На отшибе всегда полумрак
Он вышел из участка уже после десяти вечера и поехал домой. Но не пошел в свою одинокую квартиру, а достал из багажника набитую спортивную сумку и спустился в подвальный спортзал, где периодически выпускал пар. Но сегодня, сколько он ни старался отвлечься от реальности с помощью железных могучих зверей, которые в борьбе с ним выжимали остатки сил, у него ничего получалось. В памяти всплывали то прислоненное к кровати израненное тело, то нежное лицо специалиста по адаптации. Как эти кардинально противоположные мысли могли так молниеносно сменять друг друга, Ален не знал. Но и затолкать их в темный угол сознания, совладать с ними, было не в его силах.
Ночь тоже не дала Алену желанного отдыха и умиротворения. Сны его были неспокойными и скомканными, он то и дело просыпался среди ночи, вставал к холодильнику, выпивал несколько глотков холодной колы и возвращался в мир темных грез. И так до самого утра, когда будильник, наконец, прекратил его бесплодные попытки расслабиться.
Расмус поднялся с кровати без малейшего признака хорошего расположения духа, но с четким намерением продвинуться дальше в расследовании. Пока его тело собиралось на работу, мозг обдумывал следующие шаги, указания группе, необходимые действия.
Прибыв в участок с опозданием на целых семь минут, он быстро прошел мимо коллег к комнате совещаний и огласил:
– Собираемся.
Все вяло встали со своих мест и потащились к переговорной, оставляя на столах только что заваренный кофе.
Чак язвительно шепнул Роберту:
– И что же изменилось за ночь?
Роберт пожал плечами, а Агнес послала Брэйву негодующий взгляд. Она не терпела, когда кто-то за спиной обсуждал действия ее напарника, пусть и не очень логичные.
– Приступим, – начал Расмус, хотя группа еще не успела рассесться по местам. – Обсудим, кто и что будет делать дальше.
Поскольку отчеты по дактилоскопии не поступили, он попросил Агнес оказать давление и поторопить экспертов. Она с ухмылкой ответила, что возьмет служебный пистолет и будет стоять над экспертами с взведенным курком, пока не добьется от них отчета.
Разрешения на вскрытие телефона тоже еще не было, и Ален поручил Тому ускорить процесс, заметив, что, если сегодня разрешения не будет, придется действовать без него. Глаза у Тома испуганно расширились и забегали. Расмус знал, что ошарашил Тома, ведь тот всегда и во всем соблюдал установленные правила и следовал инструкциям. А в них сказано, что вскрытие телефона возможно только после получения соответствующего разрешения. И в то же время по уставу Тому полагалось исполнять приказы старшего по званию и тем более руководителя группы. Том насупился и тут же полез в планшет, видимо в поисках верного варианта действий.
Роберту было поручено помочь Чаку с записной книжкой, а вечером отправиться в бар и допросить всех, кто там будет. Роберт казался взбудораженным и растерянным, по его лицу читалось, что он уже представлял себя в одиночестве в темном баре среди громил и нарушителей закона. Заметив это, Ален добавил, что они с Агнес составят ему компанию. Роберт громко выдохнул, что вызвало улыбки у всех собравшихся, отчего он покрылся ярким стыдливым румянцем.
– Том, а что у нас по совпадениям и по тем, кто освободился, в том числе и из специальных учреждений?
– Поиск по нашему округу ничего интересного не дал. Продолжаю мучить базу, – ответил Том.
– Попробуй разные сопоставления по делам. Не только стандартные. Поищи по манере преступления, по позе жертвы, по характеру порезов, особенно рта, и другим критериям. Отчет жду вечером.
Том застыл на месте, ошарашенно уставившись на Расмуса. Придя в себя, он начал бурчать что-то невнятное про то, что это невозможно в такие сроки.
Расмус тут же прервал его:
– Что найдешь. Нас ждет тяжелая кропотливая работенка, ребята. Нас всех. Но мы должны ее сделать.
Все кивнули и разошлись по своим местам.
День пролетел быстро и незаметно, кто-то составлял отчеты о проделанной работе, Роберт и Чак обзванивали номера телефонов из записной книжки, Агнес занималась запросами, а Ален вместе с Томом блуждали в полицейской базе данных.
Вечером, ближе к восьми, Ален, Агнес и Роберт отправились в бар «Дикий медведь». По дороге детектив Расмус спросил Роберта:
– Ну что, есть новости?
