Холодное блюдо мести

– Да, так вот, – продолжил Нечипоренко, – вражеская сторона, по предварительным данным экспертов, в качестве начинки боезарядов применила «белый фосфор», запрещенный всеми конвенциями к применению против мирного населения. Отсюда такое большое количество обгорелых до неузнаваемости людей. В городе продолжаются пожары разной степени интенсивности. Количество тяжелораненых, составляет семьдесят четыре человека. Получивших ранение средней и меньшей тяжести пока насчитывается около двухсот пятидесяти. Много людей остаются под завалами рухнувших зданий в исторической части города, застроенной преимущественно деревянными зданиями. Так что, количество жертв будет только расти, к сожалению.

– Что предпринимаете по своей линии? – поинтересовался Афанасьев.

– Первые наши части прибыли к местам поражений уже через три с половиной минуты. Однако в первое время ничего не могли сделать, так как тушение пожаров, вызванных «белым фосфором» требует специальных реагентов. Но, несмотря на это наши сотрудники принялись разбирать горящие завалы даже при угрозе собственной жизни. Нужные реагенты, спасибо за оперативное содействие Игорю Анатольевичу, – кивнул министр в сторону генерал-лейтенанта Кириллина, командующего войсками РХБЗ, – прибыли к месту трагедии уже спустя сорок минут.

Афанасьев с нескрываемым чувством благодарности поглядел на хмурого Кириллина. А министр, тем временем продолжал:

– В город направлены все силы МЧС, находящиеся, как, непосредственно в области, так и с соседних территорий. Получив сообщение о случившемся, мы немедленно организовали четыре самолета, имеющиеся в распоряжении столичного отдела МЧС, специально приспособленные для обработки и реанимации пострадавших от ожогов. Через час они уже были на месте. С ними прибыли дополнительные бригады спасателей с собаками, для розыска людей оставшихся под обломками. Кроме этого мы снарядили три летающих госпиталя и укомплектовали их высококвалифицированными специалистами. Эти самолеты уже тоже приземлились сорок минут назад на белгородский аэродром. Зная, что при ожогах, требуется большое количество крови, мы обратились в Московский Центр крови имени О.К. Гаврилова о срочном выделении больших объемов из их запасов, включая редкие группы и резусы. Самолетом Ан-124, любезно предоставленным нам командующим Военно-транспортной авиацией, – кивнул Нечипоренко в сторону скромно стоящего где-то сбоку генерал-лейтенанта Венедиктова, – кровь уже загружена и он вот-вот взлетит из Кубинки.

– Спасибо вам, Валентин Георгиевич, за проявленную оперативность, – с чувством произнес Афанасьев, чем ввел в краску тут же засмущавшегося авиационного генерала.

– В ближайшее время нам остро понадобятся специальные кислородные барокамеры для интенсивной терапии, но, к сожалению, они все довольно громоздки и уже интегрированы в Ожоговые Центры. Мобильных барокамер наша промышленность до недавних пор не выпускала вообще. А из выпущенных промышленностью барокамер, имеется всего две, и они уже нами задействованы. Ума не приложу, что с этим делать, – беспомощно развел руками Нечипоренко.

– С Юрьевым, я, конечно, обязательно поговорю, сегодня на Совете об этой проблеме, чтобы он поторопил наших неповоротливых промышленников. Но сами понимаете, что это дело весьма далекой перспективы. А сейчас могу только посоветовать банальное использование мобильных барокамер для транспортировки особо тяжелых раненых в столичные больницы, специализирующиеся на подобных травмах – со вздохом произнес Валерий Васильевич. – Но продолжайте.

– Местным отделением МЧС предпринимаются меры по временному размещению в палаточных лагерях всех потерявших жилье. Палаточные лагеря укомплектованы полевыми кухнями, – продолжал Нечипоренко. – Мы вот, привлекли Романа Захаровича из Госрезерва, и он обещал нам снабдить из имеющихся стратегических запасов всех пострадавших предметами первой необходимости.

