Золотко и дракон, или Не зли ведьму

– Их не украсть и не подделать, – сказал он. – Как мне любезно пояснили коллеги, окуляры запоминают радужку получившего пропуск, учитывают индивидуальные особенности и работают, пока пропуск не отозван. С другой стороны, их программа синхронизирована с защитными эффектами. Ключи доступа меняются каждые полчаса.

– Серьезно у них тут, как на секретной военной базе.

– Еще серьезнее, – усмехнулся полковник. – Ни на одной базе такой защиты нет.

Мы переглянулись, и клянусь, наш военрук думал то же, что и я: «Получается, на этом семейном курорте есть, что так усиленно защищать».

Народ приходил в себя: шепотом обменивались впечатлениями, пили прохладительные напитки, закусывали заморскими деликатесами или дремали. У некоторых я заметила обработанные царапины, сбитые костяшки рук и перевязанные головы. Получается, это мне особо «повезло» – вырубили не ударом по голове, а уколом с наркотиком.

Снежку я увидела в самом дальнем углу. Она забралась в кресло с ногами и обхватила плечи руками, словно мерзла. Бледная, слегка растрепанная и уставшая, сейчас она больше обычного была похожа на Снегурочку.

Как всегда, при взгляде на нее на сердце потеплело, а губы сами собой растянулись в улыбке. Только сейчас я не бросилась к подруге с обнимашками, а сразу же отвернулась.

Так и есть. Словно дверь в теплый дом захлопнулась, отрезав источник тепла.

Если чувства сравнивать с запахом, то от Снежки пахло домашним очагом, нагретой, но не обжигающей печкой. И этот «запах» я ощущала с первого мгновения знакомства, только не осознавала источник симпатии с первого взгляда, переросшей в крепкую дружбу.

Как и к Тьеру, ее белобрысому кузену. Он сразу понравился мне открытой улыбкой, сияющими при взгляде на меня голубыми глазами. И только его собственнические замашки, несносная привычка зажимать меня в углу при каждом удобном и неудобном случае так осточертела, что теперь меня его дружба не греет, а припекает. Тьера я ненавижу, а Снежку люблю.

Только сегодня у меня возникли сомнения, мои ли это чувства?

Потому что сегодня при виде драконидов в золотой униформе меня охватил огненный шквал – оглушающий, подавляющий, дезорентирующий, до полного забвения, кто ты и где.

Но теперь я ни с чем не перепутаю этот источник, это тепло. Как огонек спички по сравнению с безумием лесного пожара. То и другое – огонь.

Какое отношение имеет Снежка к драконидам, если она – человек?

– Как ты, Снеж? – шепотом спросила я, заняв соседнее с ней кресло.

Она встрепенулась, подняла покрасневшие глаза. Очков на ней не было. У единственной из всех. Она почему-то держала их в руках.

– Нормально. Ты как?

– Тоже в норме. Только пить хочется, – пояснила я и заграбастала ближайший графин с водой и пару одноразовых стаканов из стопки. – Будешь?

– Нет, – она вяло мотнула головой.

– Тебе так сильно досталось? – забеспокоилась я и окинула подругу взглядом. Видимых повреждений не было. – Вкололи что-то?

– Да. Я раскусила антидот. Но… какая-то нестандартная реакция. Или на меня слишком сильно действует все это… светопреставление, – она обвела рукой ослепительный интерьер. – До тошноты.

– Ты зря сняла очки.

– С ними еще хуже. Мне кажется, я слепну, – она закрыла глаза и опустила голову в сложенные ладони.

Я с трудом поборола в себе всплеск жалости и удержалась, чтобы не обнять подругу. Снежка не из тех, кого надо жалеть.

– А ты сообщила полковнику, что тебе нужен врач? – спросила первое, что пришло в голову, лишь бы не молчать. Нельзя, чтобы она погружалась в свои неприятные ощущения.

– Врач уже осмотрел. Сказал – индивидуальная реакция. Там было много умных слов про интерференцию, дифракцию, интоксикацию, детоксикацию и прочее, я не смогла запомнить. Мне кажется, я скоро сойду тут с ума.

