Запомни меня такой… А это зависит от того… И этим всё сказано. Пришвартоваться в тихой гавани

Все эти тревожные мысли утомили раненого, у него разболелась голова, и он опять провалился в спасительный сон.

13

Следующее пробуждение пришлось на глубокую ночь. Финдли чувствовал себя на удивление здоровым. Он стал оглядываться вокруг себя и увидел свою жену, лежащую на боку лицом к нему. Мягкий свет луны освещал её осунувшееся лицо. Густые ресницы отбрасывали тень до середины щёк. Пухлые губы были слегка приоткрыты. Длинные пушистые волосы закрывали спину и волнами свешивались с кровати до пола. Финдли залюбовался этой картиной, даже не смотря на то, что её брови хмурились. И почему он раньше не замечал её красоты? Чтобы рассмотреть жену получше, он решил повернуться на бок, кровать под ним заскрипела, и Кенна тут же проснулась. Их взгляды столкнулись. Сердце Финдли бухнуло и провалилось куда-то вниз, а лицо Кенны озарилось такой радостной улыбкой, что в комнате даже посветлело.

– Вы очнулись?! Как Вы себя чувствуете?

– Вполне сносно, – сказал Финдли хриплым голосом, что Кенна приписала ещё его болезненному состоянию, а не возбуждению.

– Принести Вам чего-нибудь? Воды?

– Нет, ничего не надо. Просто поговорите со мной.

– Я даже не знаю с чего начать…

– Начните с того, как я вернулся в замок. Кстати, а какой сейчас месяц?

– Конец июля…

– Так я уже три с половиной месяца здесь валяюсь?

– Сомерлед доставил Вас в замок в конце апреля…

И Кенна начала рассказ… Финдли интересовало всё: и происшедшее с ним, и положение в стране (порадовался, что Александр стал королём Вестландии, но как-то отстранённо, как будто это уже не касалось его лично), и повседневные дела в замке (чем удивил Кенну, раньше не замечавшей его стремления вникнуть в это), и новости у соседей (здесь Кенна напряглась, но ни имени Гормлэйт, ни старухи-графини Кармайкл не прозвучало). Вести с трудом воспринимались Финдли, но было ли это последствием травм или тем, что ему просто приятно было слушать голос Кенны, а о чём она говорила – было не важно, он не задумывался.

Потом они, очевидно, вместе задремали, и проснулись уже ближе к полудню. Когда рано утром к Греигу прибежала взволнованная Лилис и сказала, что и Кенна и хозяин спят с улыбками на лице, управляющий велел их не будить.

С этого дня Финдли быстро пошёл на поправку. Ему соорудили две палки, на которые он опирался при ходьбе, и с их помощью он каждый день упорно увеличивал расстояние, пройденное за день. Тело почти не болело, только ноги и руки плохо слушались, да иногда голова начинала кружиться…

С Кенной они почти не расставались, словно наверстывая упущенное после свадьбы время. «И какого чёрта, – недоумевал Финдли, – я считал Кенну скучной дурочкой?»…

14

Первые ночи Кенна оставалась спать в спальне мужа, потому что беспокойство за его здоровье ещё не отпустило её – так она это себе объясняла. Но на самом деле вообще не хотела уходить к себе. А, если уж быть совсем честной с собой, то больше всего на свете ей хотелось не только остаться в его спальне, но и с ним в одной постели. Но она взяла себя в руки и дала слово сегодня же вечером перебраться обратно в свою спальню.

Финдли же осознал, что голова у него не всегда кружится из-за ранения, а из-за желания близости с Кенной тоже. И когда они вечером вернулись в спальню после прогулки, он притянул к себе жену и прошептал, глядя ей в глаза: «Останьтесь со мной». Кенна онемела от неожиданности, но ответ и не понадобился – таким зеленым пламенем полыхнули её глаза. Желание так захлестнуло Финдли, что он сорвал одежду с себя и Кенны в мгновение ока и бурно излился в её горячее лоно. А потом долго ласкал, заново изучая её тело. Кенна горячо откликалась на его ласки, но сдерживала себя, боясь причинить боль его не до конца излеченному телу. Они то проваливались в сон, то опять доводили себя нежностью до экстаза.