По тому, как закивал на эти слова министра еще один одетый не в военную форму, Афанасьев понял, что это, видимо, и есть тот самый Роман Захарович.

– Не забывайте, что это вам не Таити, – шмыгнул носом диктатор, – оглянуться не успеете, как начнутся дожди и холода. Надо продумать, куда девать погорельцев.

Представитель Госрезерва сделал шаг вперед и, откашлявшись, произнес:

– Товарищ Верховный, мы только что обсуждали эту тему, поэтому разрешите мне прояснить ситуацию по данному вопросу?

– Прошу, – кивнул Афанасьев.

– Палатки, которые мы сейчас разворачиваем для временного размещения пострадавших, относятся к «арктическому» классу. Им не страшны, ни дождь, ни снег. Они способны поддерживать внутри себя температуру +20 градусов, даже если снаружи похолодает до -45. И естественно, что мы отдаем себе отчет, что это всего лишь временная и вынужденная мера. И способы решения данной проблемы у нас тоже имеются.

– Хмм, поведайте, – слегка добавил в голос сомнений Валерий Васильевич.

– У нас имеется сразу несколько вариантов решения данной проблемы. Во-первых, в хранилищах Госрезерва имеется на сегодняшний день, более двух тысяч комплектов сборных домов.

– Это тех, что разваливаются уже через пару-тройку месяцев? – съязвил Афанасьев, припоминая сочинскую трагедию, когда после наводнения тысячи людей остались без крова.

– Мы учли прошлый печальный опыт, поэтому в новую модель сборного дома внесли необходимые изменения, усиливающие все элементы конструкции. Недавние испытания подтвердили надежность новой модели сборного дома. В самое ближайшее время мы готовы отгрузить все имеющиеся в нашем распоряжении комплекты.

– Какова скорость постройки таких домов? – спросил Рудов, никогда не любивший отмалчиваться и считавший себя специалистом буквально во всех отраслях, начиная от строительства атомных реакторов и заканчивая способами грудного вскармливания младенцев.

– Одна бригада из семи человек возводит дом за один световой день. Мы готовы сформировать сразу пятнадцать таких бригад, – не полез за словом в карман Роман Захарович.

– Вы упомянули несколько вариантов решения жилищной проблемы, – напомнил с места Афанасьев.

– Да, – опять взял слово Нечипоренко. – Вторым вариантом являются жилищные сертификаты. Про них вам лучше расскажет Евгений Викторович – представитель Минфина.

Их толпы военных протолкался еще один гражданский.

– Загорский, заместитель министра финансов, – представился он. – Коллега, верно, подметил, – взял он сразу с места в карьер, – насчет жилищных сертификатов. Они уже не раз подтвердили эффективность своего существования. Просто я хотел добавить к этому то, что мы вышли с инициативой распространить действие подобных сертификатов не только в отношении строящегося и муниципального жилья, но и жилья приобретаемом на вторичном рынке. Это гораздо более упростит их обращение и освободит от забюрокрачивания процедуры оплаты. Естественно, министерство финансов принимает на себя гарантирование оплаты жилья на вторичном рынке, в рамках кадастровой стоимости и с учетом средневзвешенных цен по региону оплаты.

– Это хорошее дело, – скупо улыбнулся Афанасьев, – но этого все-таки мало для компенсации пострадавшим. Какие еще меры вы предусмотрели в этом плане? Ведь люди потеряли не только жилье, но и родных, а также имущество.

– Все верно, – согласился минфиновец. – Мы уже у себя в ведомстве приняли решение о выплатах всем семьям, в которых кто-то погиб. Такие выплаты предусмотрены в размере трех миллионов за каждого погибшего и полутора миллионов за каждого тяжелораненого. Само собой разумеется, что все мероприятия по реабилитации раненых тоже будет за счет выделенных на это средств. Кроме того нами сейчас в «пожарном» порядке, простите за дурной каламбур, разрабатывается схема по компенсации за утерянное имущество, невзирая на то, застраховано оно или нет. Причем эта компенсация не должна отменять саму страховку, при ее наличии. Но в целом, мы считаем, что выплаты должны составить сумму не меньше полутора миллионов.

– Неплохо, – удовлетворенно кивнул Верховный.

– Конечно, неплохо, – опять же подхватил «эстафетную палочку» министр по ЧС, – если учесть, что стоимость жилья в Белгородской области едва ли не на порядок ниже московской. К тому же мы собираемся привлечь волонтерское движение к сбору средств, для пострадавших. Какая-никакая, я лишняя копейка в кармане никогда не помешает.

– Олигархов порастрясти малость не мешало бы, – снова встрял Рудов.

– Это дело мы, пожалуй, поручим нашему милейшему и скромнейшему Николаю Палычу, – широко улыбнулся впервые за всю беседу Афанасьев. – Поразительно, но попав к нему в кабинет, они сами, причем без всякого понукания со стороны, готовы поделиться с народом последней рубахой.

– Которую они до этого и сняли с того же самого народа, – буркнул Сергей Иванович.

– Хорошо, – подвел итог беседы Верховный. – Я доволен проявленной вами оперативностью реагирования на форс-мажорные обстоятельства и предложенными вами методами решения возникших проблем. Поэтому считаю совершенно излишним мое личное вмешательство в работу оперативного штаба, умело организованного товарищем Рудовым, за что ему отдельная благодарность. Однако мне бы хотелось лицезреть главного виновника нашей с вами встречи.

– Вы имеете в виду генерал-майора Саламатина – командующего ПВО Западного Военного округа? – решил уточнить Рудов.

– Вот именно, – кивнул диктатор, нехорошо улыбаясь.

Рудов мельком глянул на циферблат своих наручных часов:

– По моим прикидкам он должен быть уже здесь.

– Борис Борисыч, – позвал Афанасьев Михайлова, который без лишних слов стремглав скрылся за дверями, мгновенно сообразив, что от него требуется.

Уже через десять секунд ворвался пушечным ядром назад со словами:

– Генерал-майор Саламатин просит разрешения войти.

– Ишь, скромник какой?! – насупился Валерий Васильевич. – Ну-ну, пусть войдет. А уж выйдет отсюда сам или его вынесут, это мы сейчас и решим.

Понурившийся Саламатин предстал пред грозные начальственные очи уже через пять секунд. Мундир на нем был измят и сидел, как будто был снят с чужого плеча, да и сам вид генерала – небритый и потасканный, вызывал стойкое чувство из смеси жалости и брезгливости. Отдав, как и положено, честь представителям высшего генералитета в виде Афанасьева и Рудова, он не стал ничего говорить в свое оправдание, как ожидалось. Вместо этого он молча замер, тревожно бегая глазками из под козырька нахлобученной фуражки по лицам присутствующих, пытаясь по их выражениям предугадать свою дальнейшую судьбу. Первым нарушил тягостное молчание сам Афанасьев, начавший говорить ровным и не предвещающим бури голосом:

– Генерал Саламатин, – не стал величать его по имени отчеству Верховный, – вы помните, как мы с вами беседовали по видеосвязи на следующий день после донецких событий?

– Так точно! – подтвердил пэвэошник, опять прикладывая ладонь к козырьку.

– И что вы помните? – начал терзать его Верховный.

– Все помню, товарищ Глава Высшего Военного Совета, – продолжал Саламатин играть в исполнительного, но глуповатого служаку.

– А конкретней? – не унимался Афанасьев, слегка повысив разраженный тон голоса.

Саламатин замялся, а его глазки забегали пуще прежнего.

– Вы говорили о повышении бдительности в связи с возможными ответными провокациями с сопредельной стороны, – проблеял он, как овца, отданная на заклание.

– Верно, – согласился, кивая, Валерий Васильевич. – И еще я велел обратить особое внимание на охрану жизненно-важных объектов и мест проживания большого количества людей.