У порога

– Вы заставляете меня нарушить не только договорные обязательства и мировое право, но еще и российской хозяйственное законодательство? – округлил глаза Мюллер.

– Если вы боитесь так уж сильно нарушить российское законодательство, – на лице Юрьева проскользнула ехидная улыбочка, – то, извольте, мы в Правительстве, пойдем вам навстречу и проведем это решение специальным постановлением.

– Вы, Борис Иваныч, – повернулся всем корпусом к премьеру Мюллер, чтобы посмотреть ему прямо в глаза, – хотите, чтобы по вашей милости мы лишились не только репутации, наработанной за многие десятилетия, но и получили в ответ кучу многомиллиардных исков?!

– По моей милости?! – взвился Министр обороны. – Думайте, прежде чем ляпать такое вслух! Вы сначала отчитайтесь за прежние свои провалы с поляками и украинцами! Это вон весь наш Президиум не в курсе, а я-то присутствовал на том заседании расширенной правительственной коллегии, где вас предупреждали не соглашаться на условия австрийских посредников при заключении нового транзитного договора в декабре прошлого года!

– Что отреагируем мы, что не отреагируем, но исков, в любом случае, не избежать, когда те же самые индийские потребители начнут требовать с Германии выполнения контрактных обязательств. И тогда немцам придется закупать газ у сторонних продавцов по завышенной цене, чтобы не попасть на еще более крупные деньги. Поэтому немцы попытаются переложить на нас свою ответственность, – глубокомысленно вставил свои пять копеек Глазырев.

– Ко всему прочему, суд – дело небыстрое. Пока иск примут, пока дадут время представить свои аргументы в Арбитраж, пока решат процедурные вопросы, времени-то ой-ой! сколько улетит, – мечтательно произнес министр энергетики. – Года два, не меньше. А там еще не известно, что будет. И будет ли вообще, Германия существовать к тому времени?

Афанасьев с интересом посмотрел на Новикова, подозревая, что он хоть краем уха, но как-то осведомлен о последних военных разработках.

– Да она и сейчас не существует, – подал голос Барышев, который всегда старался помалкивать на совещаниях, где присутствуют посторонние с его точки зрения.

– Вы, Алексей Борисыч, тут взялись критиковать нашего товарища, – влез в перепалку Рудов (куда же без него?), – а сами никакой конкретики не предложили.

– Я предлагал действовать в общепринятом правовом русле! – огрызнулся Мюллер.

– Это как?! – хором и не сговариваясь вопросили члены Президиума.

– Обжаловать действия германского регулятора в судебной инстанции… – начал было он, но его тут же перебили гневные выкрики с мест.

– Обжаловать действия грабителя?! А тем временем, продолжать исполнять контрактные обязательства?! Вы с ума сошли?!

Черту под суматошными выкриками, как всегда, подвел Тучков:

– А не засланный ли ты казачок, Алексей Борисыч? Ты ведь у нас не проходил еще через полиграф?– с нехорошим прищуром воззрился на газовика Малюта. От пронизывающего насквозь взгляда жандарма, холодный пот побежал по спине Мюллера. Он только сейчас начал понимать, что попал в самый центр волчьего логова, попасть в которое можно запросто, а вот выбраться целым – навряд ли. В правой глазнице Тучкова светилась Колыма, а в левой – Нерчинск.

– С вами пока все ясно, Алексей Борисович. Но к этому вопросу мы с вами вернемся чуть позже, – зловеще поддержал Тучкова диктатор. – А сейчас вернемся к вам, Борис Иванович. У вас есть, что добавить к сказанному? Или вы считаете, что данная мера против акционеров будет достаточна для вразумления нахальных швабов?

– Нет, – помотал головой Юрьев, все еще пышущий жаром от нанесенной обиды. – Никак не достаточно. Если уж бить, то со всего маха, чтобы они копыта задрали, а другие задумались: стоит ли заниматься грабежом на дороге, имеющей двустороннее движение?

– Тогда продолжайте, – удовлетворенно кивнул Афанасьев. – Мы вас внимательно слушаем.

