Феникс

Джулия была под запретом для всех, и я бы не советовал кому-то менять это.

Девушка спрыгнула со стула и прошла мимо меня, затем взяла маленькую тряпочку, намочила её и снова подошла к столу, очищая его от остатков почвы на нём.

– Он безнадёжно влюблён в Амелию, хоть и сам этого не признаёт. А я… – она замолчала на секунду. – Мы просто дружим. Никакой романтики. Сантьяго помог мне, когда я была в Калабрии без тебя и я благодарна ему за это.

Без меня.

Ей больше никогда не придётся чувствовать этого.

За время нашего разделения, я приезжал к ней так часто, как только мог, и хотел переехать туда, но она попросила меня оставить её одну и не бросать дела в Сакраменто. Я никогда не мог идти против слов сестры.

– Я верю тебе, – просто ответил я.

Это была правда. Я никогда не сомневался в словах Джулии, как и она в моих. Мы всегда были честны друг перед другом.

– Это Венерина Мухоловка, – сказала она, указывая на горшок. – Убивай или будешь убит! – вскинув рукой, крикнула она. – Как тебе?

Убивай или будешь убит.

Это был девиз нашего отца, затем он стал и моим, и Джулия стала повторять его за нами чуть ли не с первых своих слов. Маме это не нравилось, но она всегда смеялась, когда сестра пыталась выговорить эти слова, не умея произносить и большинства звуков.

Я посмотрел на хищное растение с двумя специальными двухстворчатыми ловушками на кончиках листьев и удивился выбору Джулии. Всегда ранее она предпочитала что—то цветущее и пахнущее, а теперь у нас в доме была живая мухобойка.

– Мы защищены от нежелательных насекомых, – пожал плечами я, одобряя её выбор.

– Теперь мы не единственные убийцы в этом доме, – пошучивая ответила она, поднимая горшок и аккуратно ставя его ко всем остальным.

Мы?

– Смотрим фильм сегодня? – поинтересовалась она.

– Конечно.

Правда, я очень устал, но я плевать хотел на это. Только, надеюсь, она не обидится, если я усну на первых десяти минутах, как это иногда бывает.

Джулия подошла к шкафчикам и достала оттуда квадратную упаковку с попкорном, пока я пошёл в свою комнату, предварительно забрав свой ранее брошенный на диван пиджак, чтобы переодеться.

Головная боль сошла на нет, как всегда бывало, когда я приезжал домой и встречался с сестрой. Я прошёлся по коридору и завернул в ещё один, пока не дошёл до середины и не зашёл в свою комнату. Кровать так манила меня, но я знал, что если прилягу, то уже буду не в состоянии составить сестре компанию.

Мы сохранили традицию смотреть фильмы вместе, как это было с нашими родителями, и я не мог подвести Джулию. Мы делали это раз в неделю, так что я мог потерпеть и держать веки открытыми. Она была довольно энергична, потому что только недавно проснулась, так и не подстроившись под режим Сакраменто, когда я встал на рассвете прошлого дня.

Я снял рубашку и освободил себя от брюк, затем переоделся в свободную футболку и домашние штаны, и собирался уже уходить, когда мои глаза упали на фоторамки на столике у моей кровати.

Весь наш дом был уставлен ими. Я хотел сохранить каждое воспоминания, которое у нас было.

Я поднял фотографию и улыбнулся, смотря на неё.

Три маленьких девочки сидели на специальных креслах какого-то аттракциона. Талия слева от всех с высоко поднятыми вверх руками и горящими глазами, Джулия справа с открытым от ужаса ртом и побледневшей кожей и… Аврора между ними с прижатыми к ушам руками и зажмуренными глазами.

Она всегда так делала, когда ей было страшно, только раньше я этого не знал.

Я поставил рамку на место, но продолжил смотреть на неё. С этого ракурса было совсем не видно, но вот если посмотреть сбоку и приглядеться, можно было заметить, что фотография выпирала, давая знать, что, вероятно, что-тоещё хранилось под ней.

Я хранил это, но ни разу не доставал, чтобы не вспоминать и не терзать себя за то время. Ненужное доказательство моих действий, которое должно было исчезнуть, находилось в самом укромном месте моего дома.

Я ещё минуту, не отрываясь, смотрел на фото, а затем вылетел из комнаты, как ошпаренный.

Зайдя обратно в гостиную, встретился с Джулией, которая смотрела на микроволновку, мысленно пытаясь ускорить приготовление попкорна. Я сел на большой Г-образный диван и закинул руки назад за бортик, смотря в черный экран телевизора.

Мы могли бы быть здесь все вместе.

Вина накрывала меня с головой каждый раз, когда я думал об этом.

Я позволил им умереть.

Если бы я не был настолько слаб и жалок, то продержался бы дольше и вытащил их. Джулии не пришлось бы расти без родителей, а я бы не пропитался ненавистью в поиске их убийц.

Я сжал кулак и, повернувшись в сторону, прижался к нему губами.

Мне хотелось ударить себя и, желательно, разбить голову и умереть от кровоизлияния прямо здесь, но я не мог оставить свою девочку совершенно одну в этом мире и позволить ей смотреть на это.

Неожиданно передо мной появилось улыбающееся лицо Джулии, и её пальцы, щелкающие рядом с моим носом.

– Ты хочешь спать.

– Вовсе нет, – уверил её я, покачав головой и отвернувшись обратно к телевизору, чтобы она не заметила мою усталость.

Она встала позади меня и обняла. Её руки сцепились на моей груди, а щека прижалась к моей.

– Ты дрался сегодня? – тихо спросило она, когда её волосы щекотали моё лицо.

– Разве не видно?

Я увидел её улыбку в отражении телевизора, когда её глаза были закрыты, а лицо выглядело умиротворённо.

– Нет. Ты никому не позволяешь бить себя… Разве что, Кристиану, или, когда устраиваешь шоу, как я могу узнать?

Я хмыкнул и положил свои покрасневшие от ударов руки поверх её. Джулия открыла глаза и посмотрела вниз, а затем протяжно ответила мне:

– Точно.

Сестра выпрямилась позади меня и положила мягкие ладони на мои плечи, зная, как я любил, когда она делала это. Спустя секунду она сжала напряжённые мышцы, расслабляя их, и я удовлетворённо застонал.

– Тебе лучше не делать этого, иначе я засну на первых минутах фильма.

Она тихо захихикала, но не остановилась.

– Напротив клуба идёт непрерывная стройка, – рассказал я. – Даже музыка не перекрывает шум, который она создает. Я подумывал похитить парочку строителей оттуда, чтобы побыть в тишине лишние пару минут.