Шкура

– Стас, что ты делаешь?!

Я наконец-то продрала глаза и поняла, что происходит что-то неправильное. Стас, полностью одетый, шарил на моём туалетном столике. В одной руке у него была моя сумочка. Моя открытая сумочка, в которой я вчера оставила кошелёк, все карточки. Телефон. В котором были записаны пин-коды, прямо в календаре. Но обо всём этом я подумала гораздо позже. Пока же я только видела, как Стас ссыпает содержимое шкатулок в мою сумочку. Услышав мой возмущённый возглас, он обернулся, и я вдруг увидела совершенно другого человека. Куда исчезли улыбка и обаяние, которыми он так и сочился накануне? Глаза злые, лицо напряжено, да он весь как струна.

– А-а, проснулась, – пробормотал он и попятился к двери. – Как ты невовремя. Что ж тебе не спится-то? Другая на твоём месте сутки бы продрыхла. Сучка недотра… Сидеть!

Я в ужасе повалилась на подушки, с которых пыталась встать, не сводя взгляд с его руки. В руке Стас держал нож.

– Сиди смирно! И не вздумай делать глупости, если не хочешь, чтобы тебе шкурку подпортили. Я сейчас уйду, ты про меня не вспомнишь. Ты же не будешь вызывать ментов, верно? Цацки твои они всё равно не найдут, зато начнут всякие неприятные вопросы про регистрацию задавать. Ты же у нас приезжая, да? Хорошо ты пыль в глаза пускать умеешь.

Стас медленно отступал к двери, держа в вытянутой руке нож, хотя я больше не пыталась даже шевелиться.

– А я ведь купился поначалу: шмотки, повадки, брюлики. А у тебя кроме тех брюликов ни хрена и нет. На карточке три копейки, да побрякушки. Кто тебе брюлики-то подогнал? Другой идиот, перед которым ты ноги раздвинула? В общем, киса, мы сейчас прощаемся. Считай, что брюлики – это плата за обслуживание. Поверь, иметь тебя – удовольствие небольшое. Аривидерчи!

Он уже почти дошёл до двери, повернулся, чтобы открыть её. То, что было за его спиной, я заметила на несколько секунд раньше. И это «что-то», а скорее, «кто-то» пугал меня сейчас не меньше, чем до неузнаваемости переменившийся Стас с ножом. В дверях стоял тот самый идиот, подаривший брюлики. Там стоял Тигран. Молча. Абсолютно окаменевший.

Стас встретился с ним лицом к лицу. Эффект неожиданности сыграл свою роль: вместо того чтобы проскочить или хотя бы попытаться это сделать, ибо Тигран занимал собой весь проход, Стас начал пятиться. Наверное, он лихорадочно пытался сложить два и два. Зато Тигран соображал очень быстро. Он попёр на Стаса, перехватив трость двумя руками. По-прежнему молча. И, глядя на него, я начинала понимать, почему в его компании нефть добывается в заявленном объёме, буровые строятся вовремя, контракты подписываются без проволочек и вообще, если верить Лёльке, всё работает «как в Европе», то есть по-белому. Ну так разобраться, старый дед против молодого, полного сил мужика. С палкой против ножа. Ещё и сильно припадающий на правую ногу. Но что-то было в лице Тиграна, что заставляло Стаса отступать назад. Эту битву Стас проиграл с первой секунды их встречи.

Вот только отступать Стасу было особенно некуда, он упёрся в стену с окном, сделал шаг в сторону и оказался на балконе. Всё с тем же непроницаемым лицом Тигран последовал за ним.

– Верни всё, что ты взял, мразь, – услышала я его прерывающийся от тяжёлого дыхания голос.

– Да пошёл ты!

Припёртый к стенке, а точнее, к балконным перилам, Стас наконец-то понял, что к чему и решил дать отпор. Дальше всё произошло так быстро, что я даже не осознала масштаба катастрофы, к тому же фигура Тиграна заслоняла мне обзор. А говоря откровенно, я просто застыла от ужаса на своих подушках. До меня донеслись звуки какой-то возни, я увидела, как дёрнулся Тигран и как в следующую секунду он со всего маха влепил Стасу тростью. Что-то звякнуло, я уже потом поняла, что это упал на балконную плитку нож. Тигран вошёл в комнату, белый как мел, держась за предплечье. Я увидела, как сквозь его пальцы сочится кровь. И только тут поняла, что Стаса на балконе нет!

– Ты… Ты его сбросил? – выдавила я, сильнее вжимаясь в подушки.

Меня накрыла новая волна ужаса. Господи, Тигран сейчас убьёт меня. Он расправился со Стасом, и сейчас я полечу с балкона следом. Он же всё слышал. Что такие, как он, делают с неверными женщинами?

Всё с тем же каменным лицом Тигран подошёл ко мне, по-прежнему прижимая одной рукой другую, повернулся боком.

