Чёрт, подмостный, домовой – кто ты такой?
– Ключ? – тщедушная старушонка в зелёном халате протягивала, улыбаясь…ключ от её, Кристины, квартиры!
– А… Откуда…
– Цветы соседке поливала, – проскрипела старуха, склонив голову на бок.
Девушка вдруг почувствовала, что её мутит – тошнотворный запах тины ударил в нос. Она схватила ключ, кивнула, и стала торопливо вставлять его в дверь. Руки дрожали. Наконец замок щёлкнул, она бросилась на кухню, налила стакан воды и выпила. Залпом.
Тихо. Только приглушённые голоса из комнаты.
«Фильм», – догадалась Кристина. «Просто фильм».
– Чертовщина какая-то…
Она сидела на кровати, закутавшись в плед и обняв себя за колени. Итак, ей досталась квартира с сюрпризом. «Подселенец». Во время сеансов она частенько понимающе кивала, когда о призраках в квартире рассказывали клиенты, но… Сама не верила. Люди в большинстве своём просто впечатлительны. Многим недостаёт внимания. Вполне объяснимо…
Кристине снился сон. Огромный чёрный кот важно вышел из шкафа, устроился на кровати и… подмигнул!
– Кыш! – попыталась она его прогнать.
– Ты ещё тапком в меня запусти! – огрызнулся кот, и, как ни в чём не бывало, принялся вылизываться.
– Чего ты хочешь?
– Зеркало перевесь. Напротив камина. Ему там самое место. Запомнила?
– Да…
– Точно? Могу я на тебя рассчитывать?
– Да. Конечно. Зеркало. Напротив камина. Перевесить. Ему там самое место. Я… Я запомнила.
– Ну, вот и хорошо. А теперь… Пора вставать!
В чёрной лапке неожиданно появился колокольчик:
– Дзинь-дзилень. Динь-динь-динь....
Звонил будильник. За окном – серое осеннее утро. Страшная ночь наконец-то закончилась.
Кристина долго стояла под ледяным душем, прогоняя остатки странного сна и липкого страха. Растёрлась полотенцем, заварила крепкий кофе. Хотелось есть. От стресса, наверное.
Что же это было? Сон? Этот кот… Ей казалось, всё было наяву, но…
– Коты не разговаривают. И не звонят в колокольчик, Кристина! Возьми себя в руки! – строго сказала себе.
Тут она кое-что вспомнила. Соседка. Худенькая, в зелёном махровом халате.
Надо её навестить. Извиниться за ночное беспокойство. Кажется, было что-то ещё. Что-то неприятное. Не то запах, не то звук… Нет. Не помнит.
Десять утра. Выходной. Неудобно как-то… Вдруг она ещё спит?
Кристина решила прогуляться по парку, а заодно купить что-нибудь вкусное к чаю. Так и время пройдёт, и заявится она не с пустыми руками.
Кнопка звонка соседской двери. Она стояла и не решалась нажать. Но вот наконец ей удалось пересилить себя. Послышались шаги.
– Здравствуйте, – улыбнулась Кристина, рассматривая невысокую полную женщину лет сорока. – Я ищу… Старушку. Худенькая. В зелёном халате.
– В каком? – удивилась женщина. – Вы ошиблись. Здесь таких нет.
– А… это – Вам, – Кристина протянула пакет с пирожными, чтобы хоть как-то скрасить неловкое молчание. – К сожалению, я не знаю её имени. Вчера она меня очень выручила. У меня дверь захлопнулась. Случайно. А у неё оказались ключи! От моей квартиры. Представляете…
– Ещё как, – женщина поджала губы. – Прошлая владелица сама мне ключи дала. Её дверь «случайно захлопывалась» почти каждую ночь! Белая горячка. А с виду приличная женщина…
– А…
– Да вы проходите, чего уж… Проходите. Я сейчас чайник поставлю.
После чаепития Кристина уговорила соседку, Нину, взять её ключи. На всякий случай. И странное дело, Нина уверяла её, что, во-первых, ключи у неё есть, а во-вторых, никаких худеньких старушек в зелёных халатах она ни в их доме, ни тем более в своей собственной квартире никогда не видела. Вот только ключей тех Нина так и не нашла.
Соседка со вздохом взяла ключи, всем своим видом показывая, что её надежды на приличных соседей, увы, не оправдались – вновь будут беспокоить по ночам. Кристина чувствовала, что доверия у новой знакомой она не вызывает, но её это мало беспокоило. Главное она выяснила – квартиру продали из-за того, что по ночам в ней происходили необъяснимые вещи.
