Эффект пророчицы. Часть 2

Ожидая в ответ хотя бы лёгкой благодарности, Анна гордо подняла свой острый нос. Однако вместо «спасибо» Савва громко выкрикнул:

– Аня!

На лице гостьи из будущего снова появилось удивление.

– Что? – спросила она, искренне не понимая: что она опять сделала не так?

– Совсем с ума сошла? Не говори мне ничего о будущем! Я не должен был этого знать!

Хватаясь за голову, болтая её из стороны в сторону, точно пытаясь вытрясти из неё запретную информацию, Зверобой просто кипел негодованием.

– Да ты меня вообще чем слушаешь, а? – злобно топнула сапогом Анна.

Обычно бледное лицо гостьи из будущего резко побагровело от злости. Ноздри сводной племянницы Саввы грозно зашипели. Анна уже всерьёз злилась на своего «родственника»: даже не дослушал её и уже верещит! Ну сколько можно это терпеть?

– Когда я тебя не слушал? – возмутился Савелий.

– Да постоянно! – надрывая горло, порой переходя на ультразвук, проорала Анна.

Тут уже настала очередь Саввы выходить из себя – выпустив своего Зверобоя, молодой человек подошёл в упор к Анне и больно ткнул пальцем прямо в синяк у неё на плече.

– Когда? – злобно прошипел он, – Приведи хоть один пример!

Встретившись взглядом, глаза их вовсю принялись метать в своего оппонента молнии. Накал взаимной ненависти достиг своего апогея. Столько негатива, столько по-настоящему чёрной злобы скопилось в воздухе между Анной и Савелием, что непонятно было, как они до сих пор не перегрызли друг другу глотки. Взглядом испепеляя каждый свой объект ярости, они простояли так почти минуту, пока первой закипевшая Анна первой же и не остудила свой пыл. Если подумать, то действительно – ей ещё ни разу не приходилось говорить Савве что-нибудь об их с ним будущем. Выходит, она вообще зря на него накричала! Девушка уже хотела извиниться перед ним за то, что не сдержалась, но Савелий уже не мог угомониться.

– Отвечай! – злобно проревел он.

Истошный крик вновь распалил в ней огонь войны. С лицом валькирии Анна снова замахнулась, чтобы дать этому скандалисту по лицу. Но стоило её левой ладони начать движение в сторону цели, как в то же мгновение что-то со страшной силой врезалось ей в левую щёку. Удар чего-то весом килограммов тридцать минимум заставил хрупкую девушку пошатнуться. Ошарашенная неожиданностью удара, Анна еле устояла на ногах. Но поборов гравитацию, гостье из будущего хватило секунды, чтобы понять, что произошло. Гнев на её лице тут же сменил безумный ужас. Прижав к следу от пощёчины трясущуюся ладонь, Анна в страхе раскрыла рот. В душе сразу похолодело. Весь мир, который она когда-то знала, словно ушёл у неё из-под ног. Этого не может быть, быть того не может…

– Совсем распустилась… – злобно проскрипел сквозь зубы Зверобой.

«Ударил… Он… ударил… Меня… Ударил!» – путаные мысли в голове лишь нагоняли ещё больший страх. Колени дрожат, голова кружится от боли, красный след на щеке клеймом обжигает лицо, мутные слёзы застилают глаза – от осознания своей беспомощности перед грубой мужской силой Анна тряслась, как осиновый лист на ветру. Последняя надежда на их с Саввой примирение в один миг рухнула, как карточный домик. Всё кончено… Откуда, за что, почему – его уже не волнуют причины. Он её ненавидит. Ненавидит.

– Она всегда… Так называлась – чуть не плача, стараясь не смотреть этому изуверу в глаза, то и дело запинаясь, оправдывалась Анна – У тебя карта… старая.

Задумчиво пролистав свою брошюру, Савелий открыл её задний форзац.

– Не такая уж старая – издали в 98-ом.

– Она… у-у-уже устарела – заикаясь, еле слышно прошептала Анна в ответ.

– Уж что есть, то и имеем – проворчал он и ухватив её за руку, силой потащил куда-то вперёд. Одурманенный слепой яростью, Савва даже не подумал извиниться перед ней за пощёчину. «Ну всё, мне конец» – подумала Анна, – «Он точно меня убьёт».

