Убожество

– Что мы делаем здесь? – удивленно спрашивает он.

– На этот вопрос я не могу сейчас ответить. Можете считать, что мы здесь живем. Обещаю, что когда-нибудь я расскажу вам все, что вы хотите услышать, но не сегодня. Вначале вам нужно набраться сил. Лучше расскажите мне, что вы видели.

Голова начинает болеть еще сильнее. Старик перестает разбирать смысл сказанных Августом слов. Бункер. Живем. Здесь. Только делая акцент на самых важных словах, он понимает общий смысл сказанного. Где здесь? Как здесь? Должна же быть причина и если она есть… а она непременно есть… то почему Айрат… Айрат? Нет, Август! Почему Август эту причину скрывает?

– Что вы видели? – повторяет свой вопрос Август.

Старику приходится прикладывать немало усилий, чтобы сконцентрироваться и выдавить из себя хотя бы более-менее связанное предложение.

– Не знаю… трудно сказать. Это был человек. Он вошел в комнату, – старик показывает пальцем на единственную дверь в этой комнате. И щурится, пытаясь вспомнить, что было дальше. – Сел… туда, – переводит палец на единственное кресло в комнате. – А потом разбил телевизор.

– Не все, что вы видите – реальность, – поясняет Август. – Чаще всего это плод вашего воображения и лишь иногда отголоски воспоминаний из прошлого. К сожалению, различить фантазию и реальность не представляется возможным, поэтому я рекомендую вам ко всему необычному относиться как к галлюцинациям. Не увлекайтесь ими и старайтесь держать под контролем.

Старик пытается вылезти из-под одеяла и сесть на кровать. Руки плохо слушаются его, с трудом движутся в нужном направлении, но ладони не могут упереться в кровать. Они глупо хлопаются на кровать, похожие на силиконовые протезы, и, кроме этого, ничего больше не могут сделать. Август помогает старику, усаживает его на кровать, подложив под спину подушку и накрыв его одеялом. Вновь в груди появляется смутная тревога, которая на этот раз формируется во вполне осознанную мысль:

– Я не могу шевелить ногами! Я не чувствую их! – этот вывод уже давно назрел, но только сейчас старик осознал это окончательно, что повергло его в ужас. – Ты что-то со мной сделал? – внезапно выпалил старик, округлив от страха глаза.

– Виталий Викторович, я с вами ничего не делал, – спокойно отвечает Август, не обращая никакого внимания на резкое обвинение со стороны своего «пациента». – Паралич ног у вас стал развиваться после микроинсульта. Полгода назад у вас был инсульт, после которого ноги отказали полностью. Из-за него же и проблемы с памятью. Еще был небольшой паралич правой стороны тела, но он быстро прошел.

Август рассуждает слишком легко. Словно рассказывает про то, как пек пирожки на выходных. Слишком неэмоционально и слишком незаинтересованно, как будто ему скучно.

– Я… ничего такого не… не помню, – старик не понимает как такое возможно. – Не чувствую ног, словно их нет.

– Вы хорошо восстанавливаетесь, но нижняя часть тела полностью парализована. Я не уверен, но похоже на то, что импульсы нервной системы не доходят до мышц нижних позвонков. Комплекс упражнений не помогал даже после микроинсульта. Сейчас же, боюсь, без серьезного медицинского оборудования я не смогу ничем помочь.

Старик смотрит куда-то в пустоту остекленевшим взглядом. До него никак не может дойти общий смысл сказанных слов. Он сидит и думает о вещах, совершенно никак не связанных с ситуацией, сбивается со своей мысли, возвращаясь назад, и переводит взгляд на Августа, словно ищу у него помощи. Август повторил все, что сказал за последние несколько минут и только тогда старик смог продолжить разговор. Однако, логика его мысли не прослеживалась.

– Ты же обманываешь меня, да?

– Почему вы так думаете?

– Потому что… потому что у меня нет ног.

– У вас есть ноги.

– Тогда я хочу увидеть их, – настаивал старик.

– Хорошо.

Август подошел к старику и начал медленно стаскивать с него одеяло. То, что открылось под ним повергло старика в еще больший шок, чем мысль о том, что у него не работают ноги. Увидев свои нижние конечности, старик вскрикнул от неожиданности. Одеяла скрывали две тонкие безжизненные «палочки», и тяжело было сразу признать и принять то, что «палочки» являлись частью его тела. Кости, обтянутые кожей почти коричневого цвета, соединялись между собой непропорционально большими коленями. На бедрах не осталось ни мяса, ни мышц, а кожа сплошь покрыта язвами и синяками. Старику было тяжело поверить в то, что это его собственные ноги… что они принадлежат именно ему, хотя должны принадлежать какому-нибудь мертвецу, прошедшего годы концлагерей.