– А просто завязать глаза? Не помогает? Сними пояс и завяжи. Или хочешь, я свой дам или кусок от занавески откромсаю?

Снежка слабо улыбнулась и кивнула. Я сняла со своего замызганного платья грязноватый широкий пояс и плотно повязала на глаза подруге.

– Извини, он не очень чистый.

– Переживу как-нибудь. Спасибо, Вась. Легче. Почему я сама не догадалась?

– Шок, он такой. Вышибает.

До вечера мы тут и сидели, как заложники. Из зала никого не выпускали. Туалеты, как оказалось, имелись тут же, в закутке перед выходом в коридор. За нами следили. Стоило закончиться воде в графинах, тут же появился слуга с тележкой, заставленной бутылками с охлажденной минералкой. Предлагался и чай, и пирожные, и легкая закуска. Но аппетита ни у кого не было, в отличие от жажды.

Несколько раз забегал Ренски, спрашивал о самочувствии, просил потерпеть, подождать до выяснения чего-то там и тут же убегал. Он был весь на нервах. Видно, что-то шло не так. Скорее всего, переговоры о нашей дислокации. И мысль, что нам сменили жесткий плен на более комфортный, уже не казалась неправдоподобной. Куда мы денемся с охраняемого острова посреди моря?

Около шести вечера снова появился Ренски, но уже в сопровождении Габриэля Горуха.

Последний был одет совершенно непрезентабельно, в рваные джинсы и черную майку без надписей и рисунков. Легкая небритость и наброшенная на плечи кожаная куртка с откровенно-издевательским тиснением под чешую дополняла образ этакого байкера. Но холодный взгляд сквозь черные линзы не давал ошибиться в хищной породе.

Мне показалось, этот прицельный взгляд задержался на Снежке, но тут Черный скупо улыбнулся и заговорил.

– Прошу минуту внимания, дамы и господа, – его негромкий и низкий, но сильный голос заставил замолчать переговаривающихся курсантов и курсанток. – Рад приветствовать вас на острове Сахреш от имени его хозяина.

– А кто хозяин? – выкрикнул кто-то из противоположного угла.

– Это неважно. Поверьте, вы с ним не увидитесь в ближайшее время. Все интересующие вас вопросы можете задавать мне, как его полномочному представителю. А пока приглашаю воспользоваться нашим гостеприимством…

– Что-то не похоже на гостеприимство! – снова перебил его кто-то из курсантов. – Нас держат взаперти!

– Почему нас не выпускают с острова?

– Почему блокируют связь? – посыпались вопросы.

Габриэль резко вскинул руку, пресекая шум.

– Приношу извинения за временный дискомфорт. Здесь у нас не отель, а частные владения, и мы имеем право на конфиденциальность. Кроме того, нам понадобилось время, чтобы подготовить для вас комнаты.

– Комнаты? Зачем? – снова всколыхнулся народ. – Мы не собираемся здесь задерживаться! Домой хотим!

Наш военрук, стоявший рядом с репти, хранил невозмутимое молчание и явно не хотел облегчать репти задачу, но Габриэль его грубо подставил:

– Это не только наше решение. Насколько мне известно, у вас сейчас летняя практика, и на ее время вы подчиняетесь руководителю. Полковник Ренски, прошу.

Седовласый военрук сделал шаг вперед, откашлялся в кулак и зычным басом сообщил:

– Курсанты! По договоренности с руководством академии, вы здесь пробудете ровно столько, сколько нам понадобится, чтобы окончательно убедиться в том, что опасность больше не угрожает никому из вас. Приказываю бунтов не устраивать и разойтись по казармам. Кхм. Прошу прощения, по комнатам, любезно предоставленным семьей Горухов. Выходите парами, вас проводят. Ужин через два часа, здесь же.

Это репти скромничал, что отелей тут нет. Вот только находился он на подземном этаже, в бункере. Лифт ехал не меньше минуты, но на табло высветилось число «-3». На этаже – бронированные двери, система фильтрации воздуха и, насколько я сумела заметить, обеззараживания. Нас обеззараживать не стали.