Мужчины на раз-два-три

26

Перевести Кристину из Монреальской больницы в Оттаву не получилось. Слишком тяжелы были травмы. Кристину ввели в искусственную кому, и Юрген находился с ней практически неотлучно.

Юридический бизнес взял на себя его отец – Геннадий Арнольдович. Он же его сам начинал, так что было не сложно. Поотстал, конечно, от времени, но ему помогала Элинор. Мама Юргена – Светлана Петровна, вела дом, готовила, возилась с долгожданным внуком. А вот отвозили его в школу и на занятия попеременно Венди, Барбара и даже Жермен, кто когда мог.

Старики искренне полюбили Максимку, а к Кристине испытывали смешанные чувства. С одной стороны было её жалко – молодая, красивая и такое несчастье. А с другой стороны, собственного сына было жальче. Вон как убивается! Не ест, не спит, похудел, изнервничался. Что с ним будет, если, не дай бог, жена не выкарабкается? А если выживет, но калекой останется? Это ещё страшнее…

Сын их причитания и осторожные советы слушал, но не слышал. Поступал по-своему. На вопросы отвечал односложно или вовсе молчал. Разговаривал только с Максом. Они уединялись вдвоем где-нибудь в закутке больницы и подолгу что-то обсуждали…

Юрген чувствовал себя замороженным зомби, у которого из всех органов работала одна голова, но при этом чувства обострились до предела. Ему не надо было ничего слышать, ничего видеть. Он и так знал, что каждый человек из его окружения думает, как относится к нему, к ситуации, что чувствует к Кристине.

Родители ждали её конца, чтобы, как они считали, ему, их сыночку, стало легче. Подружки Кристине… завидовали, не понимая за что её так можно любить? Чем они-то хуже? А они были не хуже и не лучше. Просто они были не ею. Ведь любят не за что-то. Любят, потому что просто любят. Это как с верой в бога – или веришь, или нет. Третьего не дано. Логикой не дойдёшь, математикой не измеришь, физикой не проверишь.

Лечащий врач – доктор Ллью46, был уже слегка влюблён в Кристину. Слегка – потому что ничего, кроме её внешности, его зацепить в ней не могло (синяки и отёки с лица и тела Кристины сошли за один месяц). Но это-то как раз хорошо! Больше внимания, больше рвения, больше желания вылечить.

И только единственный человек – Макс, любил Кристину также чисто и сильно, как Юрген. Поэтому и – что делать дальше? – Юрген обсуждал только с сыном. Своим сыном, и никак иначе. Максимка не ныл, не плакал. Мужественно принимал своё нахождение вдали от мамы и от

папы, не по-детски понимая, что так будет лучше в данный момент для всех троих. Мужчины держались друг за друга как за спасательный круг. Только вот для Кристины спасательный круг никак не находился…

Уже шел четвертый месяц, как она находилась в коме. Изменений в её состоянии не наблюдалось ни в лучшую, ни в худшую сторону. Доктор не давал никаких прогнозов, призывая Юргена набраться терпения. Возможно, Кристина уже никогда не придёт в себя, а, возможно, уже завтра очнётся и отправится семимильными шагами к выздоровлению.

Диаметрально противоположные сценарии развития событий сводили Юргена с ума. Его настроение летало не то чтобы как на качелях: вверх-вниз, а как при болтанке в воздухе – во все стороны. Он то впадал в отчаяние, то начинал злиться на Кристину – всю судьбу переломала, полжизни задолжала, а теперь и вовсе собралась смыться, не заплатив по счетам?!? То впадал в сентиментальную меланхолию – хорошо тебе спится, моя красавица? И где же принц, что тебя разбудит? Видимо, это не я, раз у меня ничего не получается… Да бог с ним, со мной! Ты мне никогда ничего не обещала. Но ради сына-то ты можешь постараться???

46 – в переводе – «давший клятву»

27

– Доктор Ллью, я Вас правильно понимаю – Вы можете вывести мою жену из комы в любой момент?

– Да, сэр! Но до срока в полгода это делать не желательно.

– Я хочу, чтобы Вы сделали это сейчас.