– Куда мы идём? – испуганно пискнула она.

– У твоего папы была квартира в Отрадном – рассказал своей сводной племяннице Савелий, – Выдали как офицеру год назад. Планировал переехать туда в следующем году, кое-какие вещи уже перевозил, когда…

Молодой человек грустно вздохнул, так и не закончив фразу.

– В общем, пока едем туда. Потом придумаем, что делать.

Углубившись в свои невысказанные мысли, Савелий совершенно не замечал, что его сводная племянница не поспевает за ним. Широкие, размашистые, больше похожие на бег шаги его были несоразмерны с еле заметной робкой поступью Анны, отчего то и дело спотыкаясь, девушка время от времени волочилась за ним, как мешок с сахаром. На растерянном лице её читались нотки самой что ни на есть обыкновенной грусти. Как же так: ещё бы чуть-чуть, и они бы жили здесь втроём! Мама, папа – все они были бы москвичами! А теперь в живых осталась только она одна, и то не факт, что надолго. Мысли о ныне утерянном прошлом лишний раз напомнили Анне, что здесь она никто: за одну неделю гостья из 2017 года лишилась всего – родных, друзей, любимого и теперь в любой момент может умереть и сама. Сердце обливалось кровью, понимая, что всего этого могло и не произойти. С каждым шагом жизнь Анны всё ближе подбиралась к трагическому финалу, на который главная героиня драмы неизвестного творца уже не в силах повлиять. Жизнь окончательно лишилась красок. А впереди лишь тьма. Бежать некуда. Это конец.

Зеленая стена Битцы сменилась стройками, сочные луга – торговыми площадями. Проходя вдоль ограды авторынка, гостья из будущего невольно бросила взгляд в его сторону. В пёстрой мешанине подержанных машин, собранных на огороженном металлической оградой пустыре, полные печали серо-голубые глаза что-то искали. Скользя взглядом вдоль забора, Анна вдруг выхватила взглядом из нестройных рядов отечественного автопрома чей-то «Москвич-2141». Помятый, поцарапанный, равномерно покрытый тонким грязевым налётом, сквозь который кое-где пробивался неестественно синий цвет кузова, он всё равно был тем же «Москвичом», способным пробудить тёплые чувства к ныне забытому. Вполне возможно, машину её папы ждала похожая участь – Анна уже не верила, что Савелий сохранит автомобиль брата, который никогда его не любил. Мрачные воспоминания окутали её густым туманом, когда вдалеке, возле пересечения Варшавского шоссе и трассы «Крым» из едва уловимой взглядом дымки показались шесть металлических букв – «МОСКВА» вновь встречала её. Второй и, наверное, последний раз.

Мрачный, удручённый постоянными склоками со своей племянницей, всё ещё удерживая Анну на расстоянии вытянутой руки, сорвавшийся с цепи Савелий быстрым шагом мчался вдоль автомагистрали, ведущей в центр. Сглатывая слёзы, Анна молча плелась вслед за этим человеком. Опечаленное, розовое от подступающих к горлу слёз лицо кое-как сдерживало вырывающееся изнутри отчаяние, изо всех сил подавляя рвущийся наружу плач. Согреваемый отражёнными от земли солнечными лучами, в пыльном воздухе столицы заметно потеплело, но Анне в её отнюдь не летнем одеянии от этого жарче не стало. В своём полуобморочном состоянии она даже не щурилась, позволяя солнцу обжигать сетчатку. Жжение в глазах, сухость во рту, невыносимая жара – мироощущение покинуло её. Между гостьей из будущего и остальным миром словно выросла толстая ледяная стена, отгораживая от всего, оставляя наедине с невыносимой душевной болью. Ледяные тиски сдавили грудь со всех сторон, не давая дышать, угрожая раздавить как ничтожную букашку. Острые как нож, холодные осколки впились глубоко в тело, разрывая свою жертву на части. Страх, отчаяние, ненависть к самой себе, не нашедшая покоя злоба, бессилие перед судьбой и неразрешённые парадоксы прошлого и будущего выплеснулись наружу, оставляя гостью из будущего мариноваться в собственном соку. Медленно светлея, лицо Анны побелело даже сильнее, чем это обычно бывает. Она страшно устала – устала от постоянной беготни, бессильности перед волей Савелия, от страха перед тем, что в любую секунду может погибнуть, что любым своим движением приносить только больший вред и любое движение сейчас причинит ей ещё больше страданий. Всё кончено – у неё не осталось ничего. Надеяться бессмысленно. Жизнь потеряна.

