Крылатые

– Да, Астар. Он тогда ещё вирусологией не занимался, был обычным терапевтом. В общем, доктор Гести диагноз поставил, но решил своих интернов испытать. А в том потоке такой нагловатый парень был… Выскочка в общем, отличник. Вот ему-то этот пациент и попался. Так тот сидел у его кровати, каждый его колик диагностировал, кучу анализов провёл… Лаборатория целую неделю на него одного только и работала. В итоге поставил он диагноз – псариазный рак тринадцатиперстной кишки. И говорит такой на полном серьёзе, – Вера выпрямила спину, надулась от важности, и поправила на переносице воображаемые очки, – «Конечно, название ещё рабочее. Но когда я напишу докторскую и запатентую эту болезнь, её назовут в мою честь».

Макс расхохотался ещё больше, и сполз по спинке дивана. Вера тоже смеялась, заглушая собой всё то же глупое шоу, где уже, кажется, начиналась драка.

– Да… – смеялся парень, – Такую болезнь действительно стоит назвать в его честь. Просто феноменальный провал!

– Ага. Он потом ещё неделю ходил напыщенный, сияющий. Наверное, уже на полном серьёзе на Нобелевскую премию рассчитывал. Пока доктор Астар не сбил с него нимб величия. Пациента выписали, и он поспешил тут же переехать в другой район, чтобы не подлетать к нашей больнице больше на пушечный выстрел.

– И я его хорошо понимаю.

– Так вся больница его понимала… А вообще, я это всё к чему тебе рассказываю. К тому, что у одиноких старушек всегда что-нибудь да болит. А если прислушиваться к каждому «оху», можно такого надиагностировать, – она вздохнула, теперь уже серьёзнее, – А с другой стороны… Старые, больные люди, всем нам их по-человечески жалко. Мы же не звери бездушные в конце концов. И вот ты вроде понимаешь, что всё это – недостаток внимания, однако стоит только это внимание к ним проявить, по-доброму как-то с ними обойтись, так они усядутся к тебе на шею, свесят ножки и будут подгонять тебя скрученными панталонами. Скажи, ну что за люди, а?

Она потрепала истории болезней, но видно было, что мысли её от этих бумажек сейчас очень далеки.

– Это ты просто тут новенький, свежая кровь. А мы-то уже все через это проходили. Да не один раз. И лучше ты поверь нашему опыту, чем испытывай это всё на себе… Будешь равнодушен – будет совесть грызть, а будешь ласковым, заботливым, так они тебя запрягут, сверху сядут и поедут. А когда надоест быть рабочей лошадью, и ты скажешь: «Извините, но это в мои обязанности не входит», так они тебя вдвойне виноватым будут считать, и совесть будет грызть ещё сильнее. Чрезмерный альтруизм до добра не доводит… Люди редко когда говорят «спасибо».

– Какая-то мрачная перспектива, – невесело усмехнулся парень, но спорить не стал.

А просто закрыл глаза. И подумал в очередной раз, как же так получилось, что он вообще во всё это вляпался…

Вот, Вера – старшая медсестра терапевтического отделения Небесно-парковой районной больницы № 23 – совсем другое дело. Это была милая женщина, уже не молодая, и видно, что многое повидавшая. Наверное, каждая проседь в её волосах – это целая история. И даже потрёпанные коричневые крылья, пропахшие гипохлоридом и йодом, могли многое рассказать о жизни и работе их владелицы. Вера была чуть полновата, но не настолько, чтобы это было чересчур заметно, или мешало ей. А самым заметным в её образе были яркие, карие глаза. Она рассказывала, что её покойный муж написал этим глазам в годы супружества не одну поэму. Добрая и немного сердобольная, но с твёрдым характером, Вера вообще прекрасно вписывалась во всю смысловую картину этой больницы. Не то что Макс…

Ему было двадцать один. С забитой татуировками рукой и вечно взлохмаченными волосами, он был и свободным художником, и санитаром в больнице на полную ставку. Все его друзья и одноклассники по спецшколе с медицинским уклоном давно уже были на четвёртом курсе медицинского университета. А кто единственный из всего класса так и не смог поступить, угадайте? Да, именно Макс. И хоть в мечтах были великие открытия, спасённые жизни, излеченные болезни, на деле же он попался на вымогательства внимания старой склочницы. И как опростоволосившийся ребёнок не хотел в этом признаваться.

Три года бессмысленных попыток поступить в желанный университет и полного разочарования родителей остались позади. И вот Макс пересилил себя и пошел работать в больницу. Но без образования его могли взять только санитаром, и то мама рассказала сыну по большому секрету, что отец лично просил своего старого друга, а теперь главврача этой больницы, взять Макса на работу. А когда парню начало казаться, что унизительнее ничего быть не может, на него свалилась сама, непосредственно, работа санитара. С её больничными утками, ночными дежурствами, капризными больными и всеми прелестями нашей медицины.

– Так что ты скажи Эмме Филипповне в следующий раз, что, если она не будет пить таблетки, врач её выпишет обратно домой. И она тут же всё выпьет, и на процедуры сходит, и даже анализы, если нужно, ещё раз сдаст, – Вера сложила все истории на столе в ровную стопку, взяла и понесла на пост.

По дороге она привычным жестом выключила телевизор, а у двери остановилась, бросив ещё один взгляд на Макса:

– Что-то ты совсем неважно выглядишь. Отдохни. Когда смена заканчивается?