– Валька… Приезжай! – взмолилась в трубку хозяйка странной квартиры подруге детства. – Приезжай, пожалуйста!
– Разыграли тебя соседи, а ты и уши развесила, – барабанила Валька пальцами по каминной полке час спустя.
– Ты думаешь?
– Время покажет. А пока я у тебя переночую. В той самой комнате. Проверим – показалось тебе или нет. Вы, кстати, вчера с семейством твоим новоселье отмечали – много выпили?
– Да ну тебя!
Шутки шутками, а подруга оказалась права. Ночь прошла спокойно – ни странных звуков, ни чёрных котов.
– Вот видишь! – сказала Валя за утренним кофе. – Я была права. Пить меньше надо.
Кристина решила не спорить. Проводила подругу. Задумалась. Щёлкнула по ноутбуку – досмотреть вчерашнюю серию, одновременно принимаясь мыть посуду. Не знаешь, что делать – делай всё сразу, там видно будет. Вот такое у неё было правило. Помогало. Так же, как и беседы вслух с самой собой. Странно это всё или нет – какая разница? Она такая, какая есть. Живёт одна. Никому не мешает. Осталось всего ничего – сделать так, чтобы и ей жить одной никто не мешал в новой, чудесной квартире с камином!
Колдун в сериале (колоритный, накаченный блондин с волевым подбородком), чертил пентаграмму, приглашая демона в гости: «Выходи!» – хрипло рычал артист, и тут… Кристину словно током ударило! Она бросила посуду и пошла в комнату, на ходу вытирая руки.
Зеркало. Она ведь его так и не повесила, потому что не смогла решить, куда. Оно стояло на комоде, прислонённое к стене. Смотрелось прекрасно, и Кристина решила, что вешать его совершенно не обязательно.
Однако даже если всё, что ей приснилось – просто игра воображения, зеркало нужно повесить туда, куда попросили… будем считать, что духи. В конце концов, ведьма она или нет? Вот только нужно найти того, кто поможет…
Её взгляд упал на то самое место. Напротив камина. Именно там, по мнению кота, зеркалу и было «самое место». Холодок пробежал по спине. Вспотели ладони. Гвоздь. В стене торчал гвоздь. Крепкий такой, на совесть вбитый. Проблема, конечно, не в том, что гвоздь оказался как раз там, где нужно. Проблема в том, что… его там не было! Она готова спорить на что угодно!
Впрочем, спорить было решительно не с кем. Девушка аккуратно наклонила довольно тяжёлое зеркало к себе, убедилась в том, что с обратной стороны есть необходимого размера углубление, и не без некоторых усилий водрузила зеркало на стену.
Отлично. Теперь отойти на пару шагов назад – оценить, как…
– Ааа… Неееет!
Из зеркала высунулась длинная рука. Тонкая, грязная, мокрая, словно… Словно из болота! Тошнотворный запах тины. Опять. Рука схватила девушку за волосы и потащила к зеркалу…
Подмостный
– Бабушка, а подмостный – он кто?
– А ты где про него слыхал?
– Говорят, по ночам утопленник ходит! Ищет подмостного, что его уволок.
– Глупости это всё.
– А ты куда, бабушка?
– А туда… Подмостного пойду угощать, – бабушка завернула в полотенце ломоть испечённого хлеба. – Просить, чтоб не утащил, а то и мне придётся по ночам шастать, народ пугать. Как думаешь, Матвейка?
– Ба, я с тобой!
– Ладно. Давай, обувайся. Только смотри, я быстро пойду.
– Я тоже быстро.
Они вышли из избы, свернули на узкую тропинку, что спускалась к реке. На небе полная луна – светло, как днём.
– Бабушка, а зачем подмостного кормить? Он злой? Потому что голодный? – Матвейка маленький, еле поспевает, но виду не показывает – уж очень ему хочется про подмостного узнать.
– Давай руку да болтай меньше.
Бабушка взяла внука за руку и пошла по мосту. Остановилась на середине. Развернула полотенце. Поклонилась и бросила хлеб в воду со словами:
«Них, них, эшехомо, бада, бада, лулу соб».
Потом открыла бутыль с пивом. Сделала несколько глотков, остальное вылила в реку. Хлопнула в ладоши. Топнула ногой.
«Изира яндра! Хох».
И тут из-под моста захлопали в ладоши, заулюлюкали, захохотали.
