Отморозок Чан

И как мне удаётся вечно влипать в подобные передряги? Хотя, быть может, не стоило затевать драку один против четверых? Может быть, это было слишком опрометчиво с моей стороны? Да нет, хуйня какая-то! Всё заебись. Я же так и планировал. Ща минутку полежу, отдышусь, усыплю их бдительность и всех по-быстрому раскидаю…

Мой рот стал заполняться кровью, теперь удары тяжёлых сапог сыпятся на голову. Кажется, начинаю терять сознание, надо закрыть голову руками. Вот, так лучше… Я же говорю – всё под контролем.

Кто-то залепил мне под дых. Я сложился пополам, открыв на мгновение голову. Этого мгновения хватило, чтобы кто-то переебал мне в висок. В ушах зазвенело. Ладно, признаю, нихуя я не контролирую… Хорошо хоть ствол не выхватил, придурок – реально в жопу бы затолкали…

Кажется, ребята подуспокоились. Выпустили пар. Удары сыпятся не так активно, без особой ярости, пока ещё не любя, конечно, но как-то по-свойски, именно так, наверное, отцы хуярят своих сыновей, когда узнают, что те заднеприводные. И крики уже не такие яростные – пиздят почти в тишине, усердно пыхтя, словно втайне от мамки ебут престарелую свинью в сарае за домом.

Шутки шутками, но кажись пиздить, будут пока не сдохну. Я не чувствую в себе сил, чтобы исполнять секретные смертельные приёмы, которым меня обучил один монах. В первую очередь потому, что меня нихуя ничему и не учил никакой ебучий монах. Но даже если бы и учил, сил у меня хватит только на то, чтобы показать этим уёбкам средний палец, а это вряд ли поможет в данной ситуации…

Внезапно я услышал, как с лязгом передергивается затвор автомата (этот звук я ни с чем не спутаю), а следом раздался крик здоровенного пидора: «Разойдитесь нахуй!»

Всё. Приехали. Убивать собрались. Пора активировать скрытые ресурсы своего организма…

Как только меня перестали бить (видимо, разошлись, повинуясь приказу своего товарища), я, собрав последние силы (скрытые ресурсы – помните?), рывком перевалился на спину, выхватил из кобуры обрез и направил на здоровенного уёбка, который, в свою очередь, направил на меня ствол своего автомата.

– Ты чё творишь?! – завопил он с испугом. – А ну брось ствол!

– Пушистую собаку брошу об мамку твою… —пробубнил я какую-то полубредовую чушь (мне простительно – много раз в башку прилетело). Так, секунду, ща исправлюсь: – Мамка твоя белка, блядь, ебётся!

Да уж… лучше ебало пока закрытым держать, а то перед пацанами как-то стыдно… Сука, жаль обрез не заряжен, а то бы и говорить не пришлось.

– Ствол положи, я сказал, мудак! – снова приказал здоровяк. – Никто тебя убивать не собирался!

В этот момент из-за его спины раздался ещё один голос.

– Так! Что тут происходит?!

На сцену вышел седой старикан лет шестидесяти. Явно держит себя в форме. Причём во всех смыслах: и физически он в форме, и одет в заебатую военную форму. Да ещё и нового образца – такую хуй где найдёшь.

– Этот гондон из тоннеля нарисовался, грубить стал, драку затеял! – принялся ябедничать здоровяк, не спуская с меня глаз.

– Драку? Да он же один, а вас четверо! Сами, небось, и спровоцировали… – сердито пробасил старикан, подойдя к нему сбоку, почти в упор.

– Никак нет! Он сам начал, – стал оправдываться здоровенный пидор, продолжая держать меня на мушке. – Про мамку обидное сказал…

– Про мамку твою сказал? Да ещё и обидное? – переспросил старик, нарочито сопереживательным тоном. – Ой ты, бедненький мой…. Давай, может, на ручках тебя покачаю? ТЫ ЧЁ, СОВСЕМ, БЛЯТЬ, ТУПОЙ?!

Он с силой залепил затрещину здоровяку. Тот испугано вжал голову в плечи. Старик положил руку на ствол его автомата и резко опустил вниз, затем подошёл ко мне и протянул руку:

– Опусти своё ружьишко и поднимайся на ноги, боец.

Мне два раза повторять было не нужно: я убрал обрез в кобуру и ухватился за протянутую руку. Встал с большим трудом: качало, пиздец, болит, сука, всё. Отхуярили меня на пять с плюсом – молодцы, уёбки.

Старик внимательно осмотрел меня с ног до головы.

– Вот дебилы. – покачал головой он. – Ладно, пойдём, чаем угощу.

Он взял меня под локоть, помогая идти. В обычной ситуации я бы, разумеется, от такой гомосятины отказался, но сейчас без посторонней помощи я смог бы разве что ползти, да и то вряд ли.

Старик оглянулся и ещё раз сердито оглядел всех четверых погранцов, снова покачал головой и повёл меня прочь.

– Ты прости сына моего. Молодой – горячий, да к тому же долбоёб, каких поискать. Сам заберёшься? – он показал на лестницу, ведущую вверх, на платформу.

Я кивнул.

В процессе восхождения стало понятно – эту высоту мне не покорить. Старик придержал меня со спины как раз в тот момент, когда я разжал ослабшие руки, решив ёбнуться назад, на рельсы. В конце концов, с его помощью, я залез-таки на ебучую платформу и лежал там, как мешок с дерьмом, до тех пор, пока туда же не забрался старик. Он поднял меня на ноги с силой, не свойственной большинству стариков.

Когда мы пошли дальше, я обернулся и посмотрел вниз с платформы туда, где стояли погранцы.

– Повезло тебе, что батя за тебя заступился! – прокричал я. – А то зубы бы свои между шпал разыскивал!

Старик ухмыльнулся и подтолкнул меня, приглашая идти дальше.

Я не помню сколько ещё шагов сделал, прежде чем теряя сознание, ткнулся ебалом в пол. Старик меня нихуя не удержал – видать, переоценил я его могущество.

Темнота. Занавес.

Глава пятая. Резня

Я пришёл в сознание. Глаза открыть получилось не сразу, но, когда наконец удалось, помещение закрутилось вокруг меня словно…словно… короче, сами придумайте какое-нибудь охуенное сравнение. В башке звенит – пиздец. Что со мной произошло? Где я вообще? Кто я?

А, кажись, вспомнил! Я невзъебенный сталкер по имени Лёха. Гроза мутантов, хозяин подземки, борец со злом и несправедливостью… Но чего я тут разлегся? И где вообще это самое «тут»?

Я поднял руку, чтобы задумчиво почесать ебло, и в тот же миг меня пронзила страшная боль. Заболело практически всё (слава богу не болела жопа, значит меня хотя бы не выебали).

Выебали…трахнули…нахлобучили…пидоры…танцы…платья…косички…Точно! Всё вспомнил! Меня отхуярили! Пидоры с границы… А голубоватый старик помешал мне наказать обидчиков и потащил в лазарет… Потом я упал еблом в пол, а он даже не попытался меня поймать… Бессердечный ублюдок…

Я резко встал с кровати. Точнее, попытался встать. В итоге шмякнулся с кровати, задев краешком ебальника столик с какими-то мисками – они полетели следом за мной и со звоном попадали на пол. В следующее мгновение дверь распахнулась.

– Что тут происходит?! Господи боже, вы чего творите-то? А ну-ка в постель! Сейчас же вернитесь в постель!

Хуй знает, чей это крик… Голову поднимать, чтобы посмотреть на этого горластого уёбка очень впадлу – я ведь только-только нашёл удобное положение: уткнул рожу в острый край какой-то металлической хуёвины. И мне совсем не больно – только одинокая слеза щекочет щёку….

Неведомый уёбок бережно и нежно поднял меня, как мешок с картошкой, и метнул на кровать. Ну хорошо хоть ногой не запнул, и на том спасибо. Я сразу понял, что это доктор – только они могут так бережно обращаться с переломанным пациентами.

К тому моменту, когда я перестал выть от боли, а выступившие слёзы физических и нравственных страданий сошли с глаз, вернув мне способность видеть, этого пидора и след простыл. А знаете что? Да и пошёл нахуй.

Я осмотрелся вокруг. Потолок из досок, стены из досок, вокруг стоят раскладушки. Сраный сарай.

Дверь снова отворилась и вошёл старик. Тот самый здоровяк, который спас от меня тех четырех кабанов. В руках у него был мой рюкзак, ебло недовольное… Ой не нравится мне всё это…

– Откуда у тебя вещи моего младшего сына? – без долгих вступлений спросил он грозным тоном, параллельно вытряхивая из рюкзака сапоги и «прожектор».

Так… Надо срочно прийти в себя…. Пришло время охуенных историй и мне понадобятся все мои умственные способности, потому что эта история должна получиться реально охуенной. Иначе мне пиздец: я не в той форме, чтобы отбиться даже от престарелого вояки.

Я скривился от боли, опёрся на локоть, приподнялся, потом оттолкнулся и сел на кровати, затем скрестил руки на груди и нахмурил брови, пристально глядя на содержимое рюкзака. Какое-то время я просидел так, словно силясь понять, что за хуета тут вообще происходит.

– А ты не охуел ли, пидр старый, по вещам моим шарить? – наконец поинтересовался я, вспомнив, что нет лучшей тактики, чем нападение.