Ермолай

громко залаяла, но, увидев деда, тут же притихла и приветливо замахала хвостом. Радовалась она так, словно не видела своего кормильца целую вечность.

– О, куда же без тебя, егоза? – оживился дед. – Вот смотри, Ермолай, мой дом, собака моя Барбоска.

Барбоска подбежала к старику, и Макар Константинович ласково потрепал ее по загривку:

– А это что еще за почешись?

В одном месте собачья шерсть свалялась из-за прилипших колючек репейника. Дед, запустил поглубже свои жилистые пальцы, как следует ухватился и, совершенно не церемонясь, выдрал сухие колючки вместе с небольшим клоком собачьих волос.

– Во как! Линяет. Репея где-то собрала, любит по задворкам шастать, пройдоха, – сообщил дед и отбросил репейник в сторону.

Барбоска в знак благодарности прижалась к ногам своего хозяина, полностью перегородив дорогу, и еще пуще завиляла хвостом.

– Ну, будет тебе дурака валять, – сказал старичок и, отодвинув собаку, шагнул вперед.

Барбоска же, поводив носом, переключилась на пришельца, от которого исходил неведомый, едва уловимый сладковатый запах, и чуткий собачий нос никак не мог его распознать. Подойдя к Ермолаю, она принялась облизывать его зеленую кожу, но дед тотчас остановил ее потуги:

– Ах ты, старая бестия, уйди, покуда не зашиб! Вот так ты гостей встречаешь, да, подлиза?

Барбоска послушно отошла, пристроившись в нескольких шагах позади процессии, и только когда дед с вкусно пахнущим зеленым человеком поднялись на крыльцо, перестала их преследовать. Очарованная причудливым запахом, она уселась на землю, задрала нос и застыла, пытаясь уловить остатки ускользающего аромата.

Тем временем дед с пришельцем поднялись в дом. Ермолай не совсем верил в реальность происходящего. Шутка ли, еще вчера он бродил по своему космическому кораблю, а сегодня уже разгуливает по жилищу людей. Когда они вошли в дом, Макар Константинович как гостеприимный хозяин сразу усадил гостя за стол:

– Так, Ермолай, сейчас будем завтракать. Не знаю, чем там тебя кормят родители или кто – воспитатели? Впрочем, неважно. В общем, судя по твоему впалому животу, кормежка у вас не ахти. Оно и понятно, интернат-то на государственных харчах небось?

Не дожидаясь ответа, он исчез на кухне, откуда тут же раздалось бряканье посуды. Дед переложил из чугунка в маленькую кастрюлю несколько половников щей и, разогрев кастрюлю на плитке, разлил ароматный суп в две тарелки. Также на столе появился чугунок с отваренной накануне картошкой, хлеб, толченый зеленый лук, густо сдобренный сметаной, и плошка квашеной капусты.

– Кушай на здоровье, приятного аппетита, – сказал старичок, усаживаясь на длинную лавку возле большого обеденного стола, – это, конечно, не завтрак чемпиона, но чем богаты, как говорится, тем и рады.

Пришелец смекнул, что наступает время трапезы. Седоволосый землянин расположился аккурат напротив него и, откусив от хлебного ломтя мякиш, принялся хлебать ложкой щи. Тут же инстинктивно, сам того не ведая, Ермолай нажал одну из кнопок браслета, что болтался у него на коленке. Браслет тихонечко пикнул, распространяя вокруг себя невидимые усыпляющие волны, и все живое, что находилось от него в радиусе десяти метров, заснуло. Даже мухи, сидевшие на стенах и потолке, впав в сонное оцепенение, разжали лапки и шлепнулись вниз. В сон погружались все, кроме тех, у кого на теле имелся такой же браслетик.