Незаметно вытерев горячим от солнца рукавом куртки непрошеную слезу, Анна на секунду подняла голову. Станция московского метро «Улица Академика Янгеля» уже маячила впереди своей зыбкой тенью. Построенная в прошлом году, ныне действующая конечная Серпуховско-Тимирязевской линии своим типовым стеклянным вестибюлем гармонично вписалась в окружающий его жилой массив. Несмотря на очевидную отдалённость от дальних спальных районов, до которых ещё не снизошла благодать в виде своей станции метро, к ней уже вовсю спешили люди. Увидев впереди конечную цель их пешего маршрута, губы Анны тут же задрожали, а лицо приобрело пепельно-серый оттенок. Серо-голубые глаза окончательно высохли. Если бы кто-то заметил, хоть кто-нибудь обратил на неё хотя бы мало мальски пристальный взгляд, то сразу бы понял: отвергнутая всеми, она держится из последних сил. Если бы Савелий только знал или хотя бы понял, что Анна задумала, то не подпустил бы её даже к входу в метро. Но тот в упор не замечал, что с его племянницей что-то не так – молодой человек увлечённо разглядывал карту. А потом было уже поздно – Анна и Савелий не спеша спустились в подземный переход.

– Так, а это что?

Прежде оживлённо листавшие брошюру, на странице со схемой метро пальцы Саввы неожиданно остановились, ощутив под ней что-то твёрдое. Ногтем подцепив уголки склеившихся страниц, парень резко разделил их. Из старенькой брошюрки незамедлительно выпал какой-то вкладыш. Настороженно подняв с пола маленькую карточку, на идеально белом с одной стороны куске картона Савелий задумчиво прочитал:

– Билет для проезда в мос… Ха! Ну даёт!

Усмехнувшись, молодой человек быстро развернулся к Анне. Сводная племянница Зверобоя тут же изобразила спокойное лицо.

– Билет в карту засунул! – самодовольно помахал он у неё перед носом куском картона – Я уж думал, сейчас брать придётся.

Глядя в сторону входа на станцию, Анна вяло кивнула ему. Недолго думая, Савва вложил карту ей в левую руку.

– Держи, а то я с этой штукой не разберусь.

Гостья из будущего тут же опешила: она и сама с трудом представляла, как этой штукой пользоваться – за шестнадцать лет билеты на метро сильно видоизменились. Но повертев в руках хлипкий на вид кусок картона, Анна обнаружила достаточно подробную инструкцию по его использованию. «Не разберётся он!» – подумала она со злостью и вместе с Саввой молча вошла в приоткрытую стеклянную дверь, надпись на которой гласила: «Вход в метро».

Оказавшись по ту сторону двери, Анна и Савелий первым делом задумчиво огляделись по сторонам. Построенная совсем недавно, станция «Улица Академика Янгеля» выглядела не просто новой, а скорее другой. Жёлтый с ощутимой примесью оранжевого свет натриевых ламп, отражаясь от стен, пола и потолка давил своей неестественностью, придавая всему вокруг вид чего-то искусственного и даже старого, однако изобилие стекла и белого мрамора в отделке говорило об обратном. К древним почти как динозавры кассам по продаже билетов в очереди уже стояло несколько человек. Пыльные следы, оставленные другими пассажирами, от входа радиально ветвились, прежде чем уткнуться в высокие, разделённые металлическими стойками, рамки из прозрачного пластика. Всего через шестнадцать лет они будут стоять на половине станций метро в Москве, а сейчас это была лишь первая попытка внедрения таких турникетов. Сочетание новых решений в старой обёртке немного дезориентировало и пугало, но всё это вполне можно было пережить.

