У порога

– Долли, – вставил машинально Вострецов, который иногда почитывал научную литературу не связанную со своим родом занятий.

– Во-во, – прихлебнула она чаек. – Так её и звали, пока она копыта не откинула от усердия прославиться.

– Одно другому не мешает, Валентина Игнатьевна, – попробовал поупираться диктатор. – У вас теперь целый штат помощников – не то, что двадцать пять лет назад, когда вы одни остались с Римилием Федоровичем. Что вам стоит поручить им изготовление образца плазмоида, а самой заняться доведением до ума портала?

– Вот, по тебе не скажешь, что ты такой торопыжка! – сморщила она свой крючковатый нос. – Тебе что важнее: картинку в иномир показать или осуществить проход экспедиции?

– Конечно, проход! Я уже начал в уме прикидывать состав и количество разведывательной группы. Но для начала, ты, хоть картинку покажи, ради стимула.

– Картинку я тебе смогу показать и на следующей неделе. В этом нет никакой сложности. А вот, что делать дальше – большой вопрос.

– Как это?! – не скрыл удивления Афанасьев.

– Вот так! – жестко парировала старуха Верховного. – Портал находится в нестабильном состоянии. Его края все время пульсируют. При малейшем снижении энергетической накачки он начинает, хоть и медленно, но схлопываться. К тому же очень много расходуется электроэнергии на поддержание портала сечением всего лишь в полтора квадратных метра. А ведь его придется расширять, чтобы можно было просунуть через него габаритную технику, без которой не обойтись. И я даже боюсь предположить, какой океан энергопотока потребуется для его увеличения. Как бы, не в геометрической прогрессии. А это, значит, понадобится целый ядерный реактор в центре столицы. Случись, какой-нибудь сбой в электропитании и никто не сможет гарантировать, что Первая Иновременная Экспедиция застрянет в каком-нибудь третьем веке от Рождества Христова. И еще не факт, что мы при повторном включении сможем попасть именно в то время. Даже расхождение в доли секунды может закинуть спасателей на несколько лет вперед или назад по объективной временной шкале. Мы этого еще не знаем. И процессами этими управлять не можем. Да, мы, вообще, почти что ничего не знаем о портале. Не знаем, ни как он образуется, ни как существует, ни как может воздействовать на организм живых существ, шастающих туда и обратно. Может живые клетки мутируют после прохода? Мы же этого не знаем. А если прохождение было неоднократным, то кто нам гарантирует, что те, кто проходят сквозь время – всё ещё люди? Так что, прежде чем готовить экспедицию надо провести еще кучу экспериментов, которые могут занять месяцы, а то и годы, – сказала она и будто ушатом холодной воды ополоснула Афанасьева, пребывавшего в состоянии полной растерянности.

– Нет у нас в запасе такого количества времени, – уныло констатировал Валерий Васильевич.

– Я знаю, – поджала она губы. – Но и на экспансию в чужой мир у нас пока нет сил. Ни физических, ни материальных. А рисковать, хоть и плохонькой действительностью в угоду призрачной мечте, это непозволительная роскошь, которую ни я, ни тем более ты позволить себе не можем.

– Вот, значит, как? – еще больше погрустнел Валерий Васильевич. – А я уже у внука перетаскал всю фантастическую литературу про «попаданцев».

– Не горюй, Василич, – тронула она его за плечо, – не пропадет втуне твоя литература. Нужно всего-то немножко обождать, поэкспериментировать. Ты, думаешь, я не хочу попасть туда и ощутить запах трав, по которым еще не ступала конница Аттилы?

– Погоди, Игнатьевна, – вмешался неожиданно в разговор, доселе молчавший с открытым ртом Вострецов. – Ты сейчас обмолвилась о том, что края портала вибрируют и при малейшем снижении поступающей энергии он начинает схлопываться, я правильно тебя понял?

– Ну, да, так и есть. И это, на сегодняшний момент, наша главная головная боль, – констатировала Николаева.

– Что-то это мне напоминает…, – потер в задумчивости лоб академик, в то время, как Афанасьев жадно впился глазами в его лицо, в ожидании радостной сенсации.

