Дивногорье

Убрав телефон в карман, девушка подошла к ближайшему дереву и принялась изучать ствол в надежде определить расположение сторон света. Но мох, который должен был указывать на север, рос по всему стволу причудливыми узорами, словно насмехаясь над земными законами природы.

– Неужели на Байкале открыли арт-парк? Наверное, новость мимо меня прошла. Ну, значит пойдем искать выход и людей, – Аня явно повеселела, найдя привычное объяснение случившемуся, хотя где-то в глубине души шевельнулось сомнение.

Ступив под сень деревьев, девушка бодро зашагала вперед, почему-то решив, что именно туда ей нужно идти. Кеды её мягко пружинили по лесной подстилке, устланной иголками с перламутровым отливом. Где-то в кронах заливисто щебетали невидимые снизу пичуги, но их песни звучали странно – словно кто-то играл на хрустальных колокольчиках. В целом всё это походило на приятную прогулку, если не обращать внимания на необычные детали. Впереди послышался шум воды, и девушка прибавила шагу. Лиственницы постепенно уступили место зарослям рябины. Те густо покрывали каменистый речной берег, их ветви клонились к воде, словно пытаясь дотянуться до своего отражения.

Осторожно спустившись вниз по склону, усыпанному разноцветными камешками, Аня присела на корточки и собралась было зачерпнуть воды – от ходьбы во рту пересохло. Но рука её зависла над потоком, так и не погрузившись в него. Кристально чистая вода мерцала, словно кто-то шутки ради насыпал в нее серебристых блесток, а по дну, устланному камнями, скользили тени странных существ, похожих на маленьких драконов с прозрачными крыльями. Любопытство все же взяло верх, и девушка осторожно погрузила кисть в воду. Ту самую, в которой она держала камень и которую теперь украшали руны. Узор тут же вспыхнул ярким золотистым светом, словно раскаленный металл, а мерцающие частички в воде, вопреки законам физики и потоку воды, закружились вокруг руки девушки в причудливом танце, образуя светящуюся спираль. Аня выругалась и отскочила назад, чуть не упав на скользкие камни. Сердце колотилось как бешеное, а по спине пробежал холодок.

– Да что тут происходит то?! – её голос эхом отразился от деревьев, и где-то в ветвях встрепенулись и взлетели птицы.

Ладонь выглядела как обычно, только кожу немного покалывало, будто от статического электричества, и рисунок никуда не делся – руны все так же переливались в свете солнца. А вода в реке продолжала течь как ни в чем не бывало, унося с собой серебристые искры.

– Так, похоже, это не арт-парк, – пробормотала она, нервно кусая губы и пятясь от странной реки.

Вернувшись под защиту лиственниц, чьи серебристые стволы теперь казались не такими уж надежными, девушка остановилась. Внутри нарастала паника, от которой к горлу подкатывал ком, а руки начинали дрожать. Медицинское образование услужливо подбрасывало варианты диагнозов: галлюцинации, сотрясение мозга, интоксикация…

– Точно. Мне это все кажется. Наверное, я потеряла сознание и ударилась головой, другого объяснения я не вижу. А значит, нужно как-то себя разбудить, вдруг кровь идет, – бормотала Аня, принявшись щипать себя за руку. Профессиональным взглядом она осмотрела свои зрачки в отражении экрана телефона – нет, вроде нормальные, реагируют на свет и размера одинакового. Голова не болит, тошноты нет, боль чувствует.

Стоять на месте было бессмысленно, решила Аня, и пошла куда глаза глядят. Она все шла, а лес кругом не менялся –всё те же лиственницы с серебристой корой, периодически попадались заросли каких-то кустарников с узкими листочками. «Супротивно расположенные листья, а это мутовчатые» на автомате бормотала девушка, старательно цепляясь за понятные ей термины и определения из ботаники, разглядывая встречающиеся ей растения. Эта привычная рутина немного успокаивала, хотя некоторые виды явно не соответствовали земной классификации. Природа вокруг полнилась звуками. Тут и там в траве стрекотали кузнечики, издавая мелодичные, почти музыкальные трели. В кронах деревьев щебетали птицы с ярким оперением, где-то возмущенно цокала белка. День быстро клонился к закату, солнце неумолимо опускалось к горизонту, окрашивая небо в невиданные оттенки пурпура и золота, проникающие в казавшийся бесконечным лес.