– Но это опасно! Давайте потерпим оставшиеся два с половиной месяца? Соберем консилиум, разработаем схему снижения седативных препаратов и тогда попробуем.

– Я хочу, чтобы Вы сделали это сейчас, – с металлом в голосе повторил Юрген.

– Но это смертельно опасно! Мы можем потерять Вашу жену. Вы это понимаете?

– Да, понимаю! Мне нужно, чтобы она пришла в себя хотя бы на пять-десять минут.

– Так не получится. Процесс выведения из искусственной комы должен протекать медленно и постепенно. И по медицинским показателям, которых у Вашей жены, сэр, пока не наблюдается. Я отказываюсь это делать! – разнервничался док.

– Насколько я помню наш с Вами договор, – холодно произнёс Юрген, – согласно пункту восемь точка четыре, родственники недееспособных пациентов могут принимать решение о целесообразности продолжения лечения вне зависимости от возможного исхода его прекращения. Вплоть до летального исхода. А также в случае невозможности его оплачивать. Пункт восемь точка четыре точка пять. Так кажется?

– Вы, безусловно, правы, но… – попытался возразить док, но Юрген его прервал.

– Так вот! Я плачу деньги и я решаю, что нужно моей жене. Поэтому я настаиваю, чтобы Вы как можно быстрее вывели Кристину из комы.

– Да, сэр! – смирился врач.

«Сразу надо было про деньги сказать. Они только про них и понимают», – подумал Юрген.

– Процесс выведения из комы может занять от нескольких часов до нескольких суток. Предлагаю начать его завтра с утра.

– Нет! – возразил Юрген, – Вы начнёте немедленно.

Он очень боялся, что решимость покинет его, и за ночь он предпочтёт ужас без конца возможному ужасному концу…

Кристина очнулась через 8 часов после начала процедуры выведения из комы. На улице уже стемнело. Юрген услышал сквозь дрёму стон и встрепенулся. Наклонился над женой. Глаза её были открыты, но вряд ли она его узнала. Глаза были мутные, больные, их изумрудный цвет подернулся серой плесенью.

– Больно, – жалобно простонала Кристина.

– Да, любимая, я знаю! Это я – Юрген. Ты попала в аварию, помнишь? Если больно говорить, просто дай понять глазами. Глаза открыты – нет, глаза закрыты – да. Ты помнишь аварию?

Кристина закрыла глаза. Юрген выдохнул с облегчением. Если Кристина поняла вопрос и даже ответила, значит, основные функции мозга в порядке. Но Кристина быстро открыла глаза, и в них появилось, вместе с зелёным цветом, выражение ужаса:

– Максимка!?!

– С ним всё в порядке, – кинулся успокаивать жену Юрген, – он дома в Оттаве с моими родителями. Они все вместе приезжают каждые выходные сюда, в Монреаль, к нам в больницу.

Кристина с облегчением закрыла глаза и из-под её ресниц выкатилась слёза, которая тонкой струйкой прочертила дорожку по щеке и капнула на подушку. Юрген взял в свои руки безжизненную ладошку Кристины и осторожно, чтобы не сделать больно, поцеловал, а потом прижал к своей щеке. Кристина слегка сжала его ладонь своей рукой и, превозмогая боль, с трудом прошептала:

– Позаботься… о Максимке…

– Я не смогу, Крис. Органы опеки заберут у меня Макса. Кто я ему? Его или отдадут в приемную семью, или вернут отцу в Россию.

– Нет! Нет!!! – закричала Кристина и начала биться в конвульсиях.

Палата наполнилась какофонией тревожных звуков. На экранах мониторов в каком-то бесовском танце запрыгали зигзагообразные кривые. В палату вбежала медсестра, следом за ней влетел доктор. Ллью попытался вытолкать Юргена за дверь. Но тот упирался и кричал, пытаясь перекричать взбесившиеся приборы:

– Крис, ты должна жить! Слышишь! Ты должна жить! Ради сына ты должна подняться! Ты обязана выжить ради него…

Юргена скрутили подоспевшие санитары и, наконец, выволокли из палаты. Он встал у окна напротив и прислонил разгорячённый лоб к холодному стеклу. Сколько так простоял – оценить было невозможно. Время понятие относительное. Для Юргена сейчас оно остановилось, застыло в ожидании, так же, как и он…

– Ты чуть не угробил свою жену! – раздался за спиной злой голос доктора, который даже не пытался скрыть ненависть, – Если ты этого и добивался, то у тебя ничего не получилось! И не получится! Я всё сделаю для того, чтобы больше не пускать тебя к ней!

Юрген спокойно повернулся и посмотрел на кипящего от возмущения Ллью. Подумал вяло: «А док не на шутку влюбился в Крис. Даже не пытается соблюдать врачебный этикет». Но Юргену было плевать и на влюбчивого доктора, и на его недопустимый тон, и на его пустые угрозы. Он услышал главное – Кристина жива, он не убил её своим разговором. И теперь есть надежда. Малю-ю-юсенькая надежда. Господи! Как же он устал!

– Вы ввели её в кому? – спросил Юрген устало.

– Нет! – процедил сквозь зубы доктор.

Как бы то ни было, он обязан был отвечать мужу пациентки на его вопросы.

– Сначала надо привести все её показатели в соответствие друг к другу, а уже потом…

– Я не подпишу больше согласие на искусственную кому, – перебил Юрген.

– Что ж ты творишь, гад! – взбеленился Ллью и схватил Юргена за грудки.

Юрген положил свои руки на сжатые кулаки доктора и жестко произнёс:

– Вы ничего не понимаете! Ни-че-го-шень-ки! Для Крис во всем мире существует только один мужчина – её сын. Ради него она будет носом землю рыть, ужом на горячей сковородке извиваться, со дна морского поднимется, из гроба мертвая встанет, из пепла возродится! Я ухожу спать. И не дай Вам бог не позвонить мне сразу, как только она очнётся! – сказал Юрген, сбросил с себя руки доктора, развернулся и ушёл.

«Чертов немчура!» – зло подумал Ллью, но вслух ничего не сказал. Он и так сегодня нарушил все мыслимые и немыслимые нормы поведения врача.

28

Благодаря бдительности сержанта дорожной полиции Грегоира Саркози, следствие об аварии на двенадцатом километре от Монреаля трассы Autoroute 40E было быстро завершено. В сводке происшествий он обратил внимание на ещё одну аварию, которая произошла в этот же день, но уже под Квебеком, находящемся под юрисдикцией Центрального Квебека. Там тоже попала в аварию машина зелёного цвета. Не так часто встречающийся цвет автомобиля плюс внешнее сходство Ауди-TTS из аварии под Монреалем с Фольцвагеном-EOC из Квебека, натолкнули Грегоира на мысль связать эти два происшествия друг с другом.

Участникам первой аварии повезло больше, чем участникам второй. Под Квебеком все погибли. Идентификация тел осложнялась вспыхнувшим при столкновении автомобилей пожаром. Пожилую супружескую пару из Фольцвагена вычислили по номерному знаку машины. Над опознанием водителя Monster Truck, который и спровоцировал аварию, а по свидетельствам очевидцев просто-таки напал на зелёную машину, пришлось потрудиться экспертам. Им оказался выходец с Украины 26-летний наркоман со стажем Данил47 Порошенко, не однократно задерживаемый за мелкое хулиганство в алкогольном и наркотическом состоянии, а в последнее время ещё и разыскиваемый в связи с нарушением визового режима.

Следствие рассматривало две основные версии случившегося: наркотический бред (мало ли что могло привидеться человеку с зашкалом концентрации наркотиков в крови) и конфликт на дороге, связанный с зелёной машиной из первой аварии. Единственный свидетель этого происшествия – водитель Мерседеса, сам момент аварии не видел. Он выскочил из-за поворота, когда Ауди уже кружился на крыше, и успел заметить только чёрную точку удаляющейся с бешеной скоростью машины. Мальчик, отделавшийся синяками и ссадинами, ничего вразумительного сказать не смог. А женщина, пострадавшая в аварии, находилась в коме. Поэтому завершенное дело оставалось не закрытым.