– Что?! – отставила Николаева блюдце и тоже с надеждой уставилась на Вострецова.

– Была у нас в свое время похожая закавыка, еще, когда мы испытывали наш первый образец ускорителя, – медленно начал Игорь Николаевич вспоминать былые времена. – При подаче напряжения с реактора, разгонявшего протоны через вакуумную трубку, стенки «воронки» ужасно вибрировали, оттого значительная часть протонов ударялась о её закраины, теряли первоначальную скорость и вместо направленного пучка хаотично сталкивались друг с другом. КПД, в результате этого, падал едва ли не на 50%.

– И что вы предприняли?! – зрачки глаз у Николаевой расширились, как у кошки, готовящейся к прыжку.

– Мы тогда с Лёшей посидели, покумекали и решили. А что если внутри воронки соорудить дополнительное электромагнитное поле в виде тороидального кольца и тоже пустить по нему протоны, незадействованные в основной реакции, а значит, не сбивающиеся в кучу. Они создадут гравитационное поле, которое удержит протоны от соприкосновения со стенками «воронки», их выход будет линейным и потерь не станет. Вследствие того, что, протоны обладают массой, почти в две тысячи раз большей, чем электроны то при своей скорости, в условиях отсутствия естественных препятствий, они могут сохранять её на протяжении значительного периода времени в виде постоянного потока, скорость которого можно легко регулировать при сравнительно малых затратах энергии. Это, конечно, не пресловутый «вечный двигатель», но где-то рядом с ним. Этакая самоподдерживающаяся система. И даже при сбоях в электропитании она еще продолжительное время будет функционировать, как говорится, сама по себе. Ну а за это время можно миллион раз переключить установку на резервное питание. Все, что я сказал, касается нашей установки. Но чем черт не шутит?! Может быть, это пригодится и для поддержания портала в стабильном режиме, если электромагнитное поле разместить по его окружности?

Едва Вострецов окончил излагать свои соображения, как шустрая Николаева вскочила со своего места и коршуном налетела на слегка прибалдевшего теоретика:

– Игорюша, ты гений! – сорвалась она на крик, кидаясь ему в объятия. – А я-то старая кошелка никак до такого додуматься не смогла! Это же так элементарно! Гений, ты наш! – прижала она его голову к своей впалой груди.

– Вообще-то гений, это я, – тихо прошелестел со своего места Афанасьев. – Это мне пришла в голову мысль посвятить в государственную тайну нашего академика.

– И ты тоже гений, Василич! – кинулась было обниматься к нему Николаева, но тот отчаянно замахал руками ей навстречу.

– Только порошу без этого! Я – человек, без пяти минут женатый. Мне с чужими тетеньками обниматься невеста не велит!

Все дружно в голос захохотали, по достоинству оценив шутку диктатора.

II.

04.10.2020г., Астраханская область, где-то в 25-ти км. восточнее от г. Знаменска

С утра накрапывал мелкий дождик, что в здешних условиях было редкостью даже в осенние месяцы. Все участники эксперимента, а также приглашенные лица из числа имеющих специальный допуск, сочли этот факт, как знамение удачи. Всех, особенно «москвичей» из свиты диктатора охватило волнение и предчувствие какого-то неимоверного чуда, которое вот-вот должно было состояться. Подавляющее большинство военных экспертов впервые должны были присутствовать при испытаниях столь экзотического оружия «направленной энергии». Лазер – не в счет. Тот же самый «Пересвет», анонсированный еще два года назад прежним руководителем страны уже принимал участие в испытаниях, и многие из тех, кто сейчас находился на полигоне, были тому прямыми свидетелями. Но тогда он не произвел умопомрачительного визуального впечатления. Ну, выехал на «точку» караван большегрузных и неуклюжих машин, чем-то напоминавших то ли кунги, то ли «дальнобойные» фуры. Ну, взвод шустрых военных, высыпав из машин, стал быстро протягивать какие-то кабели между автомобилями. Ну, вот в одной из «фур» медленно раздвинулись створки и оттуда, как на поддоне не спеша и деловито выехало нечто похожее на стиральную машину с телескопом. Минут пять, ничегошеньки не происходило. Затем в «стиральной машине» медленно, словно нехотя откинулась какая-то крышка, а «телескоп», что находился рядом, уставившись в зенит, пару раз повернулся из стороны в сторону. В общем-то, на этом все зрелище и закончилось. Крышка в «стиралке» так же степенно закрылась, а сама она после некоторой паузы скрылась в чреве «фуры». Ну и всё. Ни звуковых эффектов, ни визуальных. Ничего. Тихо и буднично. С Командно-Наблюдательного Пункта пришло сообщение, что спутник-демонстратор, специально выведенный на орбиту высотой 275 километров в целях испытания, выведен из строя лазерным лучом «Пересвета». Далее следовало перечисление технических характеристик мобильного лазера и пояснение принципа его работы. Озадаченные эксперты еще потоптались какое-то время на месте, перекидываясь друг с другом узкопрофессиональными оборотами речи, а затем разошлись, явно неудовлетворенные представленным зрелищем.