Ермолай спохватился, да было поздно, но чего уж теперь себя ругать, ведь действовал он скорее по привычке. Все дело в том, что на его планете произрастали растения с гигантскими цветами. Хотя, по земным меркам, они больше напоминали не цветы, а огромные ярко-зеленые клизмы. Растения цвели круглый год и выделяли безумно вкусный зеленый нектар, которым в основном и питались инопланетяне. Почти в каждом «клизмоцветке» водились пушистые насекомые, похожие на наших шмелей. Следует заметить, что эти мохнатые забияки тоже любили полакомиться нектаром и к тому же очень больно кусались, если нарушался их покой. Горе тому растяпе, который совал свой нос в цветок, забывая при этом усыпить растревоженных насекомых. Вот почему инопланетных младенцев с пеленок приучали к тому, что прежде чем приблизиться к цветку, следует использовать одну из кнопочек браслета и, лишь убедившись, что насекомые заснули, приступать к поеданию нектара. Алгоритм действий был очень прост: нажал – все заснули – поел. Если ты давил маленькую кнопку, то все живое отключалось на десять минут, среднюю – чуть больше получаса, ну а большая кнопка могла напустить сон на парочку часов.

Деду Макару повезло, что Ермолай надавил маленькую кнопку, так как был не очень голоден. В ту же секунду, выронив ложку, дед повалился на лавку и захрапел.

Глава 4. Ермолай внук – деда Макара

Через десять минут, проснувшись, дед как ни в чем не бывало встал с лавки, поднял ложку и продолжил хлебать щи. «Странно, – подумал он, – вроде бы кастрюлю разогревал, а суп холодный…» Старик даже не вспомнил, что только что спал. В этом опять же был виноват браслет зеленого гостя, потому что «наручный инопланетный приборчик» не только усыплял, но и слегка стирал память. Конечно, «наручный» – не совсем правильное название, ведь многие инопланетяне носили браслет не на руке, а на ноге.

Пока дед мирно спал, Ермолай попробовал все, что находилось на столе и казалось съедобным, но, если честно, ему особо ничего не понравилось, кроме квашеной капусты, в которой лежали кислые ягодки клюквы. Странный выбор, не правда ли? Пришелец опустошил всю тарелку и теперь сидел сытый, с любопытством наблюдая, как старичок аккуратно, чтобы не замочить бородку и усы, доедает свой остывший суп.

Покончив с трапезой, Макар Константинович собрал со стола пустые тарелки и отнес их на кухню. Сложив грязную посуду в раковину, он вернулся в комнату, явно озабоченный какими-то думами, но тут же засиял, словно на него нашло озарение. Разгадка крылась в огромном выцветшем комоде, что занимал один из углов комнаты. Здесь, в его бездонных выдвижных ящиках хранилось много различной мелочовки, бытовых предметов и одежды, включая вещи, оставшиеся от выросших внуков. Выбросить все ненужное у хозяйственного дедушки не поднималась рука, ведь любая вещь таила теплые воспоминания. Чуток порывшись в комоде, старичок извлек небольшого размера тельняшку, детские штаны и протянул их пришельцу:

– На-ка вот, примерь. Кажись, твой размерчик.

Ермолай догадался, что это одежда, но на всякий случай уточнил на своем инопланетном диалекте:

– Си-пи-пу? – что означало: «Это ваши защитные комбинезоны?».

– Си-пи-пу? Мне не послышалось, ты сказал си-пи-пу? – переспросил дед, пристально посмотрев на пришельца, после чего покачал головой и покрутил пальцем у виска. – У-у-у, паренек, да ты вроде того. Немного ку-ку. Говоришь какую-то околесицу, да еще и по слогам. Явно ты из интерната для «этих самых» сбежал.

Не дождавшись ответа, старик добавил:

– Ну ладно, сбежал, так сбежал. Шибко не переживай, буду нем как рыба. Это ж люди придумали, что вы ненормальные, – дед Макар с загадочным видом поднял указательный палец вверх. – Какой-то важный человек выдумал однажды: этих людей считать умными, а этих дураками – и понеслось. Знаешь, порой мне кажется, что все как раз наоборот. Как знать, мир полон тайн. Впрочем, если ты интернатовский и не хочешь возвращаться, то можешь пока пожить у меня, а там видно будет.

Прихлопнув на своей шее невесть откуда вылетевшего комара, дед продолжил:

– Вот это штаны, их надевают на ноги, а это тельняшечка, ее на тело – сверху, понимаешь?

Все еще сомневаясь в умственных способностях мальчика, Макар Константинович показал, куда что надеть, вышел в сени и вскоре вернулся с парой детских валенок:

– Извини, Ермолай, из маленькой обувки только это есть. Хоть на дворе и лето, но в валенках ноги не запаришь, а будет жарко – снимешь. Конечно, по сезону лучше бы кеды или сандалии… ну пока носи эти катанки. Позже справим чего-нибудь получше. Автолавка приедет, закажу у них обувочку. Размер-то у тебя тридцать пятый, навроде как.

Ермолай надел все, что выдал ему дед, оставив браслет на коленке под штанишками. Окинув себя беглым взглядом, он потешно потряс ногой. Валенки оказались ему впору, а вот штаны были явно великоваты. Пришлось взяться за пояс руками, чтобы они вновь не оказались на полу.

– Ремень требуется или помочи. Да, лучше, наверно, ремень, иначе будешь как беспризорник выглядеть, а этого нам не надобно, – Макар Константинович почесал бороду и вернулся к ящикам комода. Недолго покопавшись, он отыскал армейский ремень, на большой потускневшей бляшке которого был изображен якорь. Подогнав его по размеру и подпоясав пришельца, дед отошел на несколько шагов и, окинув взглядом Ермолая, восторженно произнес:

– Ах! Настоящий юнга! Бескозырки не хватает. Ну и валенки, конечно, немного не к месту. Ведь не зима же на судне, правда?

Неожиданно отворилась входная дверь, и в избу, не постучавшись, вошла соседка Зоя Епишина. Ермолай, чтобы хоть как-то соответствовать земным стандартам, на всякий случай чуточку втянул нос, и его лицо тотчас преобразилось. Теперь его хоботок стал больше походить на горбатый человеческий нос.

– Здравствуйте, Макар Константинович. О, да вы тут не одни, а я к вам по делу. Скипидару хотела попросить. Да, скипидарчику бы мне, пятнышко оттереть, – затараторила она, уставившись на пришельца.

Следует добавить, что Зоя Епишина относилась к категории людей, обожающих сплетни. Такие персонажи, каким-то непостижимым образом знают про всех и обо всем, что происходит вокруг.

Зоя, как загипнотизированная встала, открыв рот, и обшарила пристальным взглядом странного горбоносого мальчика в тельняшке. Придя в себя, спросила:

– А это кто такой?

– Это мой внук Ермолай. Из города приехал, – неожиданно для себя ляпнул дед. Зная, что Зоя сейчас начнет с пристрастием обо всем расспрашивать, – а ему же, напротив, хотелось, чтобы любопытная соседка поскорее убралась восвояси, – он соврал не раздумывая.

– А чего он у тебя зеленый-то весь? И что с его носом?

– Да болеет он, Зоя. Болеет ветрянкой. Зеленый, потому что я его зеленкой обработал, а нос у него просто опух из-за болезни. Вылечим, все вылечим, пошли, скипидар тебе дам.

Дед Макар подхватил Зою под локоток и вывел из избы. Через несколько минут из сеней послышались кашель и невнятное бормотание, скрипнула входная дверь, это вернулся дед. С его приходом по дому начал расползаться резкий запах скипидара.

– Вот ведь, старость не радость… Руки трясутся. Пока переливал скипидар Зойке, весь облился, – расстроился сердобольный старичок.

У Ермолая было обостренное обоняние, и, чтобы не дышать неприятным запахом, он еще сильнее втянул в себя нос. На месте неуклюжей горбатой закорючки теперь красовался аккуратный носик-пуговка. В таком виде его физиономия совсем перестала отличаться от человеческой, и, если бы не зеленая кожа, Ермолая вполне можно было бы принять за земного мальчишку.

В этот день по деревне благодаря стараниям Зои Епишиной расползлась новость о больном зеленом внуке Макара Чибисова.

Глава 5. Русская печь

Посреди избы, словно крепость, возвышалась большая русская печь. Ее нарядный вид был слегка подпорчен закопченным широким сводом топки. В летний период дед пару раз в неделю разводил в ней огонь, чтобы сварить в чугунке суп или что-нибудь испечь. В другие же теплые дни он всю пищу готовил на плитке. Как раз накануне дед сварганил в печке ароматные щи, и сегодня ее массивные кирпичные стены еще хранили тепло от сгоревших поленьев.

Ермолай подошел к непонятной белой конструкции поближе и положил ладонь на ее теплый бок. Дед Макар улыбнулся, шагнул к пришельцу, встал рядом и также прижал свою морщинистую ладонь к выбеленной печной поверхности: