Бег по стене

Глава 4

– Вы из Скандинавии? – Майя смотрела, как ловко ее добровольный гид по здешнему меню переставляет на стол с принесенного им подноса чашки, блюдца и вазочки, и поэтому не пропустила как его пальцы… нет, не дрогнули. Просто на пару лишних мгновений задержались на пузатом боку сахарницы. И, кстати, только сейчас заметила, что на левой кисти два крайних пальца – безымянный и мизинец – у него протезы. Из новейших, напичканные сильной механикой по самое немогу и потому, считай, незаметные.

– Тебе кто-то сказал! – Надо отдать ему должное, задавать глупых вопросов Петер не стал, мигом достроив про себя всю ее логическую цепочку, но в обратном порядке: переезд – Сведия – Мур – мамочка. – Про то, откуда пошло это ее прозвище.

– Подозреваю, что от тебя. Так? Но без подсказки я бы все же не догадалась. Выглядите вы…

– Не блондинами? – хмыкнул тот, закончив с посудой и небрежно сунув пустой уже поднос на соседний, свободный столик. – Неужто и ты стала жертвой стереотипов?

– Не похожа?

– На жертву? Нет. Но все-таки, кто именно нас сдал? Герта успела?

– Нет, конечно. Иначе вышло бы не слишком честно. А мы ведь играем?

– В угадайку? Н-ну, если хочешь.

– Вообще-то, первым начал ты, – обвиняюще наставила она на него палец. Но тут же отвлеклась – на ненавязчиво придвинутую ближе тарелочку с песочной тарталеткой под роскошной шапкой меренги, чуть тронутой поверху золотистым «загаром». Аромат от нее шел совершенно сказочный – ваниль, хорошее масло, чуть терпкий лимон… – О, так это и есть тот самый десерт, ради которого здешние завсегдатаи готовы пропускать лекции?

– Да, нам с тобой досталась пробная партия. И кофе я у Мур отобрал, что она для себя сварила. Надеюсь, ты любишь со специями?

– Люблю.

– В отличие от нечестно играющих читеров, которых, судя по всему, как раз нет?

– А что, бывают те, кто их любит? – постаралась она попасть ему в тон, но вышло, если начистоту, не очень – здорово отвлекала та самая пододвинутая к ней тарелочка. Меренга, под воткнувшейся в нее вилкой, оказалась мягкой, но плотной; светлый крем нежным и ароматным; а тесто невесомо хрустнуло от первого же легкого прикосновения. С виду все вместе здорово смахивало на идеал.

– Тогда у меня для тебя еще одно предложение – после того, разумеется, как мы справимся здесь. Сыграть в другую игру, повеселее простенькой угадайки.

– Это в какую же? – вообще-то, ей следовало бы насторожиться. Но когда на языке у тебя тает первый кусочек чего-то совершенно божественного, сделать это толком неимоверно трудно. – М-м-м… Слушай, но это же не совсем лимон?

– Не совсем, – понимающе ухмыльнулся Петер. – От лимона в курде только цедра, а сок там апельсиновый. Считай, я сейчас сдал тебе главный семейный секрет.

Себе он придвинул вазочку – судя по всему, с тем же самым курдом, но уже соло, и с видимым удовольствием запустил в него ложку.

– Да? И за что же мне такая честь?

– Может, понравилась? – чуть склонил он голову к плечу, словно тоже в этом сомневался. – А со мной такое редко бывает.

И тут же, пока она не прожевала и не нашлась, что на подобное можно ответить, непринужденно сменил тему:

– Так как насчет немного пройтись со мной по виртуалу? У тебя время сейчас есть?

– Есть. – Сообразив, что пирожное как-то само собой закончилось, Майя с трудом удержалась от искушения тут же придвинуть к себе второе из… Шести! Петер явно знал, что делал, когда притащил их сразу такую прорву. Но уж слишком процесс их поедания расслаблял Майе мозги, и вместо этого она потянула к себе чашку с кофе. Увы, и там первый же глоток здорово ее поразил – кажется, минимум половину добавленных в него специй она просто не знала, но в целом их сочетание вышло очень интересным. И, пожалуй, гармоничным. – А с чего ты вообще взял, что я в этом что-то понимаю?

– Шутишь? – он выразительно глянул на ее вирт-очки, краешком торчавшие из нагрудного кармана куртки. Самым-самым краешком. Никто другой и не заметил бы, а уж тем более не догадался, что именно видит. Но, как говорится, рыбак рыбака… Н-да.

Чтобы скрыть растерянность от своего дурацкого, почти детского прокола, Майя обвела взглядом садик и невольно задержалась на калитке, куда как раз вваливалась новая компания здешних дружелюбных завсегдатаев – улыбки и приветствия разлетались от них настолько густой шрапнелью, что досталось даже тому полутемному углу веранды, где обосновались они с Петером. По крайней мере, в их сторону ребята махали не менее активно, чем во все остальные. Кажется, кого-то из этой общительной четверки она сегодня мельком видела… Кажется, возле деканата…

– Ты бери еще, – Петер явно уловил ее настроение и пришел на помощь, опять легко сменив тему. – Я от первого противня только половину уволок, еще столько же в кухне осталось. Если в тебя влезет, принесу и их тоже.

– А сам чего не ешь? Не любишь?

– Почему? Очень люблю, Мур для меня их готовить и научилась в свое время. Но сегодня у меня настроение только на крем.

– И переехали вы сюда тоже из-за тебя, правильно? – вдруг сообразила она, смирившись и принимаясь за уничтожение еще одной тарталетки – это ж надо святым аскетом быть, чтобы суметь от такого удержаться.

– Угу, – Петер уже выскребал остатки своего курда и алчно поглядывал на вторую вазочку, которую Майя с удовольствием готова была ему уступить – у нее сегодня настроение было употреблять эту роскошь исключительно в комплекте, в виде полноценного пирожного. – Но это уже давно было, когда я только планировал сюда поступать.

– Давно? – Майя пригляделась к нему внимательней, тут же сделав вывод, что он, пожалуй, и правда старше, чем выглядит – в уголках светло-синих глаз, особенно эффектных на фоне смуглого лица, даже морщинки можно было обнаружить. Особенно когда тот вот так щурился на слишком яркое для конца марта солнышко.

– Лет десять назад. Примерно. – И взглядом спросив у нее разрешение, потянул-таки к себе вторую вазочку с кремом.

Майя воспользовалась паузой, чтобы отодвинуть в сторону пустую уже чашку из-под кофе:

– А сейчас? – и сама же себя перебила: – Погоди, ты здесь теперь преподаешь, что ли?

– Нет, все не настолько плохо, в эту когорту меня пока еще не загнали. Но на мне обслуживание чуть не половины здешних системников. Лучшей их половины, заметь – той, что считается самыми перспективными из прототипов. И только представь теперь, куда я тебя сейчас пригласил – познакомиться со всем этим изнутри. Ты ведь собираешься здесь учиться, так? Ну вот. Выходит, должна знать, что за концерн у нас в главных спонсорах. И для кого они – те прототипы.

– О-о-о… – Майя представила. Одни из лучших игровых машин и в самом деле собирали здешние немцы.

Петер пододвинул к ней третью тарелочку, взамен снова опустошенной:

– Так как? Прогуляешься потом со мной в наш экспериментальный виртуал?

– Запросто! – с готовностью подняла она вилку, превращая в руины еще одно пирожное, чтобы тут же отправить в рот солидный его кусок.

Море ей уже было по колено.

***

Пока Петер разбирался с посудой и что-то там собирался решать с транспортом, Майя удрала в туалет «попудрить носик». Убедилась, что обе из двух кабинок свободны, внешние стены достаточно толстые, чтобы не пропускать негромкий разговор и без малейших колебаний сунула стоявшую в углу швабру под дверную ручку – теперь открыть створку снаружи оказалось бы невозможно.

И лишь после этого выудила из кармана мофон:

– Второй, здесь?

– Здесь. Но связь нестабильна. – Ответ пришел с задержкой в пару секунд.

Плохо, конечно, но некритично.

– Сбрасывай запись нашего разговора на спутник пакетами. Ежеминутно. Но сначала скинь то, что я сейчас записала за столом. Если мне будут пытаться дозвониться в ответ – не соединять ни в коем случае.

– Принято, – на этот раз задержка вышла даже чуть дольше.

– И проверь меня на адекватность.

– Пальцы левой руки на экран, взгляд в камеру, замри на тридцать секунд, – напомнили ей – при этом самый конец фразы растянулся и словно бы поплыл. А спустя полминуты подтвердили: – Да, нарушения присутствуют. Не критичные, но явные. Серьезной угрозы здоровью не представляют.

– З-заботливые… Запись разговора ушла?

– Да.

– Расшифровку и анализ, прежде чем отправить, сделал?

– Да.

– Какие предположения, кофе или пирожные?

– Кофе. Версии, что тебе туда подмешали, есть – вероятность не стопроцентная, но высокая. Все три препарата проще добавлять в жидкость. Разворачиваем эвакуацию?

– Ни в коем случае! – как-то очень уж нарочито испугалась она, но тут же «прикрутила» реакции, сама это сообразив. – И повторяю – ни в коем случае не отвечать на попытки связаться со мной из концерна.

– Принято, – голос продолжал звучать все так же механически, но Майе все равно послышалось осуждение. Вернее, не послышалось, а показалось. Настолько, что захотелось вдруг оправдаться, и спохватилась она лишь уже начав:

– Просто принимая любые решения, я буду делать поправку на это свое состояние.

Н-да уж… Оправдываться перед автоматом – это точно неадекватность. Пусть даже совсем автоматом назвать Второго язык бы не повернулся ни у кого, особенно у нее.

– Выполоскать эту дрянь из себя, как я понимаю, уже не получится?

– Поздно, – подтвердили ей. – Данная операция смысла иметь не будет.

– Ладно… – зависла Майя, глядя на собственное отражение в зеркале над умывальником – сквозь матовое стекло высокого и узкого окна рядом свет пробивался достаточно щедро, чтобы разглядеть чуть расширенные зрачки и лихорадочно горевшие щеки. – Тогда план такой: продолжаю делать вид, что ничего не заметила и ничего особенно не чувствую. Еду туда, куда меня так настойчиво приглашают и пытаюсь выяснить все, что возможно. Ты ведешь запись и сбрасываешь ее на спутник в режиме реального времени.

– А в случае помех? Как тут, например?

– Есть основания считать их искусственными? – невольно напряглась она, с удовольствием осознавая, что полностью сохраняет контроль над ситуацией.

– Нет. Для таких предположений недостаточно данных.

– Вот и отлично. Тогда при необходимости и сбрасывать будешь в том же режиме – пакетами с интервалом в минуту. Или по мере появления такой возможности.

– Не одобряю, – четко произнес автомат. – Твое самочувствие вызывает сомнения, я вынужден буду…

– Да кто тебя спрашивает, железяку чертову? – Майя резко схлопнула его в обычный кирпич мофона. Ну, почти обычный. Который словно в отместку тут же разразился настойчивой трелью. И чертыхнулась еще раз, увидев, что высветилось на экране: – Я сказала вызовы не принимать! Будешь своевольничать, вообще тут забуду.

Звонок прервался на полуноте.

– То-то же!

И привычно сунув аппарат в карман штанов, заспешила к выходу – показалось, с улицы донесся звук мотора. Хотя и странно, что она его тут услышала – при такой-то толщине внешних стен.

Но открыв дверь, и снова оказавшись на веранде, поняла, что ни капли оно не странно. Странно другое – что ревом блестящего алого монстра, рыкающего сейчас за калиткой, в доме, к чертям собачьим, не повыносило окна.

– Да! – выдохнула она. И очень постаралась не рвануть к нему бегом.

Но тут же была ловко перехвачена за локоток:

– Здравствуйте! Так вы и есть та самая Майя? – вблизи Мур оказалась на полголовы выше нее, в полтора раза крупнее и еще больше похожа на холеную сиамскую кошку с такими же как у сына яркими глазами. Их разрез вдруг показался смутно знакомым, но так и не сумев вспомнить откуда, Майя просто выбросила все это из головы. Мало ли что ей могло почудиться, особенно сейчас?

– Та самая? – притормозила она, стараясь ничем не показать, что готова чуть ли не приплясывать от нетерпения и уж точно не настроена на долгие беседы. Она ж ведь и правда прекрасно себя контролирует. Вот сейчас соберется, быстро скажет спасибо за тарталетки, и…

– Да. Ради которой мой сын сначала лишил меня собственноручно сваренного кофе, а потом вдруг надумал выкатить мотоцикл. Полгода в его сторону не смотрел, а тут – нате вам.

– Из-за меня? – Майя спохватилась, что беседа получается какой-то однообразной, но фраза уже вылетела.

– Ну не из-за меня же? Понравились ему явно вы. А он вам?

– А он мне – нет.

И мило улыбнувшись в качестве извинения, попрощалась и заспешила туда, где вдруг рыкнуло особенно выразительно – не иначе ручку газа крутанули до упора. Благодарить за угощение с подвохом и так-то не сильно тянуло, а сейчас расхотелось совсем.

Вслед ей отчетливо хмыкнули. Показалось, что с жалостью.

***

– Такая карета устроит? – Петер снял с заднего сиденья второй шлем и постарался так развернуть своего порыкивающего монстра, чтобы ей удобнее было на него забраться. Или, возможно, чтобы удобнее было оценить всю красоту картинки – железный конь и его рыцарь. Тоже, надо полагать, непростой.

Майя подыграла – почему нет? Вышло даже весело, когда она, закатив глаза, подняла большой палец:

– Мечта!

– Помочь? – протянул он ей сначала шлем, а потом руку.

– Нет. – Помощь она не приняла, сами легко разобравшись с креплениями.

– Ну тогда хоть скажи, о чем вы сейчас с Мур болтали?

– Ни о чем, – вполне честно пожала она плечами, но уже не спеша надевать защиты. – Поздоровались и все.

– В общем, тут такое дело… – отчетливо замялся тот, перестав вхолостую крутить ручку газа и сотрясать окрестный квартал. И вдруг поднял руки, словно сдаваясь на ее милость: – Ладно, что уж. Накосячил я слегка, можешь даже побить потом. Мур себе кое-что в кофе добавила… Нет, ничего серьезного или опасного, просто ей врачи советуют иногда так расслабляться. Нечасто! И я когда ее варево с кухни похищал, ничего не знал! Честно. В общем, ты как?

– Да нормально вроде, – сделала она вид, будто прислушивается к себе, а на самом деле размышляя, что дивно логичная и однозначная ситуация вновь становится совершенно непонятной. Собирались ее зачем-то опоить и теперь усыпляют бдительность, сообразив, что она об этом догадалась? Или все же и правда случайность? – А что именно должно быть?

– Ничего, – с явным облегчением выдохнул тот. – Ну, кроме хорошего настроения. А пока доедем – вообще ничего. Да ты садись давай.

– А скажи-ка, пожалуйста, – прищурилась Майя на отлично видимый сквозь ажурную калитку двор со столиками. – Остальных она тут она часом не расслабляет? Заодно? Или, скажем, настроение им поднимает?..

– С ума сошла? – настолько искренне вытаращился на нее тот, что Майя сморгнула. – Ты представляешь, сколько это стоит? Со всеми прилагающимися к лекарству гарантиями полной безопасности и отсутствия побочек? Нет, она, конечно, любит поиграть в благотворительность, но не до такой же степени?

Лекарство, значит. Вот как.

– Хотя тон задать Мур умеет, этого не отнять, – продолжил Петер, уловив так никуда и не девшуюся Майину настороженность. – Тут ты права – здешняя атмосфера, на которую студиозусов тянет почище чем мух на патоку, ее заслуга. Но это она для меня компанию таким образом собирала – чтобы хоть в этом бедный ребенок не чувствовал себя обделенным.

– Что? – не поняла она.

– Я незаконный, – просветили ее с ненатуральной легкостью. – А еще лет пятнадцать назад к этому относились совсем по-другому, чем сейчас.

«И чем здесь, – добавила про себя Майя. – Особенно где-нибудь в патриархальной свейской глубинке.»

Что ж, многое становилось понятнее. Но…

Интересно, Петер сейчас осознает, что именно делает? А если – да, зачем продолжает? Желание каяться перед незнакомым, считай, человеком выглядело странным, адекватные люди себе такого не позволяют.

И вдруг сообразила еще кое-что:

– Погоди, – невольно попятилась она от алого монстра, за рулем которого сидел этот нетипично веселый для его обычного состояния парень. – Но ты тоже пил этот кофе!

– Попробовал, ага, – ухмыльнулся тот, чуть толкнув машину вперед и снова оказавшись с ней глаза в глаза. – Потому и сообразил сейчас про примесь – жаль, что не сразу. Садись, говорю, пока без толку не развеялось. Обещаю, будет весело.

Она что-то там упоминала про полный самоконтроль? Ну-ну…

В общем, секунду спустя ветер уже свистел у нее в ушах, легко врываясь под так и не закрепленный толком шлем. А еще через десяток минут, когда первый восторг чуть облинял и стало ясно, что они просто катаются по кампусу, наворачивая около безлюдного сейчас парка третий круг подряд, Майя вообще склонилась к его уху:

– Пусти меня вперед!

– А справишься? – при таком грохоте ответ скорее угадывался, чем слышался.

– Вот и посмотрим.

Рокировка прошла чуть ли не на ходу, ей даже спрыгивать не пришлось. Спрыгнул Петер, а она просто перескочила на освобожденное место, тут же почувствовав, как машина чуть просела на заднее колесо, и ее обхватили за талию сзади. Еще пара секунд ушла на то, чтобы сориентироваться в управлении, и дальше в тартарары полетели последние тормоза – причем речь вовсе не о мотоцикле.

Плотный ветер, на котором она почти лежала, жесткое кольцо рук, державшее надежнее любых ремней, и ощущение то ли скорости, то ли счастья, выбивавшее из глаз самые настоящие слезы… Да, весело ей было, факт. Петер не обманул.

– Ну как? Справилась? – чуть ли не боком вписалась она в свободное место на стоянке, куда отмахнул ей Петер. И тут же попыталась выпутаться из непривычной конструкции шлема.

– Надеюсь, и в вирте у нас выйдет не хуже, – помог ей он, соскочив на землю, когда шины, казалось, еще визжали. И отобрав защиту, неожиданно мазнул губами по виску, тут же отстранившись и потянув за руку: – А теперь бегом! Я и так уже здорово задержался.

– А…

Увы, но выяснение, что это было, пришлось отложить – слишком уж активно ее тащили сначала к широкому входу в полностью остекленное по фасаду приземистое здание, а потом, по еще более широкой лестнице, на его второй этаж. И лишь за никак не обозначенной дверью дали, наконец, остановиться и выдохнуть. Ненадолго.

– Петер, ну где тебя носит?! – напустился на того белобрысый встрепанный парень, сидевший в одном из двух анатомических кресел перед здоровенным моноблоком системника. И явно от нечего делать разбиравший перепутанные провода навешанных на него многочисленных приблуд – будто в такой машине и без них могло чего-то не хватать.

– Извини, – вместо ответа Петер тронул его за плечо и показал на дверь, – но сегодня у меня другой напарник.

– Сдурел? – неверяще уставился на него тот.

– Гренн, не тяни, место освобождай. Не видишь, девушка ждет.

– Ну ты и… – несмотря на досаду, поднялся он без дальнейших споров, за что немедленно получил утешающее похлопывание все по тому же плечу:

– Не в последний раз, не дергайся. Но сегодня погуляй где-нибудь. – После чего развернулся уже к ней: – Майя, тебе сюда. Устраивайся.

– Но… – кажется, с формулировками у нее сейчас получалось вообще не очень. Впрочем, вложенный в невнятное мыканье посыл все-таки расшифровали:

– Разберешься прямо по ходу – будет обычный тест, все элементарно. Можешь даже совсем ничего не делать, просто иди рядом со мной и все. Зато на обратном пути заглянем в последнюю нашу развлекалочку… Вот, бери гоглы.

– У меня свои, – на автомате потянулась она к карману куртки.

– Нет, вот тут извини – никакого чужого оборудования. Кстати, мофон свой тоже сюда пока отложи, – и выдвинул из стола почти незаметный ящик прямо под системником, – толку от него сейчас нет, все постороннее здесь глушится, сама понимаешь.

– Хочешь сказать, мы сразу двойкой пойдем? – ей все еще не верилось. – С полным эффектом?

– Ну да. А как еще, при таком раскладе? – Петер выразительно покосился на свое кресло, в подлокотниках которого поблескивали выведенные прямо туда сильномеханические контакты.

– Но ты же вроде системщик? – от предчувствия, что она таки нашла, кого надо, у нее аж волоски на загривке дыбом встали. Наведенный препаратами туман в голове подвыдохся, зато его место занимал еще более жесткий охотничий азарт.

– И сильный механик тоже – в моем случае одно другому точно не мешает. Ну же, Майя, решайся. Мы и так здорово задержались.

Но сообразив, что «решаться» она все равно не торопится, вдруг словно утратил какой-то нерв:

– Ладно, тогда подожди меня часок вон там, на диване. Потом я освобожусь и прогуляемся уже спокойно, чисто в игру.

Она глянула на его так внезапно отставленного напарника, с проснувшейся вдруг надеждой обернувшегося от самой двери, облизнула губы и выудила из заднего кармана Второго:

– Сюда, говоришь, класть?

Глава 5

Первый шаг в вирт, как всегда, оказался самым трудным, Майя была к этому готова. Особенно сегодня, когда Второй, обычно помогавший ей продавить зеленовато-серебристую вуаль, мертво лежал в изоляции железного ящика, а идти пришлось в спарке.

Не то чтобы она никогда раньше так не пробовала… Как раз наоборот, временами желание найти альтернативный привычному вариант накатывало так, что Майя начинала как заведенная менять напарников, системники, условия… Но даже приблизиться к тому идеалу сработанности, как со Вторым, ни с кем больше не получалось. Что и пугало – слишком сильная зависимость от единственной в своем роде железяки.

А еще все чаще приходила мысль, что потолок достигнут и прыгнуть выше головы уже не выйдет. С самого детства, считай, она получила сказочную, никому больше не доступную фору, но одновременно и наручники – неспособность работать с живым напарником настолько же плотно, как это выходило с ее набитой сильной механикой игрушкой. Да, Второй Уви, давным-давно сокращенный до просто Второго, изначально был именно этим – способом развлечь ребенка. И только со временем, почти незаметно, превратился ей в помощника, а теперь… в костыль.

Плюс во всей этой ситуации был один – его можно было модифицировать, потихоньку приподнимая отмеренный Майе потолок возможностей. Не пробить, как хотелось бы ей самой – чтобы вырваться в некое совершенно новое пространство, но методично и целенаправленно расширять то, что уже есть.

Но да, такого инструмента не было больше ни у кого, потому она не просто считала себя лучшей в своем деле, а была ею.

– Майя? – фигура напарника, расплывчатая и поначалу такая же зеленоватая как весь здешний фон, чуть ли не щелчком обрела резкость, объем и даже некое ощущение плоти. Лицо столь же неуловимо быстро сменило несколько явно привычных масок, в итоге остановившись на варианте, максимально близком к реальному облику Петера. Хороший признак, кстати, выдающий по-настоящему опытного профессионала.

Майя ответила тем же: проявила на созданной системой болванке собственные черты – пусть и с некоторым запозданием. И даже придуриваться изображая паузу не пришлось, она и так чувствовала себя не слишком уютно без привычной поддержки Второго.