С тех пор все их ночи были до краёв наполнены любовью, хотя они о ней и не говорили. А вопрос с двумя спальнями отпал сам собой. Поэтому, когда в конце осени Лаклан и Дэвена приехали в гости в Крукстон, они застали супругов упоёнными друг другом, и очень этому порадовались. Но Лаклан не мог не поддеть младшего брата, вспомнив, какими словами тот описывал свою невесту. И как восхищался леди Гормлэйт.

– Она действительно прекрасная женщина, – сказал задумчиво Финдли.

– Вы были с ней близки, – полуутвердительно, полувопросительно произнёс Лаклан.

– Да, – не стал отпираться Финдли. – Ночи с ней были восхитительны…

– Ты хотел бы с ней ещё увидеться?

– Конечно…

…Кенну от этих слов скрутило жгутом боли. Она нечаянно услышала часть разговора братьев, проходя мимо беседки в саду, когда решила срезать цветы для букета в спальню родни мужа. Кенна до крови на пальцах сжала уже срезанные розы и попятилась назад. А потом полчаса рыдала в дальнем уголке сада, пока её не начала звать Лилис. Горничная никак не могла взять в толк, что же так расстроило хозяйку? Но, после того как Кенна, взяв себя в руки, заглянула на кухню в прекрасном настроении, они с Сондрой, посовещавшись, решили, что их хозяйка наконец-то забеременела, и отсюда такие перепады настроения. Да и не удивительно – ни одной ведь ночи, после того, как пришёл в себя хозяин, не провели раздельно, да и днём – так и льнут друг к другу…

– А как же Кенна?

– Я люблю её всем сердцем.

– Ты меня запутал совсем. Зачем тебе тогда встречаться с леди Гормлэйт?

– Мне просто хотелось бы с ней поставить точку. Возможно, когда-нибудь она станет нашей соседкой. Я так понимаю, что у графини, её прабабушки, не так много осталось наследников, а с леди Эррал она, по крайней мере, познакомилась. Так что мне хотелось бы, чтобы Гормлэйт не держала на меня зла и не питала напрасные надежды. И мы начали наши отношения с чистого листа, как добрые соседи.

Но окончания этого разговора Кенна уже не слышала. С тех пор тень Гормлэйт как будто поселилась в спальне супругов, словно обрела плоть и кровь, словно это не Кенна играла её роль… Финдли почувствовал изменения в жене. Она была по-прежнему нежна по ночам в постели, но днём всё чаще стала под разными предлогами проводить время отдельно от мужа.

Вместо того чтобы настоять на откровенном разговоре, Финдли решил поговорить с Греигом. Управляющий, конечно, был уже давно в курсе слухов о беременности Кенны. Её нервозное состояние, грусть в глазах, вдруг переходящие в какую-то неумеренную весёлость, тоже не на шутку встревожили его в начале, тем более, что никаких внешних причин для этого не было: с хозяйством было всё благополучно, её любимый муж почти выздоровел и наконец-то прозрел, по крайней мере, смотрел на Кенну, даже когда она этого не видела, полными обожания глазами. Поэтому, когда Лилис намекнула Греигу про интересное положение Кенны, у него в мыслях всё встало на свои места, и он успокоился. Что и посоветовал сделать МакЛейну.

Финдли даже сам не ожидал, что известие о будущем ребёнке, так его обрадует. И это его-то! Который, не то что о ребёнке, а даже о женитьбе думал, как о какой-то тягостной обязанности! Поскольку Греиг посоветовал не торопить события, а подождать пока Кенна сама ему расскажет о своём положении (может она ещё по молодости лет не поняла, что с ней), а радость требовала немедленного выхода – Финдли вскочил на лошадь и помчался на берег реки, где и дал выход своей радости, вспугнув своим криком целую стаю уток на реке. А в постели с женой стал ещё нежней и осторожней. Кенна же решила, что Финдли отдаляется от неё (хотя делала это сама, а не он), а когда узнала, что он возобновил поездки на берег реки, где когда-то впервые встретился наедине с Гормлэйт, окончательно уверилась в этом. И… смирилась.