– «Вы хочете песен – их есть у меня»12 – процитировал Борис Иванович фразу из одного подзабытого фильма. – Я специально не готовился к этой встрече, меня уведомили о ней только вчера вечером, поэтому извините, что я без подробностей и цифр на руках. Не секрет, что дело идет к полноценной войне, в конце которой, не исключено, что будет применено ядерное оружие. Ни нам, ни Западу отступать некуда. Им некуда, потому что «кормовая» база резко трансформировалась в сторону скукоживания. Ресурсов катастрофически не хватает, а жить на широкую ногу они уже привыкли. Все, что они получили в результате развала СССР, они уже подъели. Хватило на три десятка лет безбедной жизни. Дальше – неизбежный и катастрофический спад в экономике, а следовательно и падение уровня жизни, за которым тут же последуют всплеск народного недовольства и гражданская война, как за перераспределение остатков ресурсов, так и за физическое сокращение едоков. А это значит, что волна грабежей наших заграничных активов будет только нарастать. И чихали они с третьей полки на законность и священность неприкосновенности частной собственности. Нам тоже отступать некуда, потому как цена вопроса для нас означает жизнь или смерть, в прямом смысле слова. Наши западные партнеры – прямые наследники Гитлера, и они не станут заморачиваться вопросами «твари они дрожащие или право имеют»13. Они пойдут до конца и не отступят, пока не поймут, что шансов одолеть нас не имеется. Или пока не убедятся, что сами находятся на краю гибели. Тут даже козе понятно, что присвоение активов «Промгаз-Германия» – это всего лишь пробный шар по тотальному изъятию нашей собственности. Это говорит о том, что они в дальнейшем не планируют мирного сосуществования с нами. Война все спишет. С активами нашего Центробанка у них в целом ничего не получилось благодаря дьявольской изворотливости нашего Сергея Юрьевича, – кивнул он в сторону Глазырева и тот в смущении потупил свои хитрые глазки. – А то, что им все-таки досталось – сущие крохи, где-то, примерно сорок миллиардов «зелени», которые нам не удалось вытащить. Теперь они думают и гадают, какую юридическую базу подвести под этот акт экспроприации, чтобы окончательно не выглядеть разбойниками в глазах мирового сообщества. Видя, что с нашим государством ничего путного не получилось, они решили перенести центр тяжести на частный бизнес. И если мы им сейчас не ответим должным образом, то это даст сигнал к повсеместному грабежу активов наших компаний.

– Позвольте, я вас перебью, – неожиданно перебил премьера Глазырев и, не дожидаясь разрешения продолжил. – Я бы не взял на себя смелость утверждать, что зарубежные активы, числящиеся за нашими юридическими лицами, действительно таковыми считаются. Подавляющее число из них составляют активы, так называемых совместных предприятий, зарегистрированных в офшорных зонах, а следовательно государство никакой выгоды с них не получало в виде налоговых платежей и прочих отчислений. Вся маржа в виде прибыли оседала на заграничных счетах наших олигархов. Так что, если они и будут изъяты, то государство ничего не потеряет. В проигрыше будут только наши толстосумы.

– А вот тут уже вы сами не правы, уважаемый Сергей Юрьевич, – в свою очередь перебил его громкий голос Тучкова. – Изъятие счетов и активов наших олигархов даст благодатную почву для их шантажа со стороны зарубежных спецслужб. Угрожая им изъятием, они, тем самым, будут подталкивать их к шагам, наносящим вред интересам России. В надежде уберечь свои зарубежные «схоронки», олигархи пойдут на любые предательства и акты саботажа.

– Тогда уж и вы позвольте узнать, за каким таким бесом мы содержим вашу службу? – сердито зыркнул в сторону жандарма диктатор. – Вам, насколько я помню, даны широчайшие возможности и полномочия в деле борьбы с проявлениями вредительства и саботажа в соответствие с законом о введении режима чрезвычайного положения, который все еще не отменен, и кажется, судя по последним событиям, не будет отменен в обозримом будущем. Боритесь, расстреливайте на месте вредителей и саботажников, устраивайте акты устрашения предателей Родины за рубежом. Вам все карты в руки, – процедил он сквозь зубы, и тут же повернув голову к Сергею Юрьевичу добавил. – А ваша ремарка насчет принадлежности нам зарубежных активов была весьма кстати, а то у нас есть особо пугливые люди в лице Алексея Борисыча, которые переживают за сохранность народного достояния за рубежом. А вы Борис Иванович продолжайте-продолжайте, – обратился он уже к Юрьеву.

– Хорошо, – кивнул тот слегка раздраженно из-за того, что все время приходится прерывать начатую мысль. – Так вот, чтобы не растекаться мыслью по древу, я предлагаю на примере Германии осуществить показательную порку, дабы показать всему западному сообществу серьезность наших намерений. Поэтому я предлагаю, во-первых, незамедлительно прекратить поставку всех без исключения ресурсов, прекратить строительство «Северного потока-2», тем более, что Дания всячески тормозит с выдачей разрешения на прокладку труб в её экономической зоне. Во-вторых, «заморозить» работу всех филиалов немецких банков на нашей территории, а то они слишком вольготно стали себя чувствовать в последнее время и попутно освободить от уплаты кредитов им всех наших юридических и физических лиц. В-третьих, арестовать все немецкие активы на территории России, делая, прежде всего, упор на стратегические отрасли. Александр Валентинович, – обратился он к Новикову, – подскажи, любезный, чем там немцы располагают у нас хотя бы в энергетической сфере?