Жиль48 Макрон очень обрадовался, когда ему представилась возможность допросить Крис Шредер. Это было первое самостоятельное расследование молодого инспектора, и он спешил доложить начальству о его завершении. Мадам Шредер Жиль допрашивал три раза – не потому что хотел в чем-то удостовериться или что-то уточнить, а потому что уж очень она была красива.

То, что чета Шредеров – русские, доктор Ллью узнал от инспектора. Стали понятны ослиное упрямство мужчины, который из всех медицинских рекомендаций без оговорок согласился только с невозможностью транспортировки жены в Оттаву (кому из канадцев придёт в голову оспаривать назначения врача?!?), и мужество женщины, согласившейся терпеть адскую боль в сознании. И её покорность решениям мужа. Господи! Россия! Каменный век! Никакого равноправия между мужчиной и женщиной! Допотопные отношения в семье! Не понятно только откуда взялась немецкая фамилия, но зато понятно откуда такая неземная красота Крис. Эх-х-х…

После ознакомления с материалами расследования, Юргена не покидало чувство тревоги. Ему показалось странным, что из всего населения Канады на Кристину напал именно соотечественник. Украинцев и русских, вместе взятых, в Канаде не больше 2%. Места их компактного проживания находятся на расстоянии более 3000 километров от Монреаля. И ещё – наркоман Данил Порошенко не угнал мощный Monster Truck, а взял напрокат. И накачался огромной дозой дорогостоящих наркотиков. Откуда такие деньги у скрывающегося от полиции бомжа?

Но делиться своими опасениями с инспектором Юрген не стал. Не хотелось, чтобы копались в прошлом Кристины. А то, что именно с ним связано происшествие, Юрген почти не сомневался. Ведь от кого-то же она убегала, когда он подхватил её с сыном в Европе?

Юрген долго колебался, прежде чем решиться на разговор с женой. Она только-только пошла на поправку, они с нетерпением ждали возможности вернуться домой, в Оттаву. Разнервничается, как бы не наступило ухудшение. Но и тянуть нельзя. Ведь опасность ещё могла не миновать. И грозить могла не только Крис, но и Максу.

– Крис, мне нужно с тобой серьёзно поговорить, но ты мне должна пообещать, что не будешь нервничать, – осторожно начал Юрген и замотивировал жену сыном, – Иначе всё пойдет насмарку и встреча с Максом отложится на неопределённое время.

Кристина с удивлением выслушала мужа и с самым серьёзным видом согласно кивнула головой.

– Расскажи мне, пожалуйста, от кого ты убегала из Хорватии?

Кристина удивилась ещё больше, но не стала отрицать факт своего бегства:

– От бывшего мужа. А какое это сейчас имеет значение? Или… Он нас нашёл? Он хочет отобрать у нас Максимку? – разволновалась Кристина.

– Успокойся! Ты мне обещала! Никто у нас Макса не отбирает. Расскажи мне о бывшем муже и о ваших взаимоотношениях. Почему тебе пришлось бежать? Разве после развода Макс не с тобой остался?

Кристина, услышав главное – сына у неё никто не отбирает, и тут же успокоившись, ответила:

– В том-то и дело, что суд оставил Максимку Олегу. У него куча денег, а у меня шиш с маслом. Спасибо, что хоть разрешили видеться с ним два раза в месяц. И те приходилось из Олега

выскребать с ножом к горлу. Поэтому и пришлось придумывать кардинальный вариант.

– Скажи, а Олег – что за человек? Жесткий, мстительный? Насколько он влиятельный? Ты вот говоришь, у него много денег – насколько много?

– Ну как я могу оценить – сколько у него денег? На наш советский суд хватило. Дворцов с золотыми кранами у нас не было. А что касается – какой он человек? – так себе человек. Трус и тряпка по большому счёту… Постой! Ты к чему это ведёшь? Ты считаешь, что авария подстроена? Это не случайность?

– Я не знаю. Просто пытаюсь просчитать все возможные варианты. Похоже, наша доблестная полиция решила закрыть дело.

– Но Олег никогда бы не стал угрожать жизни сына! Мне-то он мог желать чего угодно, но осуществить – вряд ли. А Максимку он любил, по-своему, но любил, пылинки сдувал – сын, наследник, продолжатель фамилии. Гордой фамилии Фундуковы. Представляешь, умора? Фундуков – это звучит гордо!