– Возьми мой телефон, – бесстрастным голосом произнёс он. – Набери Лекса, скажи, чтобы ехал сюда немедленно. А потом вызови «скорую» и полицию. Нет, сначала «Скорую», потом всех остальных.

Я дрожащими руками вытащила мобильник из его пиджака и набрала номер. Говорил он сам. Без эмоций. Представился, вежливо так, и сообщил, что только что в рамках самообороны столкнул человека с балкона. Потом он говорил с Лексом, но я этого уже не слышала. До меня наконец-то дошло, что случилось на самом деле. И пока он общался со своим верным оруженосцем, меня наизнанку выворачивало над унитазом. Кажется, я ревела, сидя на холодном кафельном полу, всё ещё голая, растрёпанная и напуганная до полусмерти.

Он вошёл в ванную, и я решила, что нет, он меня не выбросит с балкона. Он меня утопит в унитазе, как котёнка. Но Тигран вдруг протянул здоровую, хотя и перепачканную в крови руку, и поднял меня на ноги, провёл ладонью по моему лицу, убирая с него растрепавшиеся волосы.

– Испугалась, девочка? Не надо плакать. Всё страшное уже позади.

Голос его звучал тихо и устало. Но в нём уже не было никакой агрессии. И вообще Тигран перестал казаться чудовищем.

– Надень что-нибудь. И умойся. Сейчас здесь соберётся много народа. Ничего не бойся. И постарайся ни на какие вопросы не отвечать, пока Лекс не привезёт адвоката. Поняла?

Я судорожно всхлипнула и кивнула. Никогда прежде я не встречала человека с таким самообладанием. Пока я одевалась, боясь даже смотреть в сторону балкона, Тигран снял пиджак, закатал рукав непоправимо испорченной рубашки и промыл рану водой. Его спокойствие, наверное, передалось мне, потому что я вдруг сообразила, что руку надо перевязать. Бинтов у меня не водилось, но я догадалась взять рулон одноразовых тряпок на кухне. Я как раз закончила заматывать ему руку, когда в дверь, так никем и не закрытую, влетели все сразу: Лекс с горящими недобрым огнём глазами, какие-то мужики в погонах, мужики без погон, в очках и костюмах, двое в белых халатах. В моей маленькой квартире стало невообразимо шумно, тесно и душно. Комната вдруг поплыла перед глазами, и последнее, что я помню, – крепкие руки Тиграна, не давшие мне грохнуться на пол.

***

Сказать, что я была в ужасе, значит ничего не сказать. Я потом долго пыталась вспомнить в подробностях тот день, но получалось плохо. Помню, что меня допрашивал следователь, сначала у меня в квартире, потом в каком-то жутком помещении с зелёными стенами. И всё время у меня за спиной стоял пожилой мужик в очках и бабочке, которого приставил ко мне Тигран. Как я поняла, один из его прикормленных адвокатов. Второй был где-то с ним, наверное. Мужик в бабочке успел пообщаться со мной раньше следователя и я, не иначе с перепугу, рассказала ему всё. Вообще всё, про встречу со Стасом в клубе, про ночь в гостинице, про ресторан на Спортивной и про украшения с брюликами. Мозги у меня включились под конец рассказа, но было уже поздно. Когда я поняла, что всё сказанное может быть легко передано Тиграну, со мной опять приключилась истерика. Но мужик с бабочкой невозмутимо протянул мне платок, сходил за водой, дождался, пока я успокоюсь, и посоветовал рассказать всё то же самое следователю.

– А вот с прессой общаться не нужно, – уточнил он. – Воздержитесь вообще от каких-либо комментариев журналистам.

– Прессой?!

Он кивнул.

– На улице наверняка уже целая орава желающих взять у вас интервью. Тигран Борисович достаточно известная персона, так что история наверняка получит общественный резонанс. Не нужно усугублять.

– Что с ним будет? – всхлипнула я.

Я понимала, что задаю идиотский вопрос. И вообще, ну какая мне разница? Ясно, что с Тиграном у нас всё закончилось. Но его же не посадят, правда? Это ведь была самооборона?

– Разберёмся, Марина Владимировна. Сейчас вам нужно поговорить со следователем, а потом Лекс отвезёт вас в безопасное место.

Наверное, на моём лице отразилось непонимание, потому что адвокат счёл нужным пояснить.

– Полагаю, вы не захотите оставаться в вашей квартире после того, что произошло? И там сегодня ещё будут работать криминалисты. И опять же, пресса, телевидение. Вам не дадут покоя.

В этот момент появился следователь, и нам пришлось прерваться.

Второй раз повторять рассказ оказалось проще, тем более что адвокат за спиной, хоть он и молчал, придавал мне уверенности. Мне почему-то казалось, что следователь сейчас накинется на меня и, как в кино, будет светить в глаза лампой, задавать каверзные вопросы и пытаться поймать меня на лжи. Но на самом деле передо мной сидел далеко не киношный персонаж. Следователь оказался совсем молодым, не больше тридцати, но выглядел очень усталым и каким-то потасканным. Он вежливо и спокойно задавал вопросы, внимательно слушал ответы, всё тщательно записывал. А потом сказал, что я могу быть свободна.

В полном шоке я вышла из кабинета, и тут же увидела Лекса. Он мрачно смотрел на меня, привалившись к стене. Растрёпанный, взмыленный, рубашка расстёгнута на три пуговицы. Колхозник. Ну да, здесь жарко, сплит-системы для нашей доблестной милиции – недоступная роскошь. И что теперь, всем как пугала ходить? Рубашка ещё и с коротким рукавом, в клеточку. Как есть колхозник. Никогда в жизни я не видела Тиграна в рубашке с коротким рукавом. А этому волю дай, он бы ещё шорты нацепил и сланцы какие-нибудь. Второе лицо в компании, между прочим!

Да, у нас была взаимная нелюбовь. Он неимоверно меня раздражал, и дело даже не во внешнем виде. Мне-то что, пусть хоть в трениках ходит. Меня безмерно бесила его собачья преданность Тиграну, его желание везде следовать по пятам за хозяином, совать нос во все дырки, бесконечно опекать, даже когда не просят. Когда он смотрел на шефа верными глазами, внимая каждому слову, я чувствовала себя какой-то ущербной. Ну правда, такое ощущение, что это Лекс с Тиграном спит, а не я. Но нет, ни в чём плохом Лекс никогда замечен не был, у него, насколько я слышала, имелись жена и двое детей. Трудно было не услышать, ибо Лекс постоянно о своей семье рассказывал. Стоило нам сесть в машину, как начиналось: что там его младший по математике получил, каких успехов старший в каратэ добился, и какой чудесный торт его жена позавчера приготовила. И Тигран его не прерывал, не ставил на место, да собственно, никто не знал, где его, Лекса, место. Я вообще не понимала, как этот чурбан может быть вторым лицом в компании. Нет, я тоже не разбираюсь в нефти и всём таком, но Лекс мужлан, с первого взгляда ясно, что его место на буровой, а не в кабинете. Да и совмещение функций советника, водителя и телохранителя вызывало массу вопросов.

Сейчас Лекс смотрел на меня с ещё большим осуждением, чем обычно. Явно пересиливая себя, он отклеился от стенки и взял меня под локоть.

– Пойдём, я тебя отвезу.

– Куда?

– В машине поговорим.

Мне всё это решительно не нравилось. И не надо меня лапать. Я выдернула руку, но всё же пошла за Лексом, больше не задавая вопросов. На минуту мелькнула мысль, а может, он меня сейчас отвезёт куда-нибудь в лес и просто пристрелит? У него наверняка есть оружие. Господи, можно я поеду домой? К маме.

Мы вышли на улицу, и я увидела машину Тиграна. Таких «майбахов» в Москве немного, их только по спецзаказам делают. На мой вкус, машина слишком громоздкая, слишком большая. Одно слово – членовозка. Мне нравились спортивные машинки, и лучше, чтобы с откидным верхом. И не траурно-чёрные, в Москве и так всё серое, а какие-нибудь красные или ярко-жёлтые. А ещё у Тиграна была отвратительная привычка откидывать сидение и поднимать подставку для ног, превращая кресло практически в кровать. Наверное, у него так меньше болела нога, но меня бесило это полулежание в машине. Да, проще перечислить, что меня в Тигране не бесило. Но в тот момент я бы очень хотела, чтобы в салоне «майбаха» оказался Тигран.

Но нет, в салоне никого не было, и оттого он выглядел особенно большим.

– А Тигран Борисович? – всё же рискнула спросить я.

– Его пока допрашивают, – отрезал Лекс.

Он завёл мотор, одновременно включая музыку и ясно давая понять, что разговаривать он не намерен. Вот же скотина.

Я внимательно наблюдала в окно, куда мы едем. Лекс свернул на платную дорогу и втопил так, что мне даже стало жутковато. С Тиграном он никогда не разгонялся больше семидесяти-восьмидесяти, даже на пустой трассе. Собственно, я потому и считала, что эта членовозка на большее не способна. Похоже, Лекс очень спешил. Избавиться от меня и вернуться к любимому шефу? Куда же меня везут?

Мы свернули с трассы, ещё немного попетляли, пока не оказались в окружении абсолютно одинаковых домов. Это ещё Москва или уже нет? Балашиха? Я не очень хорошо знала окрестности столицы, предпочитая без особой надобности не высовываться дальше Садового кольца. М-да, на клонированных улицах «майбах» производил сильное впечатление, прохожие то и дело на него оглядывались. А во дворе, где мы в итоге припарковались, не было ни одной приличной машины. Ладно, по крайней мере, меня не в лес привезли.