– Крупнейшим иностранным держателем акций наших энергетических компаний является германский концерн «Uniper», – без запинки ответил министр энергетики. – «Uniper» контролирует 88% акций компании «Юнипро», которой принадлежат пять тепловых электростанций в России: Сургутская ГРЭС-2, Березовская ГРЭС, Шатурская ГРЭС, Смоленская ГРЭС и Яйвинская ГРЭС. В компании работает более 4 тысяч человек. Выручка «Юнипро» в 2019 году выросла на 20%, до 106 миллиардов рублей, а чистая прибыль – в 2,6 раза, до 22 миллиардов, которая и уплыла к зарубежным акционерам, – протарабанил энергетик, как по писаному.

– Вот-вот, – поднял кверху указательный перст Юрьев в назидательном порыве. – И это только по одной отрасли. – А там еще полно всякой шелупони – от «Сименса» до «Мерседеса». Короче, я предлагаю изъять все германские активы из нашей экономики. Тем более, что после скандала с поставкой «сименсовских» турбин в Крым у нас есть для этого все основания – покушение на подрыв стратегической безопасности государства.

– А вы представляете, что последует за этим? – очнулся Мюллер.

– А что последует? – сделал удивленное лицо Председатель Центробанка.

– Все инвесторы сбегут в одночасье, вот что последует! И этот вал невозможно будет остановить никакими призывами и соблазнами! На многие десятилетия! – едва не сорвался на крик Алексей Борисович.

– И как вы себе представляете это массовое бегство? – ехидно прищурился Глазырев, почувствовавший, как крылья начинают распахиваться на его спине, ведь на глазах сбывалась его мечта о суверенизации экономики.

– Они изымут свои финансовые вложения, потребуют досрочного возврата кредитов, продадут свои предприятия! И тогда уже наступит коллапс нашей экономики.

– Не болтайте ерундой, как говорят одесситы, – отмахнулся от пафосных восклицаний Сергей Юрьевич. – Это на словах сделать просто, а в реале – задача архисложная. Вы, Алексей Борисович, не в обиду будет вам сказано, очень поверхностно знакомы с изменениями в нашем законодательстве, что, на мой взгляд, довольно-таки халатно, учитывая ваше положение и занимаемый пост. Но я готов просветить вам текущую обстановку. Перечисляю по порядку возражения на ваши аргументы. Изъять финансовые вложения никак не получится из-за ограничений на вывод капиталов, оформленных Постановлением Правительства от 1-го августа текущего года за номером 164, если мне не изменяет память. Требование о досрочном возврате кредитов, выданных нашим предприятиям теоретически возможно, но практически малореализуемо, так как это оформляется на основании судебного арбитражного решения, для которого нужно веское основание, а именно – нарушение договорных обязательств, кредитуемой стороной. А, насколько мне известно, наши юрлица не имеют нареканий с этой стороны.

– После Стокгольмских арбитражей вы уверены в беспристрастности европейской юстиции? – саркастически улыбнулся Мюллер, желая подначить министра и банкира в одном лице, но на того эта реплика никак не повлияла и тот уверенно продолжил.

– Естественно не уверен, – ухмыльнулся Глазырев, – но наши коллеги из ЕС и США существенно облегчили для нас эту задачу, отключив наши банки от SWIFT и запретив нашим банкам трансграничные операции с долларом. Наши предприятия, с согласия кредиторов пока осуществляют текущие платежи через оставшиеся в России иностранные банки, но учитывая с какой скоростью за бугром штампуют санкции, я не исключаю, что все западные банки уйдут с нашего рынка до конца текущего года. И тогда, вообще, наступят форс-мажорные обстоятельства, которые даже самый ангажированный суд на свете не сможет игнорировать. И я, признаться, с нетерпением жду наступление этого сладостного момента. Что же касается угрозы продать свои доли в наших предприятиях, то я опять же отошлю вас к тому самому Постановлению Правительства, которое запрещает продавать и передавать в доверительное управление свои паи без специального и строго индивидуального разрешения Кабинета Министров Российской Федерации.

– У нас как на «зоне», – зло хохотнул Тучков, – «вход – рупь, а выход – два».