– Полчаса, как кончилась. Потому я тут и сижу, – не открывая глаз, отозвался он.

– Тогда иди лучше домой. Там хоть выспишься.

Она ушла. А Макс долго ещё сидел, закрыв глаза и откинув голову, понимая… Что совершенно не хочет домой. И никуда уже не хочет.

Наконец, растянувшись на узком диване и завернувшись в свои серые крылья, он пробурчал сонно, перед тем как уснуть:

– Не получится… Через девять часов снова на работу.

***

– Ну ты готова? – нервно шепнула Вира, одернув кулису, – Своих перваков я уже собрала, Сэш и Зои тоже своих привели, рассаживают.

– Сейчас, подожди ещё немного, – Лия стояла, склонившись над низкой партой, и с бешеной скоростью доделывала презентацию. Картинка никак не хотела вставляться и вечно влезала как-то криво.

– Давай быстрее!

– Не торопи, медленнее будет, – огрызнулась девушка, яростно вставляя в слайды анимацию, – Если бы меня заранее предупредили…

– Никого заранее не предупредили, но я же успела.

Лия фыркнула. На одну секунду ей ужасно захотелось высказать Вире всё, что она о ней думает дословно и нецензурно, но девушка ограничилась лишь злыми мыслями:

«Тебя заранее не предупредили о том, что тебе нужно в аудиторию войти и людей привести. А меня заранее не предупредили, что мне придётся перед этими людьми выступать. Конечно, у нас совершенно одинаковое положение с тобой, Вира!».

Но время, время дорого. Гораздо дороже бесполезного выяснения отношений.

Девушка, порывисто летая пальцами по клавиатуре, вписала в последнем слайде: «Спасибо за внимание!», сохранила всё и тут же выдернула флешку. Толкнулась ногами, взмахнула крыльями, едва поднимаясь над полом, и стремительно помчалась к кафедре то ли в прыжке, то ли в полёте. Вообще летать в стенах университета было запрещено из-за низких потолков и узких коридоров, но кого это вообще заботило? Лия торопилась.

И только вылетев на сцену, сопровождаемая взметнувшимся бархатом кулис, девушка вдруг осознала, что зал забит народом… А она вылетела перед ним, как опоздавшая пятиклассница. Но на стыд времени не было, она потом себя ещё успеет поругать. Чтобы хоть как-то компенсировать свой непрофессионализм, девушка вылетела на середину сцены, засунув на ходу флэшку в карман, и приветливо крикнула:

– Добрый день, любимые наши первокурсники!

Она весело помахала руками, улыбаясь, как конферансье на концерте. И только поняв, как тихо звучит её голос в огромном зале, она вспомнила о существовании микрофона. Правда, судя по аплодисментам, её услышали и без него.

– Я рада всех вас здесь приветствовать.

– Мы тоже! – раздалось откуда-то с галёрки, сопровождаемое смехом небольшой компании.

Так всегда бывает… Обязательно найдётся кто-то амбициозный, кто хочет выделиться из толпы.

Решив всё-таки чуть менее напрягать свои голосовые связки, Лия подошла к кафедре и щёлкнула выключатель закреплённого микрофона. Оперлась на столешницу:

– Короче…

«Что ещё за «короче», блин?! Ты с кафедры вещаешь, или перед шпаной в переулке?».

– Наверняка вы все немного недоумеваете, почему это странные люди, назвавшие себя какими-то вашими кураторами, – Лия с некоторым наслаждением указала на группку людей, среди которых стояла и раздраженная Вира, – Собрали вас после ваших законных двух пар и привели в актовый зал непонятно зачем?

– Прям в точку! – ещё раз отозвалась галерка.

Но теперь смеялось уже больше половины зала.

– Ну так, я ж знаю, о чем говорю, – усмехнулась девушка, и смешок прокатился по всем зрителям, – А дело вот в чем. Для вас может быть это удивительно, но в нашем университете работают и учатся неравнодушные люди. Вот это новости, правда? И они не хотят оставлять вас, вчерашних школьников на произвол судьбы и большого города. Для этого вам, каждой группе, и назначили кураторов…

Она ещё раз показала рукой в сторону Сэша, Зои и Виры, и продолжила:

– …и поэтому мы здесь. На самом деле кураторов должно быть гораздо больше – по двое на каждую группу. В ближайшее время вы с ними познакомитесь, потому что они ворвутся не только на ваши пары, но и в ваши чатики. Не пропустите их приход и опасайтесь шпионов.

Она лукаво улыбнулась и зал засмеялся. Всё… Внимание захвачено. В этом была одна из самых больших прелестей выступления перед первокурсниками – стоит только немного изменить формат повествования, добавить в лекцию чуть-чуть драйва и позитива, и всё… Их внимание полностью в твоих руках, они выслушают тебя. Вчерашние школьники, смертельно уставшие от нудных уроков и ещё не познавшие всех прелестей потоковых лекций, будут слушать каждого, кто преподнесёт им информацию хоть сколько-нибудь интересно.

– Но это будет чуть позже, а пока что… – она судорожно пыталась воткнуть флешку в компьютер, подключенный к проектору.

Вставила одной стороной – не влезает. Вставила другой – снова! «Мне никогда не понять эту магию!» – перевернула флешку снова на первую сторону. Вот теперь влезла.

«А что, без сопротивлений нельзя?!» – судорожно проносились в голове. Но вслух она с улыбкой говорила, умудряясь одной рукой запускать презентацию, а второй включать с пульта проектор: