Извилистая линия любви

– И что же это, например?

– Например, Ваши чудесные зелёные глаза…

– Да, ну! Насколько я знаю, Вы предпочитаете знойных кареглазых мулаток с пухлыми губами и пышной грудью.

– Вы интересовались мной? Польщён!..

(Конечно, интересовалась! Но не ради тебя, самовлюблённый павлин! Должна же я была понять, в пасть какому льву отец запихивает свою любимую дочь?)

– Не задумывались над тем, что однообразие может приесться? Кроме того, я себе жену выбираю, а не любовницу. А жена может кардинально отличаться от любовницы. И пышная грудь, и длинные ноги ей не обязательны. Она может быть такой вот коротышкой со злыми зелёными глазами.

– Вы на меня наговариваете! – театрально захлопала ресницами Эрлин, – Бьюсь об заклад, что на всех фото я буду выглядеть милой, невинной Золушкой, а не злюкой-гадюкой! А фотографий будет не мало. Многих заинтересует, с кем это танцует наследник огромного состояния, который, по идее, должен следовать между тремя чётко прописанными точками, а не отклоняться в сторону четвертой, – сказала она насмешливо, – Я вообще чистая и наивная девушка. Главное – честная! Так что я Вас сразу хочу предупредить – не связывайтесь со мной, если не хотите прослыть болваном. Когда придёт время, я исчезну. И не важно, настанет этот момент до свадьбы, во время неё или уже после!

– Спасибо, что предупредили! Только не слишком ли Вы о себе высокого мнения? Если бы я с каждой, с кем танцевал, намеревался вступить в брак, то уже давно бы был женат и имел целый гарем.

– Думайте, как хотите! Моё дело предупредить, а Ваше дело махнуть рукой на моё предостережение! – ответила Эрлин с нежной улыбкой и ласковым взглядом, абсолютно не соответствующим произнесенным словам и их ехидному тону.

* * *

Провожать гостей Рис предоставил отцу, а сам сидел в гостиной, потягивал кофе и курил сигарету, ожидая Энтони, которому поручил добыть о старшей мисс Мэй ещё какую-нибудь информацию. Улыбался, вспоминая дерзкую девчонку. Улыбкой олигофрена. (Так бы он сам охарактеризовал себя, если бы увидел в зеркало). «Эрлин… Эр-лин, – попробовал он на вкус её имя, – Какое красивое имя. И твердое, и мягкое одновременно…»

Во время танца она была сама собой, не кокетничала, не зажималась. И не проявила ни капли интереса к нему, как к мужчине – молодому, красивому, богатому, наконец. Это был вызов. А он обожал вызовы, без этого так скучно жить! Именно поэтому и выбрал стезю бизнесмена. Вкалывал не ради безграничного обогащения, а из-за того адреналина, который бурлил в крови, когда ему приходилось решать особо заковыристые задачи.

А началось всё с отца, который довлел сначала над матерью, а потом и над ним. И только, когда Рис вошёл в возраст подготовки к управлению их финансовой империей, он смог подобрать ключ к двери с надписью «Моя свобода от отца». Что добавляло ему кучу положительных эмоций, так это когда очередной раз отец поддавался его воли, свято веря, что настоял на своей!

– Энтони в переводе – «неоценимый»

3

Эрлин не поехала домой с отцом и сестрой. Ей очень хотелось пообщаться со своим другом, фотокорреспондентом газеты «CityA», Бадди

Ватсом, обсудить с ним происшедшее с ней на приёме. Слуги не спешили подавать ко входу его машину, предпочитая обслуживать в первую очередь именитых гостей, а не какого-то там писаку третьесортной газетёнки тиражом чуть больше 80-ти тысяч экземпляров. Так что у друзей было время поговорить.

– Тебе удалось напроситься к профессору на семинар?

– Не-а! Времени не хватило. Мы очень заинтересовано беседовали, но тут ворвался этот жених на выданье и утащил меня на танец.

– Вы создали ажиотаж среди гостей. СМИ уже почти разошлись, иначе от вспышек камер, посреди ночи настал бы день. Что это было? Как думаешь?