На землю опускались сумерки. Аня замедлила шаг – в угасающем свете лес постепенно менялся, становясь всё более неприветливым. Силуэты деревьев размывались, сливаясь в тёмную массу. Девушка остановилась, пытаясь различить хоть какие-то ориентиры в синеватом полумраке. Вдруг до её слуха донёсся едва уловимый шепот, который словно полз по земле, обволакивая всё вокруг ледяным страхом. Через мгновение этот шепот взорвался оглушительным рёвом, напоминающим скрежет металла, смешанный с хриплым рычанием. В звуке этом не было ничего природного – он был чуждым, неестественным, словно сама тьма обрела голос. Рычание сопровождалось эхом, которое не рассеивалось, а лишь усиливалось, создавая ощущение, что существо окружает со всех сторон. В нем слышались отголоски боли, гнева и бесконечной пустоты. Этот голос не предупреждал – он обещал. Обещал гибель, разрушение и вечную тьму. Аня прижалась к стволу ближайшего дерева. Бежать? Но куда? Да и возможно ли убежать от того, кто издает такие звуки?

И тут раздался волчий вой. Его звук был одновременно потусторонним и живым, словно сама природа обрела голос. Вой начинался низким, почти утробным рычанием, которое постепенно перерастало в протяжный, мелодичный гул. В нем слышались отголоски ветра, гуляющего среди горных вершин, и шелест листьев под лапами вековых деревьев. Ему вторили еще голоса, один за другим подхватывая древний мотив, пока они не слились в единый хор. Их звуки переплетались, то возвышаясь, то опускаясь, словно волны, бьющиеся о скалы. Каждый вой был уникален, но вместе они создавали гармонию, которая казалась одновременно прекрасной и пугающей. Словно сам лес пробудился, готовый защищать себя от вторжения.

Вдруг вой сменился рычанием и звуками ударов – глухими, резкими, словно что-то тяжелое обрушивалось на землю. То ли драка, то ли охота – Аня не могла понять. Шум нарастал, заполняя собой всё пространство. Рык становился всё более агрессивным, к нему примешивалось тяжелое, хриплое дыхание. Временами раздавался глухой стон, похожий на предсмертный хрип, но борьба не затихала.

Аня в панике заметалась на месте, тщетно пытаясь найти хоть какое-то укрытие. Темнота слишком быстро накрывала лес, превращая привычные силуэты деревьев в зловещие тени. Каждый шорох, каждый треск ветки заставлял её вздрагивать. Сердце бешено колотилось, а в ушах звенело от напряжения. Она сильнее прижалась к стволу, стараясь слиться с ним, стать невидимой. Но чувствовала – её здесь найдут. Лес больше не был её союзником. Он стал ловушкой. Ее сердце бешено колотилось, а в голове звучал один и тот же вопрос: «За что мне всё это?» Она вспомнила родителей, которые, наверное, уже начали волноваться, и друзей, которые даже не подозревают, что она попала в такую беду. «Что, если я не вернусь? – подумала она с ужасом. – Что, если это конец?» Но где-то в глубине души шевельнулась искра надежды. «Нет, я не могу просто сдаться. Я найду способ выбраться отсюда». Не придумав ничего лучше, девушка попыталась забраться на ближайшее дерево, но ничего не вышло – кора была слишком гладкой, а нижние ветви располагались слишком высоко. После очередной попытки Аня упала и больно приложилась копчиком о землю, расцарапав до крови руку об острый выступ коры. На удачу она нащупала сломанную ветку, лежащую рядом. Схватив ее двумя руками и выставив перед собой, как копье, Аня прижалась спиной к широкому стволу лиственницы. Девушку трясло от страха и адреналина, ссадина неприятно пульсировала, а по руке стекала теплая струйка крови.

Неожиданно среди шума яростной битвы раздался еще один голос, детский, человеческий. И он пел. Песня лилась словно лесной ручей, в котором плясали солнечные зайчики и чистили пёрышки пташки. В мелодии слышалось что-то древнее, почти забытое, от чего по коже пробежали мурашки. Вой и рычание стихли, словно звери заслушались. Даже тени, мелькавшие между деревьями, замерли, будто завороженные. Внезапно песня оборвалась, и тишина стала ещё громче. Что-то двигалось в сторону девушки. Она сжала ветку в руках, готовясь к худшему. Вдруг плечо пронзила боль. Аня вскрикнула от неожиданности, едва не выпустив из рук свое «оружие».

– Опусти, если хочешь жить, шата, – громко и звонко раздался из-за деревьев всё тот же детский голос. В нём слышалась властность, совсем не свойственная ребёнку. – Кура не причинят тебе вреда, если ты не причинишь вреда им!

Девушка вздрогнула не только от неожиданности, но и от осознания того, что понимает чужую речь. Слова звучали странно, будто проникали прямо в сознание, минуя уши. Среди деревьев зашевелились тени и к Ане вышла девочка. На вид ей было лет одиннадцать-двенадцать. Ниже ростом, она держалась уверенно и гордо – прямая спина, серьёзный взгляд раскосых глаз, отливающих в сумерках янтарём. В одной руке девочка сжимала пращу с вложенным камнем, в другой держала изогнутый кинжал с узким лезвием, на котором виднелись замысловатые узоры. Тёмные прямые волосы были собраны в высокий хвост, перехваченный кожаным шнурком с нанизанными на него бусинами, которые слабо поблёскивали в свете заходящего солнца. Добротная одежда из грубой ткани – штаны и туника – была испачкана землёй и кровью, а на поясе висело несколько кожаных мешочков.

– К-кто ты? – запинаясь, пересохшими губами спросила Аня, опуская ветку.

– Нет. Вопрос – кто ты? – с нажимом произнесла девочка, пронзая Аню взглядом. Её тёмные глаза были совсем не детскими – в них читалась мудрость прожитых лет и что-то ещё, пугающее, словно отголоски давно минувших эпох. – Ты или не здешняя, или настолько неразумна, чтобы сидеть в лесу в часы шамонори.

– Шамонори? Что это? – в голове у Ани всё перемешалось, мысли путались, как нити в старом клубке. – Я Аня. И да, похоже, я заблудилась…

Из леса бесшумно вышли волки. По крайней мере, эти существа выглядели как волки, вот только размером они были раза в два больше тех, которых Аня в детстве видела в зоопарке. Их серо-бурые шкуры, перепачканные запекшейся кровью, украшали слабо мерцающие руны. Звери двигались с грацией прирождённых хищников, но в их глазах светился разум, выдавая способность понимать каждое слово, произнесённое в этом странном месте.

– Санари – моё имя, я – хранительница этого леса. А это Кура, мои стражи, – мотнула головой в сторону зверей. – Слишком много гостей здесь в последнее время, что несут смерть за собой – так шепчет ветер. Нельзя здесь задерживаться.

Аня почувствовала, как холодный пот проступил на спине. Она оглянулась вокруг, пытаясь осознать, куда она попала. Лес, который ещё минуту назад казался обычным, теперь выглядел иначе – деревья словно бы стояли слишком близко друг к другу, их стволы были покрыты странными светящимися символами, а воздух был наполнен густым, почти осязаемым запахом хвои и чего-то незнакомого. Сумерки сгущались, и тени становились всё длиннее, словно готовясь поглотить незваную гостью.

– Я… я не знаю, как сюда попала, – прошептала Аня, чувствуя, как голос предательски дрожит. – Я просто была на берегу, а потом… всё изменилось.

Санари внимательно посмотрела на неё, её янтарные глаза сузились, словно она пыталась прочесть тайные письмена в глубине души Ани.

– Если хочешь выжить, слушай меня и не задавай лишних вопросов, – наконец произнесла она, и каждое слово падало тяжело, как камень в тёмную воду. – Шамонори – время, когда граница между мирами истончается до паутины, и тени становятся реальностью, а реальность – тенями. Те, кто не должен, могут пройти через неё. Ты оказалась здесь не случайно. – Санари замолчала, её взгляд затуманился, словно она всматривалась сквозь завесу времени. – Были и другие, до тебя. Некоторые находили путь домой, другие… оставались навсегда. Но ты не похожа на них.

Аня почувствовала, как сердце заколотилось о рёбра испуганной птицей. Она хотела спросить о мирах, о границе, но слова застряли в пересохшем горле. Вместо этого она лишь кивнула, стараясь подавить дрожь в коленях.

– Идём, – резко скомандовала Санари, развернувшись к лесу. – Мы должны уйти до наступления полной темноты. Кура будут сопровождать нас, но даже они не смогут защитить тебя, если ты сама не будешь осторожна.

Аня послушно двинулась за девочкой, ощущая, как волки смыкают кольцо вокруг них. Лес, прежде такой знакомый, теперь таил в себе тысячи загадок и опасностей, и только Санари, эта загадочная девочка со странными глазами, могла стать её проводником в этом жутком, неведомом мире. Волки приблизились, принюхиваясь и припадая к земле. Их горячее дыхание касалось кожи, принося с собой запах хвои и чего-то металлического. От их шерсти исходило призрачное свечение, а когти оставляли на влажной почве светящиеся следы, медленно угасающие, словно последние искры костра. Вдруг Санари замерла, её тёмные глаза сузились до щёлочек, она молниеносно подскочила к Ане и схватила её за руку, где запеклась кровь из царапины.

– Сахсы хаана?! Так вот что привлекло Кирдээх куус сюда? – прошипела она, и в её голосе смешались удивление и неприкрытый страх. – Быстро!

Санари рванула Аню за собой, торопливо продираясь сквозь подлесок. Её пальцы, несмотря на детскую хрупкость, сжимались с силой стальных тисков, а в голосе звенела такая тревога, что у Ани волосы встали дыбом.

– Подожди! Куда ты меня тащишь? Что происходит? Что это за место? – вопросы вырывались сами собой, пока Аня пыталась не отставать от своей проводницы, спотыкаясь в сгущающейся темноте о узловатые корни и замшелые камни. Лёгкие горели огнём, в боку нещадно кололо, но страх гнал её вперёд.

– Кирдээх куус здесь, тебя нужно спрятать, – отрывисто бросила Санари через плечо, не замедляя шага. – Молчи. Кура отвлекут их. – В её голосе звучала такая властность, что Аня невольно прикусила язык.

Словно в подтверждение её слов, вдали раздался рёв, от которого кровь застыла в жилах. Звук был полон первобытной ярости, словно сама тьма обрела голос. Резко свернув влево, туда, где деревья росли реже, Санари продолжила бежать, увлекая за собой Аню. Один из волков, самый крупный, с серебристой проседью на морде и шрамами на боку, остался с ними, бесшумно скользя между деревьями, его глаза пылали холодным синим пламенем. Остальные Кура растворились в темноте, словно призраки, только слабое мерцание рун на их шкурах на мгновение выхватило из мрака их силуэты. Теперь Аня вслед за девочкой карабкалась вверх по склону, земля под ногами становилась всё более каменистой, а вокруг громоздились древние валуны, покрытые влажным мхом и слабо светящимся лишайником. Воздух сгустился до состояния киселя, пропитанный запахом сырости и прелых листьев. Аня хватала ртом воздух, но леденящий страх, сковавший грудь, гнал её вперёд.

– Кто такие Кирдээх куус? – наконец выдохнула она, когда они ненадолго замедлили шаг, огибая исполинский валун, испещрённый трещинами.

– Охотники, – коротко бросила Санари, не оборачиваясь. В её голосе прозвучала такая мрачная обречённость, что у Ани затряслись руки.

Внезапно волк, бежавший рядом, застыл как изваяние. Его шерсть встала дыбом, губы приподнялись в беззвучном оскале, обнажая внушительные клыки, а низкое утробное рычание заставило Аню застыть, словно громом поражённую.

– Тише, – еле слышно выдохнула Санари, вжимаясь в шершавую поверхность камня. – Они близко.

Из непроглядной тьмы донеслись шаги – тяжёлые, мерные, будто сама земля содрогалась под поступью невидимого гиганта. Аня затаила дыхание, чувствуя, как сердце бьётся где-то в горле. Она не видела преследователей, но ощущала их присутствие – холодное, безжалостное, потустороннее, от которого каждый волосок на теле вставал дыбом. Санари стиснула руку девушки с такой силой, что та едва сдержала стон. Волк, охранявший их, внезапно метнулся в темноту, его могучая фигура растворилась среди теней, словно её и не было. Он жертвовал собой, выигрывая для них драгоценные минуты, и девочка не стала медлить. Она потянула Аню дальше вверх по склону, её маленькие ноги уверенно находили путь среди предательских камней.

– Скорее, осталось недалеко, – прошептала Санари, и в её голосе звенела сталь. – Только не оглядывайся, что бы ни услышала.

Аня кивнула, чувствуя, как страх сковывает каждую клеточку её тела. Она не понимала происходящего, но каждым нервом ощущала – остановка означает смерть. Ноги уже сводило, каждый шаг отдавался болью, но инстинкт самосохранения гнал её вперёд. Возле исполинского валуна, похожего на осколок древней горы, Санари внезапно толкнула Аню вперёд. Та, не успев среагировать, по инерции пролетела несколько шагов, сдавленно вскрикнув и зажмурившись в ожидании болезненного столкновения. Но удара не последовало – камень оказался миражом. Аня прошла сквозь него, словно через завесу густого тумана, и очутилась в небольшой пещере. Девушка распахнула глаза, осматриваясь. В центре пещеры располагался очаг, сложенный из дикого камня. В нём горел обычный огонь, но странным образом не давал дыма. Вокруг очага на полу лежали циновки и звериные шкуры. Стены пещеры усеивали сине-голубые кристаллы, чьё мерцание наполняло пространство призрачным светом. Санари скользнула следом, бесшумно приблизилась к очагу и опустилась на одну из циновок.

– Ты в безопасности, – произнесла девочка, и, хотя голос её звучал спокойно, в нём слышались нотки глубокой усталости. – Здесь они не найдут тебя.

Аня медленно опустилась на соседнюю циновку, чувствуя, как дрожат колени, а пальцы всё ещё непроизвольно сжимаются в кулаки. Она завороженно осматривала убежище, пытаясь осмыслить происходящее. Кристаллы на стенах переливались, создавая причудливую игру света и тени, словно рассказывая беззвучную историю. Очаг в центре горел ровным, гипнотическим пламенем, пробуждая в душе смутные воспоминания о чём-то давно забытом.

– Где мы? – наконец выдохнула Аня, всё ещё оглядываясь по сторонам. – И почему… почему я понимаю тебя? Ты говоришь на каком-то странном языке, но я каким-то образом понимаю почти все слова.

Санари, сидящая напротив, скрестила ноги и положила рядом свой кинжал с руническими письменами. Её тёмные глаза, слишком взрослые для девочки, изучали Аню с нечитаемым выражением.

– Это Святилище, – ответила она с благоговением в голосе. – Одно из священных убежищ, защищённых силами Элистрии. А то, что ты понимаешь меня – это её дар. Метка Перворожденных, – она кивнула на руну на руке Ани, – не только открыла тебе путь в наш мир, но и дала возможность понимать наш язык. Хотя некоторые слова останутся для тебя чужими, пока ты не познаешь их истинную суть. Как, например, Кирдээх куус…

– А кто они такие? Почему охотятся на меня? – перебила Аня.

Санари помедлила, словно взвешивая каждое слово.

– Существа из мира пустоты. Их манит кровь чужаков, тех, кто не принадлежит этим землям. Они находят жертву, как хищники раненую добычу. – Её голос снизился до шёпота. – Это не просто звери. Кирдээх куус поглощают саму суть живых созданий, их души. Их измерение… безжизненно и пусто, а сами они вечно голодны и пытаются заполнить бездонную пустоту всем, что способны проглотить.

– Но почему я здесь? Как я сюда попала? – голос Ани дрожал, словно осенний лист на ветру, но она изо всех сил пыталась сохранять самообладание.

– Элистрия призвала тебя, – после долгого молчания ответила Санари. Её голос звучал как отголосок забытых времён, наполненный благоговением и тайной. – Когда границы между мирами истончаются до прозрачности, те, кто отмечен печатью Перворожденных, могут пройти сквозь них. Твоё появление здесь не случайность. – Она замолчала, взгляд её затуманился, словно она прислушивалась к невидимым голосам – может быть, к шёпоту заповедного леса или к самой Элистрии.

– Что за Элистрия? Какие ещё Перворожденные? – Аня схватилась за голову, её голос срывался от накатившего отчаяния. – Это какой-то безумный бред! Я ничего не понимаю! – Она стиснула кулаки так, что побелели костяшки пальцев, чувствуя, как страх и отчаяние перерастают в глухую ярость. – Я просто хочу вернуться домой, понимаешь? Домой! А не слушать мистические сказки о границах.

Санари смотрела на неё с невозмутимым спокойствием.

– Элистрия – не "кто", – произнесла она с таким глубоким почтением, что Аня невольно умолкла. – Она – первозданная сила, древнее самого времени. А Перворожденные… они существовали ещё до появления известных нам миров. Они были творцами, исследователями, странниками между реальностями. Они были… больше, чем просто существа. Они были той силой, что соткала саму ткань бытия. – Санари умолкла, словно погрузившись в пучину древних воспоминаний. – Я служила им в незапамятные времена. Они были не просто властителями. Они были… смыслом всего. Но теперь их нет. Или, возможно, они ушли туда, куда даже я не могу последовать.

Аня сжала зубы, чувствуя, как холодная волна отчаяния захлёстывает её сознание.

– И что, они просто исчезли? Растворились в небытии? – спросила она почти шёпотом. – Какое отношение всё это имеет ко мне?

Санари подалась вперёд, её глаза вспыхнули потусторонним огнём.

– Они оставили свои следы, – произнесла она едва слышно. – Портал, через который ты прошла, – их творение. И твоя кровь пробудила его к жизни.

– Это звучит как безумная сказка, – прошептала Аня, обхватив себя руками. – Но я не хочу быть её частью. Я хочу проснуться в своей постели и обнаружить, что всё это просто дурной сон.

– Ты уже стала частью этой древней истории. И чем скорее ты примешь это, тем больше шансов у тебя выжить. – отрезала Санари, плавным движением убирая кинжал в ножны. – Отдыхай, – сказала она мягче. – Завтра будет новый день, и тебе понадобятся силы.

Аня замотала головой. Тысячи вопросов рвались наружу, но слова почему-то застревали в горле. Санари тихо запела – странная мелодия без слов струилась в воздухе, успокаивая смятенный разум. Аня почувствовала, как напряжение постепенно отпускает её. Она просто сидела, глядя на танцующий в очаге огонь, а усталость накрывала тёплой волной. Опустившись на мягкую шкуру, девушка ощутила, как сознание мягко соскальзывает в дрёму. Последнее, что она увидела перед тем, как закрыть глаза, – мерцающие на стенах пещеры кристаллы, похожие на звёзды, оберегающие её сон.