– Я обзвонил порядка пятидесяти номеров, и все впустую. Вероятно, последние год или полтора она совсем не пользовалась этой записной книжкой.
– Почему ты так решил?
– Несколько человек, которым я сумел дозвониться, – Роберт сделал эффектную паузу, – вспомнили жертву и сказали, что контакт с ней был года полтора-два назад, после они не встречались.
– А цель их встреч, ну два года назад, какая была?
– Как мы и думали, она предпочитала секс за деньги. Я попробовал узнать, был ли у нее сутенер, но они сказали, что она не из таких. Они все познакомились с ней в разных барах и просто хорошо проводили время, но не бесплатно. Вроде не работа, а так, помощь, как сказал один мужчина.
– Как думаешь, стоит их вызвать в участок?
– Сомневаюсь, но, если необходимо, могу пригласить всех, до кого дозвонился.
– Пока не будем. Сначала найдем тех, с кем она контактировала в последнее время. Но составь список тех, до кого дозвонился, с указанием ориентировочных дат.
На что Роберт устало кивнул.
Глава 8
На улицу опустилась глубокая влажная ночь. Луну и звезды закрывали густые темные облака. Бар «Дикий медведь» расположился в Рабочем районе, недалеко от мебельной фабрики. Огни заведения среди безлюдных улиц, в окружении темноты спящих зданий, казались дверью в какой-то райский неоновый мир. Детективы прошли в бар, где уже набралось довольно много людей. В основном посетителями были мужчины, работавшие поблизости. Кто-то сидел в рабочей робе, кто-то – в простой повседневной одежде. Роберт увидел за барной стойкой соседку жертвы и сразу протиснулся к ней.
– Добрый вечер, – сказал он чуть тише, чем этого требовала обстановка. – Мы хотели бы пообщаться с вами и теми, кто знал Линду.
– Минуточку. – Она кивнула, крикнула что-то официантке и пошла в сторону зала. Ален и Агнес, стоя у крайнего, возле двери, еще свободного стола, внимательно осматривали небольшое душное помещение. Играла незатейливая музыка, сквозь которую пробивалась отменная ругань и грубый смех постояльцев. Роберт подошел к детективам и сказал, что позвал Сандру Лестон.
– Как думаешь, а эта Сандра могла иметь зуб на Линду? – спросил Расмус. Лицо Роберта Смарта приняло какое-то детское выражение удивления.
– Я не думал…
– Роберт, ты должен рассматривать все версии, даже самые нежизнеспособные. Все. В этом смысл нашей работы – видеть то, что другие не замечают. Тебе не показалось странным, что она – единственная из соседей, кто сказал про бар. Ты думаешь, больше никто из подъезда в пятьдесят квартир не знал, что она ходила в этот бар?
– Ну может, Линда общалась только с Сандрой.
– Никаких «может». Преступление – это не плоский лист, на котором написано имя убийцы. Зачастую преступление – это шестигранный кубик, и ты должен видеть все стороны, даже те, которые от тебя скрыты твоей же ладонью.
Младший детектив кивнул, но было видно, что это замечание сильно его расстроило.
Прошло несколько минут, но Сандры Лестон все не было, и Роберт вновь отправился за ней.
– Как таких зеленых новичков присылают к нам в Центральное управление? – прохрипел Ален на ухо Агнес.
– Ты слишком суров. Ему немного недостает опыта.
– Ну вот бы и набрался сначала опыта там, у себя в городке.
– Да что ты говоришь? Ты же знаешь, там, где он работал, кроме мелких краж и пакостей ничего не происходит. Он бы там и через двадцать лет не набрался опыта. А у нас в управлении, да у тебя в команде…
– Не льсти мне, Агнес, он все равно не готов.
– Мы все были когда-то не готовы, Ален. Я тоже была не очень-то «спелая», когда попала в управление. И не помню, чтобы ты жаловался, когда я стала твоим напарником. – Она внимательно взглянула на него. Ее глаза, чуть сморщенный нос, насупленные брови, все выражало осуждение и несогласие. – Или жаловался? Ален, отвечай немедленно, ты и на меня жаловался кому-то? – спросила она грозным тоном.
Их прервал Роберт, который подошел к столу вместе с Сандрой Лестон.
– Мы еще к этому вернемся, детектив Расмус, – произнесла Агнес угрожающим шепотом. Он ухмыльнулся. Только она умела так выворачивать ситуации в свою пользу.
– Извините, была занята.
Сандра хотела продолжить, но Расмус прервал ее вопросом:
– И чем?
– Что? – не поняла она.
– Детектив Смарт подходил к вам минут пять или семь назад, и я видел, как вы закрыли кассу и двинулись в служебное помещение. Что вы делали там это время?
– Вы меня в чем-то подозреваете? – резко ответила она вопросом на вопрос и занервничала, как и все, кого допрашивал Расмус.
Он любил бить в лоб неудобными вопросами, напряженным тоном, не давая времени опомниться, не позволяя придумывать, юлить. Он умел уцепиться за слово и вытащить все, что ему было нужно.
– Мы работаем в убойном отделе, расследуем убийство. И это вынуждает нас подозревать всех. Вы удивлены?
Он заметил, как ее лицо чуть дрогнуло, как расширились зрачки, а губы самопроизвольно сжались.
– Я просто думала, вы хотите опросить посетителей, а не меня. Мы уже разговаривали с детективом Смартом. – Девушка гневно посмотрела на Роберта.
– Да, но вы еще не разговаривали со мной, – спокойно продолжил Расмус. – И я так и не услышал ответ на свой вопрос.
– Я просто предупреждала сотрудников, что отойду к вам, – пытаясь взять себя в руки, ответила Сандра.
– Долго же вы их предупреждали, – заметил Расмус.
Она попыталась сделать отчужденное лицо и пожала плечами. Но детектив видел, как девушка потрогала карман джинсов, словно хранила в нем какой-то секрет, затем положила руки на спинку стула, сжимая ее.
– Хорошо, тогда расскажите нам еще раз, – он сделал выразительную паузу, – о жертве. Вы дружили?
– Нет, – быстро бросила Сандра. – Скорее, перебрасывались парой слов время от времени, – уточнила она.
– При этом вы были соседями.
– Мы живем… жили в одном подъезде.
– Вы с ней не ладили? Какие-то конфликты?
– С чего это вы решили? – насупилась она. – У нас не было конфликтов, просто она была… настоящей сукой, вот.
– И как вы это поняли?
– Да что тут понимать. Это все знали!
– Но я спрашиваю лично вас. Почему вы считаете ее именно такой?
– На нее нельзя было рассчитывать. Никому.
– У вас были инциденты? – не унимался Расмус.
– Нет, просто таким, как она, не доверяю.
– Мне казалось, моему коллеге вы сказали, что общались.
Она не ответила и только сильнее сжала спинку деревянного стула.
– А таким, как она, это каким?
– Гулящим, – выдавила Сандра ехидно.
– Понятно, – сказал протяжным тоном Расмус. В ответ Сандра фыркнула.
– Подскажите, с кем она контактировала в баре?
– Да со всеми, – Сандра оглянулась, – со всеми мужчинами.
– А с женщинами? Может, есть подруги, с кем она здесь отдыхала?
– Она предпочитала компанию мужчин и не любила конкуренции, – буркнула девушка.
– Когда вы ее видели последний раз?
– В субботу вечером, она, как обычно, была в баре.
– Вы что-то заметили в тот вечер? Может, что-то странное в ее поведении?
– Нет, как всегда, клеилась к мужикам.
– И?
– И больше ничего, – Сандра передернула плечами и ее губы чуть скривились.
– С кем она ушла в ту ночь?
– Я не знаю, не следила за ней, – ответила девушка сухо, но при этом ее лицо напряглось, а глаза наполнились странным блеском.
– Спасибо, если у нас появятся еще вопросы, мы к вам подойдем, – закончил Ален. Сандра в ответ кивнула и вернулась за барную стойку.
– Надо нам приглядывать за ней.
– Думаешь? – спросила Агнес.
– Она знает, с кем ушла Линда в тот вечер. Вопрос – почему она не хочет, чтобы об этом знали мы.
Все внимательно смотрели на Расмуса, пока он оглядывал посетителей.
– Ну приступим, – сказал Ален, и направился к компании мужчин за дальним столиком.
Около часа Расмус выслушивал рассказы о жизни жертвы. Большинство из опрошенных мужчин имели те или иные отношения с ней, кто-то сам рассказывал о них, кто-то признавался неохотно. Но никто из опрошенных не сказал, что был с Линдой в последние часы ее жизни. Они видели ее в баре, говорили, что в субботу она засиделась допоздна, но не помнили, ни во сколько она ушла, ни с кем.
После опроса постояльцев «Дикого медведя», который не всегда шел гладко, команда собралась у входа.
– Ну что, кто-то завладел ценными сведениями? – Ален потер руки и посмотрел вначале на Агнес, а потом на Роберта. – Удалось что-то узнать?
– У меня пусто, не считая десятка предложений хорошо провести ночь, – ответила Агнес и усмехнулась сама себе. – Никто толком не знал, чем она занималась, с кем встречалась, чем жила. Она была невидимка, просто одна из многих, с кем можно расслабиться. Удручающая жизнь, скажу я вам.
– У меня и того меньше, – пробубнил Роберт. – Никаких предложений. – Он обменялся с Агнес смешком.
– Может, кто-то привлек ваше внимание? Кто-то подозрительный?
– Ален, ты их видел? Они все подозрительные, – Агнес хохотнула.
– Понятно. Надо бы понаблюдать за Сандрой.
– Возможно, но позже. Если она замешана, то будет ангелочком, по крайней мере сегодня.
– Убедила, – буркнул Расмус и направился к своему старому, но верному автомобилю.
– Спасибо, коллеги, за проделанную работу, – театрально сказала Агнес сама себе, изображая Расмуса. – А сейчас – отдыхать.
На что тот, не оборачиваясь, отсалютовал, сел в машину, просигналил на прощание и уехал.
Домой Ален приехал не столько уставший, сколько рассерженный отсутствием результата. Он оглядел свою просторную квартиру, обставленную практичной неброской мебелью. Пустые стены светло-серого цвета, ни картин, ни фотографий. Такие же пустые полки буфета, пустая поверхность комода, на которой он иногда оставлял солнцезащитные очки или пачку сигарет. Все сегодня казалось ему безжизненным и нелепым. Иногда в такие же одинокие ночи он садился за барную стойку на кухне со стаканом холодного пива и, созерцая эти безликие стены, думал о жизни. Его квартира, как и его жизнь, напоминали необжитый, холодный, никому не принадлежащий гостиничный номер. Есть и ремонт, и практичная новая мебель, только вот души не хватает, чего-то личного. Ален налил себе виски, достал из морозилки несколько ледяных камней, кинул их в бокал и включил телевизор. Но мысли понеслись в совершенно ином направлении.
«Интересно, чем сейчас занята Иллая? Есть ли у нее тот, с кем она проводит вечера и ночи? – думал он, делая очередной глоток прохладно-обжигающего напитка. – Наверное, она не страдает от одиночества. Такая хрупкая, но при этом сильная. Красивая, другая. Даже имя – Иллая – мягкое, звучное, словно журчание ручья, бегущего по кромке дикого леса. – Его губы безмолвно произнесли ее имя. – Она ведь намекнула мне, что не против еще одной встречи, причем не по работе. Разве не так? А может, это только из вежливости? Нет, в ее взгляде и манере было что-то игривое, озорное».
Он мягко улыбнулся своим мыслям, одним глотком допил виски, сполоснул бокал и кубики – и отправился в душ смывать сегодняшний день.
Глава 9
На отшибе
После событий той ночи меня охватило отчаяние. Единственным выходом оказались затяжные прогулки по лесу. Оставаться в одном доме с отцом было невыносимо. И в какой-то день мне повстречался новый друг. Ты удивишься, но им стал старый пластмассовый солдатик без правой руки, выброшенный на обочину. Так же как и я. Мне кажется, он скрасил в те дни мое безграничное одиночество и спас меня от реальности.
Где-то через неделю, а может, и того меньше сестра вернулась домой, чем очень огорчила отца. Он-то ждал мать, которая все еще оставалась в больнице. Зато возвращение Си безмерно осчастливило меня. Моя радость не знала границ, мне хотелось поведать ей все, что случилось за эти дни, познакомить ее с найденным другом, угостить запасами, которые удалось найти и спрятать. Но сестра изменилась. Меня не отталкивали грубые стежки на ее лице и теле, но меня дико пугали ее грустные поблекшие глаза и новая улыбка, в которой больше не было ни энергии, ни радости. В ее чертах застыла бесконечная печаль.
«Ты чего, Си?», «Си, посмотри сюда», «Си, смотри, кто у меня есть! Хочешь, подарю?» Но она молчала, склоняла голову или отворачивалась, а по щекам тонкими блестящими полосками бежали слезы, то вдоль, а то поперек красных штопаных линий. Ее верхняя губа была сильно рассечена той ночью, и даже когда порез зашили, было понятно, что ее улыбка навсегда потеряла свою симметрию и прежнюю красоту.
Сестра плакала каждую ночь. Каждую ночь в нашей маленькой комнате был слышен вой ее души, постоянный скрежет железных засовов, которыми ее сковало событие той ночи. В одну из таких тоскливых ночей она повернулась ко мне, обняла крепко-крепко, как раньше, и, наконец, уснула. Утром сестра сидела на краю кровати и смотрела в окно.
– Си, ты чего так рано? Солнце только взошло.
– Я теперь такая на всю жизнь, – тихо прошептала она.
– Какая?
– Уродливая.
– Перестань, Си. Ты есть ты. Шрам заживет, посмотри на мою руку, помнишь, у меня был жу-у-у-ткий порез. – Она нежно погладила меня по руке, не отрывая взгляда от окна. – Ну помнишь мой самый лучший прыжок в реку? Там оказалась какая-то железка, и мне казалось, что руку придется отрезать, а кровь все текла и текла и было о-о-очень больно. А ты меня успокаивала и оторвала кусок от желтой юбки и замотала мою руку? Ну помнишь?
– Помню, – тихо сказала она и чуть улыбнулась.
– Ну вот, а сейчас, смотри, только полоска осталась. Если не загорать, так ее вообще не видно. Она уже не болит, совсем не болит, я ее даже не замечаю. У нас будут одинаковые полоски по телу. У меня на руке, а у тебя – на губе. А хочешь, я сделаю себе полоску на щеке? Хочешь, Си?
– Нет, малыш, не хочу, – ее пальцы коснулись моей щеки.
– Порезы скоро заживут, не бойся.
– Не заживут, малыш. Врачи сказали, что мне может помочь только пластическая операция.
– Какая операция?
Она хмыкнула в ответ.
– Ну давай сделаем тебе эту операцию.
Сестра только помотала головой.
– Ты боишься? Болючая эта штука, операция, да? – Мне хотелось, чтобы она перестала грустить.
– Нет, просто я ее никогда не смогу сделать. – Си повернулась ко мне и посмотрела прямо в душу. Тогда мне было не понять ее, возраст не позволял. Но ее загнанный взгляд заставил меня замолчать и больше не задавать вопросов.
Со временем раны на ее теле затянулись, но осталось множество шрамов, которые отец своими действиями и мать своим бездействием оставили не только на ее коже, но и на сердце. Ну и на моем тоже. Мое сердце было не то что в шрамах, его покрывали глубокие кровоточащие раны, которые так никогда и не смогли затянуться.
С того самого дня сестра больше не вплетала свежие цветы себе в волосы и не носила платья. Она стала одеваться так, как с самого детства одевали меня. Помню свои шорты, зачастую грязные и рваные, которые болтались на тощих ногах, футболку, протертую и выцветшую на солнце, и никакой обуви. Еще бритая голова в кепке – беспризорник, да и только. Сестра тоже стала носить широкие футболки, но с длинными рукавами, даже в самую жаркую погоду, и длинные шорты до самых колен. А мне она нравилась в платьях, пусть они часто были ей не по размеру, и мы вместе пытались их подшить грубыми стежками толстых ниток. Мне поручалось держать ткань, пока Си орудовала иглой с ниткой. Эта работа была для меня самой важной и ответственной.
С того дня сестра мало разговаривала и почти не смеялась, кончились беззаботные игры в лесу, радостные вопли, когда мы бежали навстречу ветру по склону и бросались в прохладную реку. Вместе с маленьким зеркалом, которое раньше обитало на нашем столе в комнате, она спрятала и все радости, которым мы когда-то беззаботно предавались. Когда-то…
Глава 10
С самого утра на столе у Расмуса лежал отчет по дактилоскопии из квартиры убитой. Проведя короткий утренний брифинг, он вернулся в свой кабинет, открыл отчет и, пролистав несколько страниц, набрал внутренний номер Агнес.
– Они это серьезно? – спросил он озадаченно.
– Ты про отчет?
– Да, а есть что-то еще?
– Не-а. А по отчету, сам видишь, полный ужас. Десятки неизвестных отпечатков, плюс десятки неполных и частичных отпечатков. Вероятно, в ее квартире устраивали бурные вечеринки или что-то типа того. При этом, я так понимаю, убираться она не очень любила. В общем, как выудить из этого списка выигрышный лотерейный билет, не представляю, – вздохнула Агнес.
– Ладно, давай допросим тех, чьи данные у нас уже есть. И будем надеяться на удачу.
– Ну на сегодня у нас есть пятнадцать распознанных отпечатков, среди них отпечатки жертвы, ее дочери и соседки из «Дикого медведя», она имеет в прошлом судимость за кражу в магазине. То есть еще двенадцать человек, которые так или иначе фигурируют в полицейской базе.
– Вот с них и начнем. Нераспознанные отпечатки пока оставим, если будут зацепки, будем сопоставлять.
– Поняла, тогда начинаем обзванивать счастливчиков.
Детектив хмыкнул, после чего, повесив трубку, отправился на кухню сделать себе первую чашку горького кофе.
Агнес заглянула на кухню со словами: «И кстати, тебя искал и просил зайти», после этого она подняла брови и показала указательным пальцем в небо.
– Хорошо, сейчас схожу.
Ален подходил к кабинету Якоба Скара, когда из него вышел Чак. Увидев Алена, он поздоровался и хищно растянул улыбку. Тут же кинул какой-то комплимент секретарю Скара и уверенно направился к заместителю Якоба. Ален напрягся, понимая, что Чак неспроста ошивается здесь. Но кому он мог предъявить претензии, как не себе?
Постучав, Расмус вошел к начальнику и устроился в мягком кресле напротив руководителя полицейского управления. Якобу Скару было шестьдесят три года. Он прошел все ступени полицейской службы и хорошо понимал, что к чему. Последние три года Скар занимался политическими вопросами управления, не участвуя в расследованиях, но сложные дела всегда брал на контроль и до сих пор углублялся в детективную работу сотрудников управления.
Как он говорил своим подчиненным: «Детектив во мне уснет только тогда, когда мой мозг перестанет функционировать, потому что расследование – это зависимость. А бывших детективов вообще не бывает». Это было его кредо, его вторая любовь после единственной дочери Мари.
– Как продвигается расследование, Расмус?
– Как я описываю в отчетах, – Ален почесал подбородок.
– Я их читаю, если ты усомнился, – резко ответил Скар. – Но спрашиваю сейчас у тебя лично, – он отхлебнул черный кофе из большой глиняной кружки и сморщился.
– Медленно, – угрюмо признался Ален.
– Печально. Ты слышал, как раздули это дело в СМИ?
– Не интересуюсь мнением гиен.
– А зря. Им очень интересно, почему мы не ищем этого монстра. Они даже раскопали некоторые подробности дела, – многозначительно произнес Скар и протянул Алену открытую на развороте газету. Набранный крупными буквами заголовок статьи вопрошал: «В городе объявился маньяк?»
– И сразу маньяк. Что они вообще в этом понимают? – с негодованием вздохнул детектив, потом добавил: – Мы ищем, шеф.
– А им так не кажется. Нужен результат, тебе ли этого не знать, Расмус, – Скар взял газету и швырнул ее в урну.
– Я знаю, – Ален нервно щелкнул костяшками пальцев. – Я делаю все, что в моих силах.
– Послушай, – Скар откинулся на спинку кресла и выдохнул. – Я помню о твоих планах и знаю, что это не типичное для тебя расследование. Лично мне оно совершенно не нравится, прямо волосы встают дыбом. За мой долгий век в профессии у меня появилось настоящее чутье на гнусные дела. Вот это из таких. И ты должен сделать больше, чем в твоих силах! – Шеф устремил пронизывающий взгляд на Расмуса. – Я надеюсь, ты меня понимаешь? Не хотелось бы передавать такое дело кому-то другому. Ты сам знаешь, к чему это может привести.
– Понимаю, – Ален сжал челюсти, но взгляд не отвел. – Я все сделаю.
– Вот так и надо, детектив. Делать все. Вы искали по совпадениям с другими преступлениями? – Скар уставился на распечатанный отчет Расмуса и стал водить по листу пальцем, ища информацию.
– Это оскорбительно, шеф! – усмехнулся детектив.
– Извини. – Скар оторвался от листа и тоже широко улыбнулся.
– Ищем и проверяем все. Но пока безрезультатно, – Ален шмыгнул носом.
– Может, глянуть по соседним округам?
– Конечно, шеф, начали с нашего, потом перекинемся на соседние, – кивнул Расмус.