– Ой, бабушка, кто это?! – мальчик испуганно прижался к ноге женщины.
– Подмостный благодарит. Не бойся.
– А зачем подмостного кормить? Ну ба… Расскажи!
Матвейка знал, что бабушка рассердиться может. Спать пора. Но на печке тепло, Черныш уютно устроился в ногах, и мальчик осмелел. Ветер за окном воет, бабушка молчит. Но сегодня она добрая, Матвей уж изучил все её привычки – сегодня точно расскажет.
– Вот ты упрямый… Ладно, слушай. Мост соединяет два берега. Перекрёсток дороги. Там, где есть граница, там есть и страж.
– Как… пограничник?
– А ведь верно! Пограничник и есть. Только документы не спрашивает, оно ему без надобности.
– Как же он узнает, кто идёт?
– Духи вездесущи, Матвей. Мудры. Справедливы. Они ведь из Хаоса. А Хаос был до того, как зародилась Вселенная.
– Не пойму, бабушка!
– Есть вещи, которые ни тебе, ни мне не понять, Матвейка.
– Но ба… Ты же старая! Ты всё-всё должна знать!
– Ха-ха-ха… Мал ты ещё. Потому духи тебе и показываются.
– А вырасту – не увижу их?
– Кто знает, малыш. Кто знает… С одной стороны, они мудрые, с другой… Как дети. Нет у них ни добра, ни зла. Заманят. Утопят. А то и защекочут до смерти! Человеческая душа для них… Что комар! Хлоп – и нету. Наша с тобой жизнь – мгновение. Потому уважать неведомое – это, Матвейка, наша с тобой забота. Какой бы мир ни был – у него свои законы. И ты их уважай. Понял?
Но Матвейка уже сладко спал. Снились мальчику тёмные ладошки. То высунутся из реки – то исчезнут…
Бабушка многому научила. Если бы не она… Сейчас, конечно, он знает больше. Намного больше. То, что придётся так много узнать, он тогда и представить себе не мог.
Старик и чёрный кот долго сидели у могилы. Цветов в октябре нет, он собрал веток можжевельника. Его бабушка любила «можжевеловый дух». Говорила, что с ним приходят светлые воспоминания. Бывало, кинет в костёр колючую с ягодкой ветку и сидит. Долго сидит. Улыбается.
От каравая осталась краюшка. Он положил её рядом с ветками. Стопку налил. Вздохнул.
– Ну что, Васька? Пошли, что ли? Скоро к нам гости пожалуют.
Глава 2
«Черти-братушки, весёлые ребятушки! Нужного мне человека возьмите, за белы рученьки подхватите, через воды тёмные, реки быстрые, камни острые проведите. Чтоб не запнулся, не захлебнулся. Кровь чистая, вода быстрая! Зову-призываю, за помощь награждаю здесь, сейчас, сию минуту, да будет так!»
– Опять?! – ахнула Альбина, заглянув в комнату сына. – Ты где бутылку-то взял? Обещал ведь!
– Мам… это последний раз. Честно. Этот раз – последний. Вот допью это и всё… клянусь…
Елизар сидел за столом, гипнотизируя красным глазом початую бутылку водки.
– Откуда у тебя деньги, бестолочь? Опять у меня украл?
– Н-е-е-т! – Елизар рыгнул и помотал головой.
– А где?
– Там… – сын махнул рукой в неопределённом направлении.
– Тьфу! – плюнула в сердцах Альбина и хлопнула дверью.
На глаза наворачивались слезы. Чтобы хоть как-то отвлечься, она пошла ставить чайник. Зажечь газ. Налить воды. Вдох. Выдох…
Зазвонил мобильный. Сейчас она возьмёт трубку, и несмотря на боль станет разговаривать. С кем-то. Как ни в чём ни бывало.
– Привет, соседка! – от звонкого Дашкиного голоса заломило виски. – Заходи скорей, тут клиентка такую вкуснятину принесла.
– Даш, я…
– Ясно. Елизарушка? Опять? Тем более я тебя жду. Сладкое снимает стресс.
– Иду, – вздохнула Альбина.
Даша, тридцатидвухлетняя хохотушка, постоянных клиенток принимала у себя. Ни один маникюрный салон этого, ясно дело, не приветствовал, но кому сейчас легко? Они как-то незаметно подружились, не чувствуя разницы в возрасте. Около неунывающей молодой женщины несчастная мать пьющего сына грелась, будто у огня.