– Ну, коли так, – решил подвести черту под диспутом Афанасьев, – то я предлагаю поручить Борису Иванычу тщательно проработать этот вопрос и составить с помощью Росимущества полный перечень юридический лиц в капиталах которых имеется германское присутствие и конфисковать все имеющие отношение к нему активы в пользу государства. То же самое касается облигаций, купонных выплат фондов и прочего. Недели вам хватит, чтобы подбить все бабки?

Юрьев и Глазырев переглянулись на миг, а затем дружно кивнули головами, как близнецы-братья.

– А вам, Александр Валентинович, я поручаю довести информацию, полученную на сегодняшнем заседании до руководства «Росойла», дабы до конца недели он перекрыл краны на своих нефтепроводах, ведущих в ту же самую Германию.

– Батька будет недоволен, – почесал в затылке Новиков.

– С Александром Григорьевичем я обговорю этот момент лично. Думаю, что он останется довольным. А заодно упрошу его прекратить реэкспорт. Что поделать? – развел руками Афанасьев. – Придется раскошелиться, чтобы ублажить союзника. Ну, да ладно, попробую его заинтересовать чем-нибудь вкусненьким.

Затем Валерий Васильевич медленно перевел взгляд на ерзавшего в кресле Мюллера и обратился уже к нему тоном, не внушающим оптимизма:

– Алексей Борисович, вам ясна диспозиция высшего руководящего органа? До конца недели, а лучше всего с завтрашнего утра все вентили на наших газоперекачивающих станциях, обслуживающих подачу газа в Германию, должны быть перекрыты полностью. И это императив.

– Как скажете, – глухо ответил Мюллер, уставившись в столешницу, – я всего лишь нанятый государством управленец, подчиняющийся приказам свыше. Но только и вы потом не делайте удивленное лицо, когда доходы от экспорта и так невеликие из-за падения цен, упадут еще, причем, кратно. А это напрямую скажется на бюджете государства, даже если поднять тарифы для внутренних потребителей.

– Э-э-э, нет, разлюбезный ты наш Алексей Борисович, – вдруг зло ощерился диктатор, – ты уж расстарайся, чтобы это никак на доходной части бюджета это не сказалось. И уж тем более не поднимались тарифы.

– Выше головы не прыгнешь и из одной шкуры две шубы не сошьешь, – угрюмо констатировал представитель сырьевого экспорта.

– Ну, почему же? – изобразил на лице искренне удивление Валерий Васильевич. – Изволь изыскивать дополнительные резервы внутри компании. Оптимизируй производство и управление, улучшай логистику, в конце-то концов, избавляйся от непрофильных активов. Что я тут тебе политграмоту читаю? Ты и сам все прекрасно понимаешь.

– Что вы имеете в виду под термином «непрофильные активы»? Детские сады и спортивные школы?

– Ты мне тут Ваньку не валяй! – погрозил пальцем Афанасьев, начиная злиться не на шутку. – Всё-то ты понимаешь. Тут дело не в садах и спортивных школах. Знаю я, сколько миллионов вы там у себя тратите на содержание антигосударственных вещательных каналов, типа «Дождя» и «Эха Москвы». Тебя ведь предупреждали на прошлом заседании расширенной коллегии Правительства с представителями деловых кругов? Предупреждали! Я сам читал стенограмму совещания. Ты не понял. Значит, придется повторить, коли ты у нас в танке сидишь и ничегошеньки не слышишь. Или не желаешь слышать?! – повысил голос диктатор.

– Условие по финансированию легальных оппозиционных массмедия прописано было в договоренностях по инвестициям, – хмуро ответил Мюллер. Мы не имеем права нарушать договорные обязательства.

– Опять ерунду изволили ляпнуть, господин Мюллер, – проскрипел боевыми жвалами жандарм и слово «господин» из его уст прозвучало особенно зловеще. – Как юрист-международник, я со всей ответственностью заявляю, что действие этого пункта в договоре, если таковой имеется, юридически ничтожно, потому как коммерческие договора не подразумевают политическую составляющую. И я удивляюсь, почему при всем громадном штате юристов никто из них не удосужился просветить вас по данному вопросу.

– Вот и хорошо, – подхватил Афанасьев, – что у нас имеется такой умный человек, как Николай Палыч! А раз эти условия вам были навязаны, так и нечего переживать по поводу их несоблюдения. Тем более, вторая сторона прекратила выполнение своих обязательств по инвестициям. Значит, ваше финансовое бремя существенно облегчится. Сейчас мы вам еще поможем, – плотоядно улыбнулся диктатор и подмигнул проклинающему всё и вся Мюллеру. – Давайте-ка, колитесь, кого вы там спонсируете за рубежами Отчизны? Только честно, как на духу. Все равно ведь проверим.