– Я вообще не поняла. Оборвал профессора на полуслове. Что-то пробурчал. Схватил меня за локоть. И дальше я уже в середине толчеи в его руках топчусь в танце.

– О чем говорили?

– Да о какой-то ерунде. В лучшем случае, можно принять за лёгкий флирт. Я решила, что он меня с сестрой перепутал.

– А со стороны выглядело, как очень интересующее его общение.

– Ты о чем?

– Смотри, сейчас покажу.

Бадди начал копаться в фотокамере и выудил первое фото:

– Вот, смотри. Это он танцует с Сереной Ворвик. Видишь, как она липнет к нему? А теперь я увеличу его лицо. Можешь сказать, что написано на его лице одним словом?

– Пожалуй, брезгливость.

– А здесь с Зелией. Девушка ведёт себя по-хозяйски, как будто у неё уже всё схвачено, и брак с миллионером у неё в кармане. Увеличиваем. Смотри, как тебе «почти муж»?

– Само высокомерие.

– А вот с твоей сестрой.

– Скука.

– А теперь с тобой.

– Ну,  он что-то говорит.

– Ха! Да он рта не закрывает и глаз от тебя не отрывает. А теперь я тебе все четыре снимка покажу на одном экране.

Эрлин рассматривала фотографии Риса, где на трёх был какой-то бездушный манекен с выражением пластикового лица, отличающегося только в нюансах. И четвертый снимок с ней, где был живой человек. С нормальными и вполне читаемыми человеческими эмоциями. Но всё равно из чувства противоречия пробормотала:

– Это у тебя так на фото попало.

– Ага! «Попало»! На, смотри, – воскликнул Бадди и начал быстро перелистывать фото с ней и мистером Рисом. Везде было видно, что они оживлённо общаются.

– А вот это фото – вообще огонь, – добавил Бадди и показал на весь экран Эрлин и нависающего над ней Риса. Кроме того, на снимке ясно была видна рука, мужская рука, на которой полулежала Эрлин, – Я, пожалуй, его выберу для статьи. Как ты думаешь, какое к нему придумать название?

– Бадди, хватит прикалываться! Иначе, нашей дружбе конец!

– Детка, ничего личного. Я профессионал, и не могу пройти мимо такой сенсации, как появление ещё одной кандидатки на место жены самого завидного жениха Лондона, а то и всей Англии… Да ладно тебе, Эрл, не расстраивайся! – проникновенно сказал Бадди и взял руки Эрлин в свои, – Я знаю, ты не публичный человек и ненавидишь шумиху. Обещаю тебе не публиковать это фото, если я окажусь единственным репортёром, кто дотерпел до конца бала и увидел твой выход на сцену.

– А ты можешь быть единственным?

– Конечно! Если бы не твоя просьба отвезти тебя домой, я бы уже давно был в редакции и строчил репортаж, как поступили многие мои коллеги, уехав сразу после третьего танца.

– Как ты думаешь, он, действительно, на меня запал? Чем больше думаю, тем больше запутываюсь.

– Мистер Смартхукк-младший, по моим сведениям, любит эпатировать публику. Был ли танец с тобой импровизацией на тему создания скандальной сенсации или ты, действительно, чем-то приглянулась этому капризному снобу, в любом случае, скоро узнаем.

– Как?

– А ты как думаешь, что будет делать мужчина, от которого пообещала сбежать приглянувшаяся ему девушка, оставив в дураках на собственной свадьбе? – ответил с лукавством в голосе Бадди, которому Эрлин в подробностях пересказала весь разговор с Рисом во время танца, – Будет копать информацию и следить. Я тебе больше скажу, – заговорщицки шепнул Бадди, наклоняясь к самому уху Эрлин, – слежка уже началась. Не дергайся, подыграй мне, как будто мы парочка голубков.

– Так мы не просто так тут сидим, взявшись за руки?

– А то! Конечно! Сидим! Воркуем! Держимся за руки. Ничто так не подогревает интерес мужчины к женщине, как замаячивший на горизонте соперник…