– Чай с мятой, – объявила Даша с порога, подталкивая соседку к кухне. – Давай-давай, нервы успокаивает, – она торжественно поставила на стол муссовый торт с персиками. – Вот так… Сейчас, – девушка отрезала большой кусок и протянула соседке блюдце. Но та, обняв руками дымящуюся чашку, на торт даже не взглянула.
– Аль… Аля?!
– Откуда знаешь, что он опять пьяный?
– Я их видела. На скамейке во дворе. Твоего и Гришку с первого этажа.
– Меньше месяца как из клиники вышел… Столько денег впустую.
– Значит надо искать другой выход.
– Да какой другой, Даш?
– Тот, что сработает. Ну не век же тебе так мучиться! Погоди… Мне клиентка одна рассказывала. У неё муж пил. Так вот она своего благоверного возила к знахарке…
– Да ну… Какая знахарка? Они шарлатаны все, только деньги вымогают. Если уж клиника не помогла, то всё уж теперь. Нет надежды.
– Надеяться надо, Аль. Обязательно. Тем более что муж её с тех пор в сторону спиртного даже не смотрит! Злой, на весь мир обиженный – это да, но трезвый! А раз не пьёт, значит, что? Правильно. Работает. Забулдыг домой не водит.
– Елизар не поедет, – Альбина поджала губы.
Конечно, рассказ соседки был больше похож на сказку. Волшебный сон, а не реальная история. Но Дашка права, или ты во что-то веришь, или совсем пропадёшь. И потом… Как же хочется верить!
– Припугни. Скажи, если не поедет – упечёшь в психушку.
– Думаешь, это так просто? В психушку упечь?
– Нет, – согласилась Даша. – Не просто. Но он-то этого не знает! И потом… Погоди, у тебя же друг был? Ну, этот…
– Эдик?
– Да! Он же как-то связан со всем этим?
– Да, он врач. Психиатр. Так благодаря ему Елизара и положили в клинику. Если бы не он, я бы и этого не смогла сделать.
– Понятно. Тогда я сейчас позвоню.
Альбина хотела было возразить, но замолчала. Во-первых, Дашка, если решает действовать, превращается в бронепоезд, и остановить её всё равно не получится, а во-вторых… Чем чёрт не шутит, пока бог спит?
Как только мать ушла, Елизар налил водку в стакан. Поднёс ко рту да так и застыл… Прямо перед ним появился огромный чёрный кот.
– Обернись, – спокойно посоветовал усатый, брезгливо отодвинув лапой шкурку от колбасы.
– А… А-а-а…
– Обернись, говорю. Там с тобой поговорить хотят.
Елизар осторожно поставил стакан и обернулся. Глядь, а на его кровати бородатый старичок, ростом с ребёнка – сидит, ножками в валенках качает.
– Чё уставился?
– Ты к-к-то? – заикаясь, произнёс Елизар.
– Дед Пихто! – проскрипел карлик, давясь от смеха.
– Сгинь, нечисть! Пропади! – парень махнул рукой, стакан опрокинулся, кот с шипением подпрыгнул и… исчез.
– Ты ещё креститься начни, – обиделся старичок.
Елизар тут же принялся осенять себя крестным знаменьем, с перепугу – обеими руками.
– Ну что? Помогло? – незваный гость сочувственно склонил голову на бок.
– Бабушка говорила, – прошептал несчастный сам себе, – надо матом ругаться…
– Кстати, о бабушке! – старичок поднял вверх палец. – Езжай-ка ты, мил друг, к бабке Агафье. Запомнил?
– А-а-а…
– А-га-фье. Как только мать твоя велит к ней собираться, ты уж не мешкай, – человечек снял шапку и с наслаждением поскрёб пальцами между… рожками!
– Чёрт! Чёрт! – крикнул Елизар и замахал руками. – Чур! Чур меня! А-а-ааа…
Слова застряли в горле, а коротышка вдруг стал расти, протягивая к несчастному когтистые мохнатые лапы. Чёрт открыл зловонную зубастую пасть, и неизвестно, что было бы, если бы Елизар с криком не выскочил из квартиры и не понёсся бы к соседке.
– Даша! Дашка, открой! Открой говорю, убивают! Черти! Черти проклятые!
Дверь открылась, несчастный стремглав бросился на кухню, где из-за весёленьких обоев в цветочек на стене уже проступала хитрющая морда старика:
– Ябеда! – коротышка показал язык и исчез.
– Приехали, – всплеснула руками Альбина. – Допился до чертей, окаянный.
– Вот он, вот он, мама! – Елизар схватил со стола чашку и запустил в стену.
Чашка со звоном разлетелась на мелкие кусочки. Даша, покачав головой, молча пошла за веником – смести осколки.
– Вы что… правда его не видели? – растеряно спросил Елизар, сидя на соседской кухне и уставившись на муссовый торт. С персиками.
– Значит, так! – Даша постучала пальчиком по айфону. – Адрес Агафьи я узнала. Или ты завтра едешь с матерью к знахарке, или я через своего знакомого упеку тебя в психушку. Понял?
– А-га-фье… А-га-фье… – Елизар уронил голову на руки, – А-га-фье…
– Поедешь, сынок? – тихо спросила мать.
– Да.
Они вышли на станции, растерянно оглядываясь. Оба волновались, но по разным причинам. Елизар боялся чертей и котов, Альбина – отказа Агафьи. Кто ж их знает, этих знахарок? И потом, ведь случаи разные. Вдруг сын безнадёжен? Он ведь неплохой парень. Работящий. Просто… слабохарактерный. Господи, помоги!
Недалеко от платформы стоял автомобиль.
– Здравствуйте! – обратилась Альбина к пожилому мужчине за рулём.
– И вам не хворать, – ответил тот.
– Нам бы к бабушке Агафье добраться. Вы случайно не знаете, где это?
– Знаю. Сюда только к ней и ездят. Садитесь!
– Сколько это будет стоить?
– Пятьсот рублей. Устроит?
– Конечно! Давай, сынок, садись.
– Только сначала в магазин вам надо заехать.
– Зачем? – насторожилась Альбина.
– Продуктов купить. Агафья принимает по утрам. Остановитесь на местной турбазе, – сыпал местный гид чёткими, отлаженными инструкциями, – в домиках кухня, готовить сможете сами.
– И откуда Вы всё знаете? – устраиваясь рядом с водителем, спросила Альбина.
– К Агафье много народу приезжает. Вы сегодня не первые, – хмыкнул мужчина, заводя машину. – Меня Николаем Филипповичем зовут. А как вас величать, милая барышня?
– Альбина. Так Вы, значит, помощник Агафьи?
– Можно и так сказать. Я её сосед. Народ к ней постоянно приезжает. И как только узнают про неё?
– У неё очередь? – Аля заволновалась.
– Не переживайте. Агафья не откажет. Только, слышь, парень, – посмотрел Николай Филиппович в зеркало заднего вида, – тебе надо самому просить.
– Да, да, – закивал головой парень. – К Агафье. Не мешкая…
– Эк его приложило…
– Со вчерашнего дня сам не свой, – всхлипнула Альбина.
– Да вы не расстраивайтесь. Агафья многим помогла. Иначе разве ездили бы к ней в такую даль со всех концов России необъятной? Купите бутылку водки, замороженную рыбу и кирпич хлеба.
– Зачем? – удивилась Аля.
– Вам от алкоголизма избавиться?
– Да.
– Вот. Это для обряда.
Пока Альбина выбирала в магазине продукты, Елизар вызвался сходить за водкой. Он должен был выпить. Последний раз. Его мучил панический ужас, а мать спиртное ни за что не купит! Приподняв брючину, он быстро сунул за носок маленькую бутылочку коньяка, да так ловко, что никто ничего не заметил. Затем взял бутылку водки, отдал матери и сказал, что подождёт на улице.
Он не мог находиться в закрытом помещении. Последний раз лицо чёрта показалось прямо в стене! Елизар вышел на улицу, но тут же вернулся – из-под крыльца магазина выскочила кошка. Тощая. Серая. Она совсем не была похожа на огромного, холеного, чёрного как ночь говорящего кота, но всё же…
Как же избавиться от этой напасти? Он уже панически боится котов и закрытых помещений, что ж дальше-то будет? Так ведь и впрямь в психушку упекут. Нет. Он сделает всё, что бабка Агафья скажет, вот только сегодня он должен выпить. Один раз. Последний! Мочи нет терпеть этот страх…
Дом Агафьи стоял в стороне от дороги. Ворота невысокого забора гостеприимно распахнуты, во дворе несколько машин.
– Ступайте, – кивнул Николай Филиппович в сторону крыльца. – Я вас подожду и подброшу до турбазы.
По выложенной кирпичными плитками дорожке они прошли к крыльцу. Альбина приоткрыла и дверь и заглянула в прихожую. На диване и стульях, стоящих вдоль стены, сидели мужчины и женщины со скорбными, чуть испуганными лицами. Альбина поймала себя на мысли что она, должно быть, выглядит так же. Они с сыном тихонько прошли и опустились на свободные места в самом углу.
Скрипнули половицы. Тикали настенные часы. Аля осторожно оглядывалась. Через некоторое время двери, что напротив дивана, распахнулись. Маленькая пухленькая бабулька в длинной, до пола, юбке и вязаной кофте что-то пробормотала молодой паре с ребёнком на руках и, обведя очередь цепким взглядом, ткнула пальцем в Елизара:
– Ты! Заходи.
– Но как же… я же раньше… – начал было какой-то мужчина, но Агафья посмотрела в его сторону так, что тот не стал возражать.
Елизар встал. Альбина поднялась следом, чувствуя неловкость перед теми, кто ждали своей очереди с раннего утра.
– Сиди, – махнула старушка на неё рукой, и, пропустив Елизара, закрыла дверь.
– Вы уж простите, – прошептала Альбина, обращаясь к мужчине.
– Вы не виноваты, – смягчился тот. – Я подожду. Знаете, говорят, она чудеса творит…
– Ну, что, голубь, говори, зачем пожаловал?
– Мне бы это… От пьянки. Того. Избавиться. Чтобы впредь ни-ни!
– Сам хочешь? Или мать силком привела?
– Сам хочу! Очень. И ещё это…
– Что? – Агафья внимательно посмотрела на него.
– Черти, – прошептал Елизар, воровато оглядываясь. – И… кот.
– Какой ещё кот?
– Чёрный. Г…г…говорящий.
– О как, – бабка Агафья приподняла бровь. – Так-таки и говорящий? Учёный что ль?
– Это… Не знаю я.
– Обряд три дня подряд проводить буду. Водки бутылку, кирпич хлеба, рыбину замороженную принесёшь. И чтобы с сегодняшнего дня ни капли! Понял?
– Да, – кивнул Елизар и бочком, бочком попятился к двери, – До завтра, значит… Спасибо вам, – сказал и зачем-то поклонился, как будто заранее прощения просил, потому как знал – всё равно выпьет, не устоит.
Николай Филиппович ждал их во дворе, они молча сели и покатили по лесной дороге, пока наконец не показались вдали деревянные домики турбазы.
– Во-о-он там администрация. Видите?
Альбина кивнула, рассчиталась с водителем, и вскоре бойкая администратор уже показывала им домик – скромный, но чистый и со всем необходимым.
– А что там за река? – поинтересовалась Альбина, чувствуя, что с каждым часом в этом удивительном месте на душе становится легче.
То ли чистый воздух вдали от города тому виной, то ли и впрямь поверила она всем сердцем в силу бабки Агафьи. А почему нет? Сколько слухов об этих бабках в народе ходит, ведь не спроста же! Только и слышишь: «Врачи не помогли, уж надежду совсем потеряли, а отвезли к бабке, та отшептала и как рукой сняло!» Разве и у них с сыном такого быть не может? Чай не прокляты они с Елизарушкой…
– Волчья, – поведала девушка, передавая ключ.
– А это что? – Елизар кивнул на мост. – Плотина, что ли?
– Да. Раньше действительно была, но разрушилась. Там мост. Старинный. Финский. Местная достопримечательность. Недавно восстановили. Он крепкий, но…
– Но что? – Елизар спрашивал, чувствуя, как сердце всё сильнее трепыхается в груди.
Скорей бы улизнуть от матери. Выпить охота…
– Несчастливый он у нас. Кто ногу подвернёт, кто… Лучше к нему и вовсе не ходить.
К административному корпусу подъехала машина, и девушка, пожелав «приятного отдыха», оставила их наконец одних.
– Уютно тут, – Альбина оглядывалась, улыбаясь. – Есть хочешь?
– Да нет. Потом. Ты бы отдохнула с дороги. Намаялись мы с тобой…
Едва он это сказал, как Альбина почувствовала, что и правда очень устала. Глаза слипались. Она еле дошла до кровати и… тут же провалилась в сон.
– Отдохни, – обрадовался сын, и выскользнул на улицу.
Елизар остановился на середине моста. Отвинтил крышку бутылочки, сделал несколько глотков. Тепло разлилось по телу. Ему было и стыдно, и страшно, и… хорошо.
– Эй! А нам?! – услышал он чьи-то голоса.
Парень вздрогнул. Пряча бутылку, стал озираться. Смех прорывался… сквозь шум воды. Он готов был поклясться, что…