Старик погрузился в шоковое состояние, которое парализовало все его тело и даже мысли. Он сидел на кровати, перестав шевелиться, моргать и даже дышать. Мысли остановились, все процессы в его тело словно бы затормозились: кровь текла медленнее, а сердце почти не стучало. Старик не слышал, что говорил ему Август, он не замечал, как тот вновь натянул на него одеяло, скрыв страшные ноги. Когда перед его носом начали водить ладонью, он просто не понял, что происходит. Ступор, из которого был только один выход. Старик закрыл глаза. Слабость тут же завладела всем телом. Он неожиданно почувствовал, как сильно перенапряглись мышцы шеи, устав держать тяжелую голову. И руки без сил свисают с плеч. Всего лишь несколько секунд потребовалось на то, чтобы провалиться в темноту… был ли это сон или обморок старик так и не понял.

Когда он вновь очнулся, в его раскалывающейся голове была лишь одна мысль: «Нужно бежать!». Нужно бежать из этого ужасного места. Где-нибудь, где угодно, но точно не здесь, ему точно стало бы лучше. Только не этот подвал, только не эти ужасные серые стены с облупившейся краской и сухим, затхлым воздухом. Бежать! Но куда, а главное как? Старик видит лишь один выход из комнаты – дверь, но что за ней ему совершенно неизвестно. Даже если предположить, что каким-то чудом старик сможет добраться до нее, он не знает, что за ней. Коридоры или другие комнаты? Если это подвал, то на сколько он большой? А если это действительно бункер, то насколько глубокий? Сколько здесь этажей, как их все ему преодолеть? Глупые мысли… глупые и безнадежные. Старик даже не сможет дотянуться до ручки двери, чтобы открыть ее и покинуть свою маленькую тюремную камеру. Совершенно глупая мысль, однако, единственная правильная. Если здесь есть выход, то до него нужно обязательно добраться.

– Август? – зовет старик еще до того, как открыл глаза.

– Да? – ответил металлический голос.

– Ты можешь помочь мне?

– Конечно, я делаю все, что в моих силах, – Август ведет себя слишком услужливо, что напрягает старика, рождает в нем недоверие.

– Отнеси меня к выходу. Я… хочу… покинуть это место, – сам того не понимая старик почему-то переходит на шепот, словно он предлагает что-то не совсем законное.

Август на несколько секунд задумывается.

– Виталий Викторович, вы не можете покинуть это место. Мы живем здесь. Это наш дом. Не самый красивый, не самый удобный, не самый лучший, но все же дом. А самое главное, здесь безопасно.

– Нам что-то угрожает? – не понимает старик, но продолжает настаивать на своем. – Даже если так, я не хочу здесь оставаться. Я хочу выбраться отсюда. Отнеси меня к выходу!

– Я не могу…

– Почему? – резко перебивает его старик. – Здесь есть выход! Везде есть выход! И я хочу, чтобы ты отнес меня к нему! – старик давит на Августа и требует от него то, что тот по каким-то причинам не готов ему дать.

– Конечно же выход есть везде. Я не могу вас отвести к выходу, потому что вы не дойдете до него. Вы еще недостаточно восстановились после инсульта и, если я потащу вас к выходу, вы умрете, не преодолев и половины пути. Боюсь, что пока что это невозможно.

Объяснение Августа не нравилось старику. Он хотел покинуть это место прямо сейчас, больше не теряя ни минуты.

– А когда? Когда я буду готов? Я не хочу ждать!

– Я не буду вас обманывать и что-то обещать, – жестко отвечает Август. Ему надоело терпеть нападки старика. – Мы не можем покинуть бункер! Это наш дом, здесь мы живем и пока на этом все. Незачем лишний раз волноваться и переживать. Я могу лишь пообещать вам, что буду отвечать на некоторые ваши вопросы по мере того, как буду уверен, что вы готовы их услышать. На сегодня тема, касающаяся выхода, закрыта и я ни на один вопрос по ней больше не отвечу.

– И когда же я, по-твоему, буду готов? – злился старик. Ему не нравилось, как с ним разговаривал Август.

– Завтра я отвечу на некоторые вопросы, но не на все.

Завтра… Август что-то скрывает от него и старика выводит это из себя. Но что он может сделать в такой ситуации, когда его сил не хватает ни на что, а какого-либо влияния на этого странного человека он не имеет? Нужно быть хитрее, нужно задавать правильные вопросы. Если узнать как можно больше всего, остальная картина сложится сама собой.

– Как долго я здесь?

– Пятьдесят лет, – говорит он и зачем-то уточняет, словно решив, что старик его не понял. – Половина века.

Старик невольно сглотнул ком в горле.

– Сколько?

Вопрос скорее риторический, старик сразу все понял, но Август повторил еще раз:

– Пятьдесят лет.

После таких слов повисла тяжелая, вязкая тишина. Она обволокла кожу, влезла в уши, давит на мозг и изнутри выдавливает глаза. Даже легкие наполнились ей и стало трудно дышать.

– Так долго… – в тихом шепоте старика слышится самый разный спектр чувств, от отчаяния до недоверия.

Старик вновь впал в ступор, но в этот раз совершенно по-иному. Ему все еще трудно соображать, но сейчас, после того как он услышал эту страшную цифру, его мозг работал так быстро, как только мог. Что-то смущало его в этой цифре. Пятьдесят лет… пятьдесят… так долго. Здесь что-то не так, но что?

– Сколько мне лет? – спросил старик, так ни разу и не моргнув за последнюю минуту.