Сегодня всё должно было быть по-другому. Те из экспертов, которые хотя бы со слов самих участников испытаний были проинформированы о предстоящей программе, уже предвкушали незабываемое зрелище, ибо мало кто из людей воочию мог наблюдать шаровую молнию, и уж совсем малое количество было тех, кто видел её, сотворенную человеческими руками. К таким счастливчиком можно было причислить разве что самого Афанасьева, уже принимавшего участие в подобном эксперименте почти тридцать лет назад. Ажиотажа среди экспертного сообщества добавляло ещё и то, что в отличие от того же самого «Пересвета», всё хозяйство Николаевой умещалось на двух небольших грузовиках. В кратком релизе, выпущенном накануне для экспертов, сообщалось, что в одном «грузовике» находится энергетическая установка с конденсаторами большой емкости, а в другом, собственно говоря, сам плазмоид и суперкомпьютер с охлаждающей его установкой. Обслуживали всё это невеликое хозяйство всего три человека: один следил за подачей энергии и заменой конденсаторов, второй выдавал и обрабатывал на компьютере целеуказания, а третий управлял непосредственно самим плазмоидом, корректируя траектории энергетических сгустков, называемых в просторечии «шаровыми молниями». Сейчас эти грузовики замерли в предстартовой готовности, на расстоянии чуть больше трехсот метров от того места, где находился КНП. Внешне это почти никак не проявлялось. И только наблюдательный взор смог бы отметить, что над крытой поверхностью одного из них, стал медленно подниматься какой-то штырек с небольшим рифленым утолщением в навершии, напоминающим набалдашник трости. Поднялся невысоко, всего лишь на какой-нибудь метр, да так и застыл в немом ожидании приказа. По настоянию Валерия Васильевича, к числу лиц, допущенных лицезреть испытания, был причислен и академик Вострецов, благо, что его модель должна была проходить аналогичную проверку только завтра, а значит, сегодня он был абсолютно свободен (его присутствие при транспортировке ракетоносителя на стартовый стол было необязательным). Как уже говорилось выше, все участники испытаний и гости, включая самого Афанасьева, находились в состоянии взволнованности и немного тревожного ожидания. Все. Но только не сама «виновница» торжества. Она не пошла в специально оборудованное укрытие, сооруженное для участников испытаний на случай нештатной ситуации, а стояла на поверхности, чуть в сторонке от НП и курила «Мальборо» зябко подрагивая сухонькими своими плечиками (с некоторых пор она могла себе позволить и куда более значительные траты, чем оригинальное заморское курево). До начала активной фазы испытаний оставалось меньше двадцати минут. Афанасьев тихонько подошел к ней и остановился рядом. Вся его свита и охрана вместе с неотлучным Вальрондом, не решилась последовать за ним, ибо понимала, что даже такому диктатору иногда необходимо побыть в стороне от назойливых глаз челяди. Николаева, казалось, в тот момент даже не обратила на него внимания, погруженная в свои мысли.

– Ты бы, Валюша, перестала смолить цыгарку-то? А? – прогудел он у неё за спиной ласково и слегка укоризненно. – Ведь все оставшееся здоровьишко погубишь.