– А кроме Олега, был ещё кто-нибудь в твоей прошлой жизни, кто мог желать тебе зла?

– Был! – скривилась Кристина, – Был один деятель, мой начальник, Герман Вадимович. Я какое-то время на него рассчитывала. Думала, что спрячусь за его спину, и Максимку у Олега отберу с его помощью. Но потом поняла – не вариант, хоть и круче Олега. Даже если бы Максимку согласился принять, всё равно бы с ним не осталась. Но он сразу отрубил – чужих детей мне не нужно и вообще никаких. А потом от меня дочку захотел, представляешь?

Кристине не хотелось углубляться во взаимоотношения с Германом, тогда бы пришлось рассказывать об экспроприированных деньгах, но Юрген расспросы в этом направлении не продолжил, спросил о другом:

– А что он за человек? Мог он решиться на месть?

– Герман? – задумалась Кристина, – Пожалуй, да. Мог! Он считал себя подарком для любой женщины. Самовлюблённый придурок! Мстительный – да! Олега быстро прижал к ногтю. Даже убить предлагал. Насколько серьёзно – не знаю…

Кристина замолчала, ожидая новых вопросов мужа, но Юрген тоже молчал, углубившись в себя. Чем дальше, тем больше ему это всё не нравилось. У парня зашелестели в кармане банкноты – откуда? Магазин ограбил, как считает следствие? Почему бы тогда и машину не угнать? А он тратит деньги на официальный прокат. Опять же – качественные, дорогие наркотики в немалом количестве. И это у бомжа, который кололся до этого любой дрянью. А то, что он русский, вернее украинец, разве не настораживает? Под влиянием наркотиков решает, как думает следствие, устроить на шоссе тарарам и выбирает для этого машину именно с Кристиной. Случайность? Один к шестидесяти четырём?! Не похоже это на случайность. А зелёный цвет, который его чем-то раздражал, как думает инспектор? Зелёный – самый нейтральный, самый успокаивающий цвет, который вывел из себя наркомана настолько, что он решил проехаться не по асфальту, а по крышам автомобилей?!? Бред! Ни в какие рамки не лезет. И только вариант заказной аварии расставляет всё по местам, как правильно собранная картинка, где каждый пазл нашёл своё место. Видимо, к такому же выводу пришла и Кристина, пока Юрген молчал:

– Юрген, а если он не остановится? – спросила она едва слышно.

В её глазах уже плескался ужас. Но ужас не за себя. За сына:

– Скажи честно – Максимка в опасности?

Юрген понял, что увлёкся и пропустил момент, когда нужно было остановиться в своих расспросах. Хотелось броситься к любимой, обнять, успокоить. Но он уже знал Кристину. Поплачет и успокоится – это не про неё. Ответил спокойно, уверенно:

– Не думаю. Для такого человека, как Герман, каким ты его описала, дети ценности не представляют. А вот женщина, наступившая на любимый мозоль его самолюбия, это другое дело!

Кристина испытующе вгляделась в глаза мужа, удостоверилась, что он не врёт, не преуменьшает опасность для сына, и успокоилась:

– Я так понимаю, что инспектору мы свои сомнения выкладывать не будем?

– Нет! – ответил Юрген, – Обойдёмся своими силами.

– И с чего начнём? – уже по-деловому спросила Кристина.

– С чего начну я, я уже знаю. А ты продолжишь выздоравливать, – отрезал Юрген.

Кристина спорить не стала. Она уже тоже хорошо изучила своего мужа. То, что он её любил, удивительным образом не давало ей никакой особой власти над ним. Ни схитрить у неё не получалось, ни обмануть. Посмотрит на неё Юрген своими близорукими глазами из-за толстых стёкол очков, и Кристина сразу понимала – насквозь видит он её ужимки и прыжки. Н-да! Раскусить – раскусила, не на счет «три», конечно, на побольше, а вот разжевать и выплюнуть не получается. Да и не хочется…

47 – в переводе – «судья мой Бог»

48 – в переводе – «молодой козёл»

29