уже ушёл. Он даже готов был допустить, что его вчерашний приход был плод сновидений, но тут из-под одеяла на раскладушке высунулось заспанное лицо актёра.

– А н-напарник мой г-где? – больше от неожиданности, чем от действительного интереса, полюбопытствовал каскадёр.

– Наверное, ушёл.

– Как-ким образом? – Коньков обратил внимание, что дверь в комнату, открывавшаяся внутрь, была надёжно забаррикадирована всякой мебелью, и ещё всем, чем попало.

– Наверное, в окно, – предположил Миша, и тут же пояснил, кивнув в сторону двери, – А это моя работа. Ну, достали.… Поймите меня.

– Понимаю, – многозначительно процедил сквозь зубы Коньков.

– Можно я ещё посплю, – совсем по-ребячески попросился Акулов, снова прячась под одеяло.

Сане нестерпимо захотелось одеться. Хоть человек и голозадая обезьяна, по своей сути, но одежда всё-таки придаёт кое-какое чувство уверенности. Напарник вон уже поспешил стать одетым субъектом. Ещё, чего доброго, и трюки помчится в одиночку исполнять. Совсем уж будет плохо, если умудрится погибнуть первым. Саня вскочил на ноги, чтобы действовать. Смерть в его молодой и крепкий организм не придёт по собственному желанию. Нужно поспешить ей навстречу.

Выйти через дверь не представлялось возможным. Разборка баррикады вызвала бы неизбежный шум помеху для спящего актёра, и Коньков, недолго думая, выпрыгнул в окно. Ведь он каскадёр всё-таки, хоть и сраный!

Дождь уже не накрапывал, а может, наоборот, ещё не накрапывал. Не смотря на сырость, воздух был тёплый, и окна большинства комнат в доме были открыты. Но удивительно было не это, а то, что из многих окон уже разносились голоса. Не иначе в вечном споре с совами этот дом всецело оказался в руках у жаворонков. Хотя местные вставали по зорьке в силу привычных забот. Именно голос хозяина этого дома Саня и услышал первым:

– Да я бы приехал к вам, дорогой мой, хоть сегодня, хоть завтра, да у нас тут такое творится! Что? С уборкой! Да, с какой к чёрту уборкой! С уборкой всё, как всегда! Дождь идёт, а мы скирдуем! Тут другая беда! Кино у нас тут снимают! Вчера прицеп с соломой пропал! И из части воинской звонят: где танк, где танк? Причём здесь кино? Да вот и притом, что скоро наше хозяйство по ветру пустят! И бочонок квашеной капусты пропал! И Слон где-то запропастился! Зоопарк? Да какой зоопарк! Нету у меня зоопарка! Слон ‒ это водитель мой Слонёв Анатолий! У меня тут прямо голова колесом! Так что скоро меня не ждите!

Конькову стало стыдно за капусту, будь она неладна, и он поспешил перебежать вдоль стены к другому окну. Он не хотел и не любил подслушивать, но тут это получалось само собой, хоть красней, хоть плачь.

– И как это он так быстро приехал. Вчера я ещё не успел задуматься об этом, – доносился из другого окна голос Сергей Сергеича. – Может, это задумано было так? Какие-то интриги против меня плетутся? Негодяев, у вас нет случайно брата в ФСБ или милиции?

– Кх-х, – поперхнулся его собеседник. – Не выдумывайте, Сергей Сергеевич, какие интриги! Паша вас ни в чём не подозревает.

– Да я лихо выкрутился! Но вот каскадёр подвёл: и ручки, и ножки целы. А ели бы что – мне бы тогда спокойней было!

– Если бы вы не поступили так опрометчиво и глупо, вызвав мужа любовницы к себе поближе, вовсе проблем бы не было. А так пожинайте посеянное.

– Разве я мог представить, что она его действительно вызовет. Дура!

‒ Вот я и говорю, Сергей Сергеевич, трюки эти надо отснять в сжатые сроки. А дома вас уже никакой Паша не достанет.

‒ Значит, вчерашний дубль переснимать не будем? Оператор говорит: первый прыжок неплохой. Сняли нормально. Вы, наверное, не туда машину передвинули.

– Ну я же не Паша, – съязвил Негодяев. – Не рассчитал.

– А что там Илья Степанович с утра мне голову проел: солома у него какая-то пропала?

– Не берите в голову ‒ это дела колхозные, а у нас кино. Сегодня мотоциклетные трюки, а завтра и вертолёт мне обещали. Брат в авиационном полку, сами понимаете…

Саня не стал слушать, про остальных родственников Негодяева и двинулся дальше. Ему всё-таки было обидно от непонимания, а прыгнул-то кто? Кто прыгнул? Парадокс!!!

В следующем окне упражняла голосовые связки звезда экрана Галя Черняева:

– Представляешь гад, какой! – кричала она видимо в телефонную трубку. – Ушёл от меня ночевать в другую комнату. Там забаррикадировался! Демонстрант несчастный! А сам в окно шасть! В одних трусах! Представляешь! Но я не лохушка подстерегла его там! И граблями его по спине подонка! Что? Грабли откуда? Дорогая, тут же не Москва! Тут село! Тут этих граблей!

«Бедный Сашок, – Коньков сразу понял, кому вместо Миши Акулова достался удар возмездия. – Так он, точно вперёд меня к праотцам отправится. И какая нелёгкая его по ночам носит? Тоже ловелас что ли?»

От угла дома Сане предстояло сделать последнюю самую длинную перебежку до сеновала, в котором они вчера с Сашей развесили свою одежду на просушку. Но с ходу это сделать не удалось. Сразу за углом под раскидистой яблоней на корточках сидела Оля. Видимо, от мамки тут спряталась. Она тоже беседовала по телефону. Скорее всего со своей закадычной подружкой.