– Пустое, – проговорила она негромко, даже не соизволив обернуться к диктатору лицом. – Моему испорченному здоровью это мало чем навредит, а я уже не в том возрасте, чтобы отказываться от укоренившихся привычек.

Он чуток потоптался, не зная что еще такого сказать, чтобы как-то поддержать и подбодрить подаренную судьбой соратницу, а возможно и спасительницу, но ничего толком не придумал. Потом покряхтев, неожиданно выдал:

– А ты, собственно, почему стоишь здесь и одна? Почему не на КНП, как все остальные? Опасно ведь.

– Народу там, как сельдей в бочке. Духотища. Да и на свежем воздухе мне смолить куда как сподручней. А насчет опасности, то это ты зря. В Москве дорогу переходить куда как опасней, чем тут стоять на ветерке, – пояснила она.

– Может, все-таки спустишься вниз? – попробовал он её уговорить в последний раз. – Твоя голова стоит всех наших вместе взятых.

– Не боись, Василич, за установку я ручаюсь. Все будет хорошо, – произнесла она негромко и ласково, как бабушка, укладывающая спать любимого внука, и немного подумав, добавила еще тише. – Еще месяца два назад я тоже боялась, а теперь не боюсь. Всё, что сохранила от Римилия Федоровича и сама знала – оставила в подробных записях со всеми выкладками. Теперь вот во всё, что знала, посвятила двоих помощников. Ребятки толковые. Если со мной что и случится, то они сами управятся и доведут дело до конца.

– Мать! – воскликнул Афанасьев. – Да ты никак помирать у нас собралась?! Ты там не вздумай! Даже думать об этом запрещаю!

– Нет, Василич, – покачала она головой, стряхивая остаток пепла на бетонную площадку, – помирать я не собираюсь. А только к этому всегда надо быть готовому, чтобы не растеряться в последний час от того, что не успел чего или не додумал. Я может, даже мечтаю быть похороненной не тут, а там, – мотнула она головой куда-то в необозримые временные дали.

– Отчего же тебя не устраивают похороны здесь – в нашем времени? – не удержался, чтобы не спросить Валерий Васильевич. – Похороны будут – пальчики оближешь. Потомки никогда не забудут всё, что ты для них сделала.

– Нет, – опять упрямо тряхнула она головой. – Не хочу здесь. Слишком много впитала горя эта земля за века. Не хочу лежать в горькой земле.

Их печальный диалог прервало появление дежурного офицера с КНП.

– Товарищ, Верховный, разрешите обратиться? – козырнул он диктатору.

– Да не козыряйте, майор, я в штатском, – поморщился Афанасьев и тут же добавил. – Обращайтесь.

– Мишени заняли свое положение, установка готова к проведению эксперимента, системы телеметрии, и фиксации приведены в состояние готовности. Можно начинать, – четко доложил офицер и замер в ожидании дальнейших указаний.

По условиям испытаний, в качестве мишеней было решено использовать двадцать единиц бронетехники устаревших образцов, уже снятых с вооружения. Причем, по настоянию членов приемной комиссии, для усложнения поставленной задачи десять единиц её были оставленными с работающими двигателями, а остальные десять – с неработающими.

– Ну, что, Валентина Игнатьевна (при посторонних он не позволял себе фамильярничать), вы тут хозяйка, потому вам и командовать. Давайте отмашку.

Та немного засмущалась то ли от непривычки отдавать распоряжения военным, то ли от того, что не знала, куда девать окурок сигареты, который машинально продолжала держать в пальцах. Не придумав ничего лучшего, она сунула его в карман своей курточки, которую специально одела, чтобы уберечься от пронизывающего ветра. Наконец, справившись с волнением, которое все же в последний момент накатило на неё, она сглотнула ком, подступивший к горлу, и просипела задушенным голосом:

– Начинайте.

Офицер кивнул, но с места не сдвинулся. На вопросительный взгляд Валерия Васильевича пробормотал, заливаясь краской:

– По правилам техники безопасности…, – начал он, как бы оправдываясь за то, что медлит с выполнением приказа.