Недолго думая, Анна и Савелий подошли вплотную к крайней справа рамке турникета, как вдруг где-то со стороны платформы послышался звук прибывающего поезда. Услышав грохот множества колёсных пар, скрежет тормозов, шипение, а затем гул открывающихся дверей, Савва сразу инстинктивно попытался заткнуть уши – звуки метро явно были ему в диковинку. За шестнадцать лет в Москве давно привыкшая к такого рода звукам Анна в ответ даже не поморщилась, продолжая при этом неспешно изучать билет. Похоже, она разобралась с оплатой проезда: нынешняя система напоминала современные трамваи – чтобы пройти через турникет, билет надо было засунуть в щель валидатора. Приблизившись к турникету, немного отойдя при этом в сторону, чтобы безбилетный Савелий смог пройти первым, Анна протянула руку с картой к щели на уровне пояса и вставила его туда стрелкой вниз. Поглотив на пару секунд билет, турникет протяжно запищал, несколько раз громко клацнул, а затем выплюнул его обратно. Прозрачные рамки медленно раскрылись, пропустив вперёд удивлённого Савву. Дождавшись их закрытия, Анна снова вставила карту в валидатор, после чего забрала билет и прошла на станцию сама.

На пути уроженцев Белгорода к поездам осталось последнее препятствие – короткий, всего в три десятка ступеней эскалатор. Стоит ли говорить, что Савелий пользовался им впервые, оттого было немного забавно наблюдать, как проживший всю свою сознательную жизнь в Белгороде человек делает свой первый, больше похожий на поступь цапли шаг в сторону движущейся лестницы, спешно стараясь найти равновесие. Ступившая вслед за ним на эскалаторное полотно Анна даже бровью не повела, когда на середине пути из-за гофрированного потолка показалась длинная и очень широкая посадочная платформа. Подобно своему вестибюлю, сама станция была неестественно желта в свете спрятанных в потолочных нишах натриевых ламп: светло-серая с тонкими чёрными полосами мраморная плитка на полу, матовые белые стены, плавно переходящие в такой же потолок, отдавали неприятной желтизной. Единственный указатель точно посередине, напоминающий свечку в именинном торте, лишь придавал всему сооружению авангарда. С левой стороны пустынная, с правой «Улица Академика Янгеля» буквально кишила всеми теми, кому обычно не спится в столь ранний час: студентами, пенсионерами и просто отдыхающими. Озираясь по сторонам, подъезжая к спуску с эскалатора, Савелий чуть не споткнулся, но тут же поправился и слегка подпрыгнув, сошёл со своей ступени. Следуя за ним, Анна тяжело вытянула вперёд левую ногу, дожидаясь, когда ступня окажется над твёрдой землей, а затем плавно опустила её на неподвижную площадку.

Электронные часы на противоположной стороне зала отсчитали ровно восемь утра, когда из правого тоннеля вдруг ударил ослепительно яркий свет. Сверкая шестью своими круглыми огнями фар, лазурно-синий, каких ныне почти не осталось, ласково именуемый жителями столицы «ёжиком» состав метро с грохотом выехал на платформу, заставив Савелия снова заткнуть уши. Такой поворот событий совсем не радовал Анну: слишком рано…

– Пропустим поезд – еле слышно выдавила она из себя.

– Что?! – всё так же прижимая ладони к ушам, громко переспросил Савва.

– Я говорю, народу много – лучше пропустим поезд! – чуть не плача, прокричала Анна.

Проехав через всю станцию, напоследок резко взвизгнув тормозами, состав из восьми вагонов замедлился и остановился. Двери с нестройным приглушённым стуком раскрылись. Спешно рассредоточившись по платформе, люди на платформе тут же хлынули в совершенно пустые вагоны, незамедлительно заняв все сидячие места и даже оставив кого-то стоять. Дождавшись, когда все войдут, спустя несколько секунд из вагона эхом раздался приятный женский голос:

– Осторожно, двери закрываются! Следующая станция – «Аннино».

Запись неожиданно прервал совершенно другой голос, принадлежащий явно мужчине:

– Следующая станция – «Пражская» – пробасил он.

Лязгнув плохо смазанным механизмом, створки дверей гулко захлопнулись. Протяжно зашипев, поезд немного резко тронулся вперёд и, в считанные секунды набрав приличную скорость, быстро исчез в тоннеле. Воспользовавшись моментом, Савва было убрал ладони от ушей, но не успел он перевести дух, как из соседнего, левого портала грохоча выехал другой, точно такой же «ёж». Сквозь стук колёс Анна смутно расслышала всё тот же женский голосок, объявлявший «Аннино»: