Эффект пророчицы. Часть 2

«Слава Богу,…» – с облегчением было вздохнула она, как тут же спохватилась – «Стоп, „Менделеевская“? Твою мать, пересадка!» В голове жительницы северной окраины столицы сразу проплыла картина: ежедневный час пик в восемь утра – сотни человек рвутся к узкому, не рассчитанному на такие столпотворения переходу на соседнюю станцию. Вот дура-то, а – и как она только могла забыть! Переход на «Новослободскую» в середине платформы, а они сейчас в самом хвосте состава!

– Сложно объяснить – торопливо отмазалась она от ответа на неудобный вопрос и тут же крепко ухватила Савелия за руку.

– Ты чего, Ань?

– Не спеши, – сосредоточенно буркнула она, – Пропустим остальных.

– Э… Хорошо – неуверенно проблеял Савва. Слова Анны уже откровенно пугали его.

Двери поезда отворились. Мощной, сносящей всё на свою пути лавиной на платформу «Менделеевской» хлынули люди: первая пересадочная станция на пути серой ветки вела на Кольцевую линию – гигантское беличье колесо, лакомый кусочек всех путей и дорог, пересев на который, можно было добраться практически куда угодно. Выждав, пока толпа схлынет, Анна не спеша пошла вслед за ними, увлекая за собой Савву. Годы жизни в Москве сделали своё дело: за шестнадцать лет станция буквально въелась ей в память – массивные колонны из светлого мрамора, серый гранит под ногами служили основой для обрамлённого точками атомов-светильников, подвешенных на совершенно воздушном потолке. «Менделеевская» образца 2001-го с виду ничем не отличалась от будущей – только указатели чуть другие. Но сейчас у них нет времени оглядываться: уверенно шагая вперёд, Анна повела озирающегося по сторонам Савву к помпезной лестнице, ведущей на «Новослободскую».

Спустя несколько метров впереди возник короткий эскалатор. Изящно пронырнув мимо скопившейся возле него толпы, то и дело поторапливая своего спутника, Анна почти бегом устремилась вверх. Стройные ножки быстро засеменили по ребристым ступеням, минуя эскалатор меньше чем за десять секунд. Поразительно, до чего люди ленивы – им так неохота подняться всего несколько метров по короткой лестнице, что предпочитают поддаться соблазну просто постоять. Ничего не говоря в ответ на то, что Анна идёт слишком быстро, бесполезно пытаясь отдышаться, Савелий безвольно спешил вслед за ней.

За поворотом перехода показалась мраморная кровля станции «Новослободская». Сооружённая в годы, когда метрополитен был гордостью всего народа, воплощением мощи и силы советской инженерной и архитектурной мысли, станция Кольцевой линии просто пылала невиданным великолепием. Яркие, сочные краски завораживали и пленяли своей выразительностью: стеклянные витражи, изящно обрамлённые золотой лепниной, мягко светились в своих пазах, украшая арки, плавно переходящие в кремовый свод станции. Уральские мрамор и гранит, слившись воедино, пестрили мириадами своих оттенков. Мягкое, ажурное освещение подвесных люстр-тарелок создавало волшебное ощущение, будто ты попал в самый настоящий дворец. Даже много лет прожившая бок о бок со всем этим Анна не могла оторвать взгляда от неописуемой красоты вокруг. Столько лет она просто проезжала мимо всего этого, делая пересадку на «Боровицкой», не ведая, что такое много лет скрывалось у неё под носом – какое упущение!

Взгляд серо-голубых глаз привлекло огромное, во всю торцевую стену станции панно – женщина, мать с ребёнком на руках. Золотые серп и молот на фоне пятиконечной звезды, изящно струящаяся лента с надписью «Мир во всём мире», дополненные голубем мира и оливковой ветвью на самом верху – построенная после Великой Отечественной, «Новослободская» являлась олицетворением счастья мирной жизни. Мирной жизни, которой они добились. Той, которую ей теперь предстояло добиться.

В сладком плену возвышенных мыслей Анна никак не отпускала руку Саввы. Ощущая живое тепло его шершавых, мозолистых ладоней, лицо её просто светилось от счастья. Погрязнув в беззаботном тумане, она подвела Савелия к началу платформы – туда, где обычно останавливаются первые вагоны.

– Почему мы здесь? – поинтересовался парень.

– Людей меньше – тихо пролепетала она, – На Кольцевой все стремятся побыстрее пересесть, а отсюда это сделать сложней, поэтому в концевых вагонах людей обычно мало.

Брови Саввы грозно насупились.

– Откуда тебе это знать?

Серьёзность вопроса в мгновение ока привела Анну в чувство. Глупая улыбка на лице гостьи из будущего медленно переросла в самый настоящий испуг. Растерянно раскрыв рот, Анна попыталась уйти от разговора, отвернувшись от Саввы, однако тот грозно встал на пути её взгляда. Встретившись с ним глазами, душа Анны моментально ушла в пятки – попалась! Правильно говорят: болтун – находка для шпиона! Этого она и боялась больше всего: теперь он уже ни за что от неё не отстанет. Словно забыв про объявленный им же запрет, Савелий явно намеревался, что случится с его сводной племянницей в будущем. Лишь вовремя показавшийся из тоннеля поезд помог ей оттянуть неприятный разговор.

– Станция «Новослободская»! Переход на станцию «Менделеевская» – монотонно, как, впрочем, и всегда, объявила запись.

Не обмолвившись ни словом, Анна и Савелий молча зашли в первый вагон поезда. Внутри было поразительно пусто: необыкновенную для Кольцевой тишину нарушал лишь лёгкий шелест газеты в руках женщины средних лет в кислотно-жёлтом дождевике. Закрыв свежим номером «Московского комсомольца» своё лицо, незнакомка не замечала их присутствия. Что ж – так даже лучше.

– Осторожно, двери закрываются! Следующая станция – «Белорусская».

Последнее слово осталось за Анной – опередив запись на долю секунды, девушка лишь подтверждала написанные на лице у Саввы мысли. Двери тихо закрылись вслед за её спиной: отступать гостье из 2017 года уже некуда. Плюхнувшись рядом с патрулём времени, Анна снова стыдливо уткнула нос в пол. Слушая мелодичный стук колёс, Анна из будущего пыталась успокоиться: в конце концов, рано или поздно ей пришлось бы сделать это.

– Пообещай, – кротко попросила она – что не станешь… – на секунду Анна замялась, не зная, какое подобрать слово, пока в конце концов сама не придумала – Делать глупости. Я ничего в своём прошлом не меняла. Хоть я это и не могу знать наверняка… Просто… Это так.

Напряжённо ожидая ответа, уши Анны тревожно побелели. Савелий по-прежнему молчал, и это было ужаснее всего: его немой взор мог означать абсолютно что угодно. Страх ещё раз увидеть встретиться лицом к лицу с Зверобоем встал ей поперёк горла. Так хотелось закричать изо всех сил: «Пообещай!», но слова никак не слетали с языка.

– В будущем… – начало было она и тут же запнулась. Лихорадочно перебирая пальцами, Анна вперила свой взгляд в пол, – ЯжилавМоскве!

– Что, прости? – переспросил её Савелий, – Я тебя не расслышал.

Вопрошающий тон немного успокоил уроженку Белгорода.

– После смерти папы… Я жила здесь. Переехала. Уже давно.

До смерти перепуганная Анна еле выдавила из себя целиком всю фразу. Руки и ноги леденели от страха, челюсти с силой сжались, едва не прокусив Анне язык: так страшно ей не было с тех пор, как Савва влепил ей пощёчину. В ожидании чего-то ужасного зарывшись в свои бледно-золотистых пряди, Анна не находила себе места: молчание дяди и так загадка, но сейчас оно было ещё страшнее, чем прежде. Заламывая пальцы, серо-голубые глаза бегали то в одну сторону, то в другую – что теперь будет? Она только что созналась ему, что жила здесь, в квартире папы, все эти шестнадцать лет! Сердце просто выпрыгивало из груди, ожидая самого худшего развития событий.

Зловещая тишина нарушилась громким объявлением:

– Станция «Киевская». Переход на Арбатско-Покровскую и Филёвскую линию.

Монотонный гул поезда постепенно стих – поезд выехал на станцию. Ожидая ответа, Анна не шевелилась. Голова наполнилась топотом ног людей, входящих в вагон. Поезд снова тронулся, объявив следующую станцию – «Парк Культуры».

Неожиданно Анне послышался напряжённый вздох. Савва принялся жадно хватать ртом воздух, как если бы не дышал всё это время. Мандраж ожидания, невыносимый, раздражающий, почти завладел Анной окончательно, как вдруг…

– Да я уже понял… – негромко произнёс он.

Подумав, что не расслышала, Анна удивлённо открыла глаза и выпрямилась на своём сиденье. Савва не выглядел злым, скорее удивлённым.

– Я тоже переехал? – уточнил он.

– Мы все… переехали.

В последний момент Анна не решилась уточнить: говоря «мы», имела в виду не только его. Она так боялась снова вспоминать, что в итоге почти забыла, что её мама в прошлом осталась жива. Может, всё-таки стоило сказать?

– Да успокойся уже, Ань! – прочитав на лице племянницы испуг, воскликнул Савелий и улыбнулся ей – Ничего я тебе не сделаю! Что будет, то будет. Я тебе доверя…

Но не успел он окончить фразу, как две цепкие ручонки стремительно обвились вокруг него своими путами. Необыкновенное, необъятное, невыразимое никак иначе чувство признательности моментально выплеснулось из Анны наружу. Вне себя от радости обнимая своего сводного дядю, ей было уже всё равно, что о ней подумают: все её страхи оказались напрасными – какое счастье! Совесть перестала терзать Анну: теперь он знает ровно столько, сколько должен. Она уже и не мечтала о чём-то большем, как вдруг ощутила у себя на спине тёплые прикосновения его ладоней.

«Не может быть!» – не веря, что это происходит с ней, после всего, что было, здесь и сейчас, Анна прямо засияла от счастья. От этих робких, неуверенных поглаживаний спина её вся покрылась мурашками. В объятиях Саввы ей было так хорошо, так безмятежно спокойно, как никогда и нигде более не было. Все свалившиеся на голову проблемы с ним казались какими-то мелочными. Ощущения, столь приятные, что и не описать словами, расслабили Анну, медленно склонив золотоволосую голову на плечо Савелию. Закрыв глаза, слушая сквозь свист ветра в тёмном тоннеле, как едва слышно бьётся его сердце, переполняемая радостью Анна расплылась в сияющей лучистым светом безмятежной улыбке.

– Прости меня – зашептала она на ухо Савве – Я не знала, что так получится. Что ты испугаешься: такая уж я эгоистка. Не бойся, я понимаю – это тяжело. У моего папы, может, был скверный характер, но прошу – прости его, хотя бы ради меня. Обещаю, когда простишь, сразу полегчает – и, не удержавшись, тихонько поцеловала его в щёку.

Мягко отпустив Савелия, Анна робко присела рядом с ним. На обыкновенно бледных щеках играл густой румянец смущения: что её дёрнуло сказать такое вслух? А если он не так поймёт, не примет этого – как ей потом жить с этим? Ненависти к Савве больше не было, но теперешняя Анна более не испытывала к нему тех же чувств, что и прежде. Может, она остыла? Может, просто поторопилась? Кто знает.

Охваченный жаром поцелуя, Савелий всё ещё держался за свою правую щёку. Парень чувствовал себя ужасно неловко. Карие глаза бегали от одной точки к другой, пытаясь хоть как-то переключить внимание, но тщетно: что это было? Что ему теперь делать? Может, просто показалось? «Ну зачем?» – возмущался Зверобой в голове Саввы, – «Ты же знаешь, кто она. Очнись, идиот: она тебе не пара! Всё, точка!»

– Станция «Парк Культуры»! Переход на Сокольническую линию.

Голос машиниста моментально заставил Анну встрепенуться.

– О, чёрт… Савв, выходим!

Подскочив как ошпаренная, растолкав оцепеневшего Савву, она практически уволокла беднягу из вагона. Оказавшись на середине платформы, Анна наконец отпустила запыхавшегося Савелия и огляделась по сторонам. Вся эта помпезность «кольцевой» составляющей «Парка» её не интересовала – глаза москвички были направлены в сторону выхода со станции, служившего одновременно пересадкой на Сокольническую линию. В этот раз им действительно повезло: люди толпились лишь у самого входа на эскалатор – вечная пробка в сторону единственного пути отхода со станции практически рассосалась. Подбежав к живой очереди на подъём, Анна бодро встала на движущуюся лестницу и элегантно развернулась лицом к вставшему на одну ступеньку ниже Савелию.

– Ну и толпа тут у вас! – удивлённо оглядывался на оставшихся позади людей уроженец Белгорода.

– Ха! Это нам ещё повезло! – усмехнулась в ответ Анна, – Тут иногда очередь на полстанции растягивается.

Глаза Саввы тут же округлились.

– Как же ты тут жила?

– Ну я же не в метро жила! – пошутила она.