Faberge

– Да это… так…– проворчала Като, отбирая, как показалось Женьке, слегка торопливо и с досадой, фотокарточку. А этот… ну да ладно, – спохватилась бабка. – Задержала я тебя. Сейчас я тебе вкусненьким угощу – любишь мчади?

– А что это? И с чем едят? – даже не пытаясь повторить название, спросила девушка.

– Эх, темнота! Это лепешки из кукурузной муки. Вот так берешь, разрезаешь вдоль ножом, туда сыр и в рот! Вкуснотища! – пообещала бабка, собирая Женьке гостинец. – Ну если захочешь, заходи как-нибудь, покажу тебе еще вещицы. С тобой как-то интересно их разглядывать. Хорошая ты девка, теплая. Ласточка! – резюмировала Като, выпроваживая гостью.

Оторопелая от такого гостеприимства и перемещения во времени, Женька, щурясь от внезапных лучей солнца на улице, пошлепала по двору в свою квартирку.

– Работать! Буду работать! Пить кофе и болтать с соседками буду позже! – настраивала себя девушка, хотя в таком дворике порой трудно уединиться, сосредоточиться и избежать соблазнов. В Росси почти уже забыли про то самое бескорыстное общение, когда можно общаться не только по работе, по бизнесу или по интересам. А так, по-соседски, душевно, спокойно и легко. Как с родными. И на каждом шагу тут подстерегали сценки, наполненные юмором, добротой и непривычными лексическими оборотами.

К примеру, вот сейчас проходя в свою комнатку, Женька на балконе застала очередную такой эскиз. Шустрая маленькая Кети, подпрыгивая, рассказывала с упоением свои сны отцу, забежавшему на перерыв. Зурик нетерпеливо переминался с ноги на ногу, слушал, слушал и вдруг, прервав ее, и что-то быстро, но довольно вкрадчиво поведал дочери. Мадона, закатилась от смеха. А потом объяснила Женьке диалог. Зураб, уставший от каждодневных длиннющих описаний снов своей болтушки-дочери, спросил:

–Бубу, ты думаешь, только тебе сны что ли снятся?

–А что? Тебе тоже? – неприятно удивилась Кети -Бубу и даже на секунду перестала скакать.

–Да я если я тебе все свои сны рассказывать буду, ты состаришься! – резюмировал отец и убежал на работу.

Отсмеявшись, русская все же добралась до своей комнатки. Женька за пару месяцев успела найти, так сказать, свою нишу, не предавая профессию. Она стала писать о Грузии для русских журналов и сайтов. Карты путешественников, лучшие курорты, обзоры отелей – тем хватало на многие тома. Благо это стало востребованным – туризм в Тбилиси процветал круглогодично. Девушка угадывала соотечественников по растерянным восхищенным взглядам, взирающим на старинную, надежно опоясывающую старый город крепость Нарикала, или по одежде – коротеньким шортам и ярким майкам. Грузины не очень любят разноцветную одежду, предпочитая темные тона, либо пастельные оттенки. А уж в шортах грузинку лет так тридцати да еще на Руставели, главном проспекте столицы, встретить довольно сложно. Так что «своих» Женька вычисляла сразу. С утра девушка обычно продумывала план новой статьи, искала ходы и приемы для интересной подачи, иногда договаривалась на интервью с историками или гидами. Приходилось работать на совесть, ведь с притоком туристов и в ее журналисткой среде конкуренция возросла. Вот сейчас девушка писала статью о Мцхете, старой столице Грузии, где она побывала совсем недавно. На удивление сегодня во дворике было тихо, и Женька просидела до вечера за компьютером. А с наступлением прохлады, конечно, спустилась к соседкам на лавочку, расположенную под гостеприимным инжиром. Так как дворик был типичным для старого Тбилиси, то есть интернациональным, то и разговор перемежался грузино-русско-армянско-еврейской лексикой. Всем было понятно и весело. Женька знала, что здесь принято говорить: «Тбилисец – это национальность!» И как у каждого народа, у тбилисцев есть свой менталитет, манера держаться и язык, где в одном предложении перемежаются слова разных языков.

–Алик-джан, -с уставшей хрипотцой кричал Зурик, возвращаясь с работы, – как дела, ломо? (лев-груз) Ловко взбежал по ступенькам и уже оттуда донеслось:

–Шалом, Авик!

Женщины, рассевшись в кружок, завели разговор о детях, о материнстве, беременности.

–Вот ты скрытная все же, – с упреком обратилась Сандра к Диане. – Пока живот впереди тебя из-за угла не появился, до тех пор нам не говорила, что беременна.

–Ну, зато Мадона молодец, – с усмешкой парировала та. – Только Зурик с кровати встал, так сразу всем разболтала, что залетела.

Мадона вспыхнула, но все же рассмеялась вместе со всеми. Тут к ним подсел Алик, который вернулся из Казбеги, куда возил русских туристов. Вместе с Леваном они расположились прямо под окнами, накрыв маленький столик: наскоро порезали сочных помидоров, достали сыр, зелень, хачапури. И конечно, вино.

–Может, гитару принесешь? – попросил Леван, – настроение хорошее, споем.

–Ох, уж мне эта гитара! – в сердцах воскликнула Диана.

–А что? – удивилась Женька. –Пусть споют.

–Да он всю жизнь свою пропел, – ворчала соседка. – Вон из роддома меня соседи забирали, а он ходил пел.

–Как это? –от удивления у Женьки округлились глаза.

–Да так. Загулял на радостях, что сын родился. И забыл про меня.

–Правда, Зурик забирал Диану с малышом из больницы.– поддержала Мадона.– Не могли новоявленного мамико (папочка-груз.) найти.

–Что, – шепотом с тревогой обратилась к Мадоне Женька. –С девчонками прямо загулял?

–Да нееет! С друзьями! Могут у нас так мужики гулять. Вот и Алик тоже из таких. Неделю дома не появлялся, с гитарой по городу ходил из гостей в гости, все пел, – усмехнулась соседка.

–Эх, чего я только не пережила! – сетовала Диана. – И какая длинная у меня жизнь все-таки!

–Ну, язык у тебя длиннее! – поддел ее муж, возвращаясь с гитарой.

В ответ Диана, резко встала, подхватила Каренчика из коляски и ушла в дом.

–«Крутится-вертится шар голубой», – уже затянул озорно мягким тенором Алик, нежно обнимая свою гитару.

–«Крутится-вертится над головой…» – с сильным кавказским акцентом подхватил Леван и положил руку на плечо соседу.

Женька не переставала удивляться. В Грузии, где довольно ярко выражена гомофобия, частые явления тактильных прикосновений мужчин: друзей, приятелей, соседей. В Тбилиси можно встретить молодых парней, идущих под ручку или танцующих вдвоем, в обнимку, в ресторане под какую-то лиричную мелодию. Но эти мужчины друзья! И не больше. Просто такой теплый народ, любящий объятия и поцелуи. Женька где-то читала, что в какой-то стране одна женщина сделала миллионы на «обнимашках»: предлагала людям обниматься за деньги. Как оказалось, в современном обществе не хватает тепла и прикосновений. В Грузии эта предпринимательница бы разорилась на начальном этапе своего старт-апа. Здесь обнимаются все и всегда. И целуются. Даже соседи каждое утро при встречи, не зависимо от пола и возраста. Так принято и точка.

–Шехедэ, гогоэбо(взгляните, девочки – груз.), – вдруг прервал Женькины мысли возглас с балкона. Это Авик, держа в руках новые эскизы, спускался с лестницы.

–Вот такой рисунок нравится? – чуть смущаясь, обратился он к соседкам? Шарф будет шелковый, ярко-голубой. А горячим батиком сделаю рисунок, – пояснял девушкам, рассматривавшим его работы. – Это виноградная лоза. Когда смотришь на нее снизу, то просвечивает чистейшее небо. Как вам?

–Очень красиво получится, – похвалила Женька. –Ты настоящий художник, мастер!

–Только добавь и желтого, -вставила Мадона, -солнце-то должно быть все ж на небе.

–Такие шарфики у тебя все туристы раскупят, и будет им на родине напоминание о Грузии и о нашей лозе, – резюмировала рациональная Сандра.

–Сошьешь – покажи нам, – попросила Теона. –Может, я тоже у тебя куплю.

–Гого, зачем купить? Так подарю, – улыбнулся Авик.– Скажешь тоже- «куплю». Мы что ли не соседи?

–Может, потише будете? – громкий окрик Баронессы напомнил всем, что пора расходиться.

Так неспешно, озорно и несуетливо в итальянском дворике прошел очередной вечер, похожий на сотню подобных. Поболтали, посмеялись, да и разошлись вскоре по комнатам. Все это напоминало большую семью, которая встречается вечером на кухне, и все делятся наболевшим, рассказывая о пережитых за день событиях.

– «Как же хорошо, вкусно и ароматно здесь жить! – подумалось Женьке, когда уже ласковый ветерок и дрема окутывали ее. – И как-то еще… а, да – приятственно! Старинное какое-то, ласковое слово. Как раз к Грузии подходит!» – последнее, что подумала уставшая русская журналистка, не устояв перед крыльями Морфея.

ГЛАВА 2

– Гого! (буквальный перевод – девочка) На базроба пойдем?

Окно Женькиной комнаты резко распахнулось, и Мадона ворвалась вместе с утренними лучами солнца.

– Покажу, где самые сладкие помидоры, заодно забежим к знакомой бабушке за специями. Научу варить суп-харчо.

– Я – пулей! – обрадовалась Женька. Она вскочила с кровати и побежала умываться. Как все-таки непривычно в Грузии. Вот кто так в России к тебе залетит в окно? Кто неожиданно и стремительно позовет на базар? Обычно подружки за неделю договориваются, планируют, сверяют графики, чтобы просто выйти по магазинам или посидеть в кафе. А тут все легко: здесь и сейчас! Чудная страна!

Конец августа обычно в Тбилиси жаркий и душный. Но Женька радовалась теплу, на ее родине после второго августа и купаться нельзя, а тут жарищааа! Услышав внизу какой-то шум и крики, Женька на миг замерла, прислушиваясь. Грузины, такие темпераментные, энергичные и громкие, что не разберешь: то ли они так радуются, то ли ругаются. Накинув легкий сарафанчик, девушка сбежала по деревянной скрипучей лестнице во двор, где ее уже ждала встревоженная Мадона.

– Женька, давай быстрее! Все самое лучшее раскупят! Вот ты медленная. Тебя и Баронесса обгонит! Она тоже куда-то собирается.

– Куда это она?

– Да я так и не поняла. Вроде, украшения хочет продать. Или заложить.