А вот с Охитека Найра совсем не разговаривала – вокруг было слишком много народа, она робела и ждала, что он заговорит первым. Только ночью, когда они укладывались спать рядом, было время относительного уединения. Ночевали в лесу, устраиваясь по 5-6 человек на шкурах буйволов, и ими же накрывались, благо, что летние дни стояли сухие и тёплые. В первое их совместное утро Найра проснулась в объятиях Охитека, который прижался к её спине и заключил в кольцо своих рук. С тех пор они всё время спали в этой позе. Найра было тепло и уютно, а ещё ей очень нравился запах, исходивший от его сильных и таких надёжных рук. А Охитека было мучительно-сладко хотя бы ночью ощущать Найра рядом с собой всю. Поэтому, когда однажды ночью она выскользнула из его объятий, он сразу проснулся, почувствовав холодок на груди вместо теплой спины Найра. А девушка решила искупаться, воспользовавшись тем, что их очередной походный лагерь был рядом с рекой. И Охитека опять бесшумно последовал за ней. А потом едва успел вернуться и притвориться спящим, хотя заснуть в эту ночь так больше и не смог. «Стройное тело твоё белее молока буйволиц, которые кормят им своих детёнышей, как и ты потом будешь кормить детей наших…»

Наконец, осейджикау и новобранцы благополучно добрались до стойбища. Охитека и Найра целый день не виделись. Охитека только представил свою невесту Кватоко, а дальше уже Нэйели и Оминотэго знакомили Найра с членами клана, их бытом и устройством племени. Найра была потрясена устройством форта, такого она ни разу за свою жизнь не видела. Так же в первый раз она видела глиняные жилища, пакаха жили в вигвамах, покрытых шкурами бизонов.

Как ни старались Нэйели и Оминотэго, большинство членов племени приняли Найра настороженно: не смотря на то, что в клане уже много было мужчин и женщин из других племен, но все они были одной крови, а Найра слишком уж от них отличалась. Но с другой стороны – она невеста их вождя, он сам выбрал её, и они уважали его выбор.

Вечером подруги отвели Найра в вигвам к Охитека, утомленная походом и новыми впечатлениями она задремала. Когда Охитека вернулся с совета старейшин, он застал свою невесту мирно спящей в той же позе свёрнутой калачиком, в какой она спала и весь поход. Он полюбовался на неё, осторожно погладил по волосам, тяжело вздохнул, разделся и лёг рядом. Сможет ли он выдержать четыре месяца воздержания до свадьбы? Но раз она легла спать в одежде – значит, ещё не готова, придется потерпеть. Охитека, как всегда, заключил Найра в кольцо своих рук, девушка доверчиво прижалась к нему спиной. И не было в этом никакого женского сигнала, а одна только детская доверчивость.

Утром Охитека невесомо поцеловал Найра в висок, как будто легкое дуновение ветерка прикоснулось к девушке, и молча ушёл. И это всё? – разочарованно подумала она. От чего тогда тот восторг, о котором рассказывали Нэйели и Оминотэго? Может, она что-то сделала не так? Может, она совсем ему не нравится, а женился он на ней по какой-то другой причине?

Когда она озвучила свои сомнения новым подругам, они решительно его отвергли. А когда подробнее рассказала о вчерашнем вечере (собственно, рассказывать особо было нечего), молодые женщины переглянулись, едва сдерживая смех, и Оминотэго сказала: «Охитека показал, что любит тебя, взяв тебя за себя. А теперь твоя очередь показать ему, что ты рада быть рядом с ним». А Нэйели рассказала о своей первой ночи после помолвки с Сунаккахко (к дню свадьбы через четыре месяца она была уже на четвертом месяце беременности). Так вот что имела в виду Уокэнда, когда говорила открыть себя настежь…

Охитека решил пораньше закончить свои дела, чтобы успеть поговорить с Найра, ведь пошла уже вторая неделя их помолвки, а они не обмолвились ни единым словом. Но когда он зашёл в хижину, ему стало не до слов: перед ним стояла обнажённая девушка, и только длинные волнистые волосы темным водопадом спускались через плечо до самого пола. Охитека застыл на входе не в силах не то что сделать шаг, но даже вздохнуть. Найра подошла к нему и осторожно сняла кожаную жилетку, а потом, вопросительно глядя ему в глаза, робко взялась за подол рубахи. Охитека накрыл её руки своими, и так вместе они обнажили его торс. А потом он подхватил девушку на руки и бережно уложил на лежак. Одним рывком сорвал с себя штаны, нежно потерся своим носом о кончик носа своей любимой, и осторожно, но неумолимо, ввёл свою восставшую плоть в её девичье лоно. Найра готовилась к боли, но её не было, так, лёгкое неудобство. А когда Охитека полностью наполнил её собой, жаркая волна поднялась от места их единения и накрыла девушку с головой. Охитека так боялся сделать Найра больно, что как только его тело освободилось от напряжения, он перекатился на спину, увлекая свою невесту на себя. Уложив её голову себе на плечо, а ножки между своими ногами, обнял и начал баюкать, как ребёнка. Её шикарные волосы укрыли их вместо одеяла. «Волосы твои цвета темного мёда, окутывают меня, как осенней порой леса укрывают листьями землю …»

Дни были наполнены повседневными делами. Помимо участия в приготовлении пищи, обработки огорода, шитья, Найра пришлось ещё заниматься и военной подготовкой. Как ни противно это было её натуре, она понимала, что делается это не для того, чтобы напасть на кого-либо, а только лишь, чтобы помочь защитить свою жизнь и жизнь соплеменника. Только в лесу вместо грибов и ягод Найра собирала целебные травы и корешки. У неё образовались два помощника: Виппона и Эхои. Виппона исполнилось пятнадцать, и он уже принёс с охоты свою первую добычу45. Из тонколикого мальчика он превратился в высокого стройного юношу, прекрасно владеющего луком и всеми видами духового оружия, которые только придумал Тэнгэквуну. Только вот он не смог избавиться от страха потерять Эхои, поэтому расставаться они стали только когда Виппона начал участвовать в охоте. Эхои исполнилось двенадцать, и она с нетерпением ждала своего созревания.

Найра постепенно заслужила уважение племени, и никто уже косо не смотрел на белокожую невесту их вождя. Конечно, к ней не бегали за советом, как к бабушке Онейда, но зато, казалось, а, может, и не казалось, что лечили болезни и заживляли раны не только её травяные отвары и примочки, но и просто теплые руки и ласковый взгляд.

А ночи были заполнены любовью. Сколько бы раз не возжелал Охитека свою возлюбленную, она всегда была готова ответить ему страстным согласием. В Найра появилось женское кокетство – и откуда что взялось? Она больше не спрашивала совета у своих более опытных подруг, просто делала всё, что хотелось её телу, чутко улавливая желание и настроение возлюбленного. Ведь каждая пара строит с в о ю любовь. Соскучившись друг по другу за долгий день, наполненный заботами и трудами, они сплетались в единый клубок страсти, а потом засыпали, удовлетворенные и насыщенные друг другом. И слова им были не нужны. «Лоно твоё жарче самого солнечного дня в середине знойного лета…»

45 – у многих племен достижение этого важнейшего жизненного рубежа отмечалось особыми обрядами посвящения, требовавшими большого мужества и выносливости. После этого юноша считался полноправным мужчиной. Он получал свои личные знаки, которые наносились на принадлежащие ему вещи, право носить облачение воина, исполнять ритуальные пляски и т.п. С этого же момента юноша считался способным вступать в брак.

Куидель снился тревожный сон. И сон пах пеплом и порохом. Порох – бледнолицые! Молодой шаман вскочил с лежака, стряхнул с себя остатки сна – запахи исчезли, а тревога усилилась, и побежал будить племя. Пусть лучше они не выспятся, если тревога окажется ложной, чем опасность застанет их врасплох. Первыми Куидель разбудил Кватоко и Хонона. Охитека, Сикис и Сунаккахко уже несколько дней были на охоте (надо было подготовиться к осенним свадьбам) и вот-вот должны были вернуться…

После того, как Меджедэджик46, вождь шайеннов, узнал о появлении в племени осейджикау светлокожей девушки, он с нетерпением ждал удобного случая продать эту информацию бледнолицым. Уже шесть лет шайеннам не удавалось одержать победу над осейджикау, а в условиях союза уже двенадцати племён, такой перспективы не было и в дальнейшем. Поэтому, когда Меджедэджик сообщили, что некий лейтенант расспрашивал о бледнолицей девушке с зелёными глазами, своей сестре, вождь шайеннов понял, что настал его час: можно будет расправиться с ненавистным племенем чужими руками, а потом хорошо поживиться…

Даймонду47 Олдриджу было десять лет, когда таинственным образом пропала его мать с новорожденной сестрёнкой, которую он так и не увидел. Звали её Джэйда48. С тех пор мальчик страстно мечтал вырасти, пойти в армию и найти младшую сестру. И вот сейчас, спустя почти пятнадцать лет, возможно, мечта его осуществится. Но надо было торопиться. По словам Меджедэджик Джэйда была выкуплена у пакаха племенем осейджикау около полугода назад

и в скором времени должна была стать наложницей их жестокого вождя Охитека (боже мой, она же совсем ещё девочка!).

Даймонд не собирался устраивать бойню, а только устрашить индейцев оружием (у него в отряде имелась пушка), а дальше попробовать обменять сестру на разные побрякушки. Но это совершенно не входило в планы вождя шайеннов, поэтому он расписал клан осейджикау, как крайне агрессивное и невежественное племя, сам напросился в поход и предоставил Олдриджу своего переводчика. Меджедэджик выслал вперёд своих лучших лучников, которые должны были тихо убрать дозоры осейджикау на юге, чтобы не подоспела помощь союзных племён, и на севере, по пути следования отряда, чтобы застать осейджикау врасплох. Остальное племя шайеннов скрытно продвигалось за отрядом бледнолицых на приличном расстоянии.

Дозор на юге удалось застать врасплох (годы спокойной жизни сыграли злую шутку), а дозор на севере лучникам обнаружить не удалось. Тем лучше, – пожал плечами Меджедэджик. На самом деле Хонон, который в отсутствие Охитека возглавил оборону осейджикау, послал Кезегоуоз, который дежурил на северном дозоре, вперед, навстречу к Охитека, чтобы предупредить их об опасности и поторопить с возвращением.

Охотники обезумели от вести, что на их стойбище собирается напасть вооружённый пушкой отряд бледнолицых и, бросив добычу, бешеным галопом поскакали домой. Ещё издалека они увидели столб дыма, поднимающийся на месте их стоянки, а потом услышали грохот взрыва.

События же на месте разворачивались следующим образом: отряд бледнолицых остановился на безопасном для стрел расстоянии от стен стойбища, и Даймонд вместе с переводчиком из племени шайеннов, подняв знак переговоров, подъехали поближе. Переводчик вместо слов лейтенанта о выкупе бледнолицей девушки, потребовал осейджикау сдаться и покинуть укрепленную территорию. Переговоры продолжались недолго – Меджедэджик подослал своего лучника, и тот метко выстрелил в Даймонда со стороны осейджикау, попав ему в левую руку, и лейтенант дал команду готовиться к штурму. Солдаты подкатили пушку и ударили по воротам частокола, в ответ на них посыпался град стрел. Бледнолицые открыли беспорядочную стрельбу из винтовок. Тот грохот, который услышали спешащие охотники, был третьим и последним залпом пушки – канонир, управляющий ею, был убит выстрелом в лоб Куиделем. Оружие бледнолицых, захваченное шесть лет назад и сейчас изъятое из схрона, отказывалось стрелять в своих, и только один раз подчинилось шаману…

Охотники неслись на своих конях быстрее ветра. У каждого их них в стойбище оставалась любимая, ради которой они могли поднять и гору, чтобы обрушить её на головы захватчиков. Охитека летел впереди отряда. Он не мог допустить и мысли, что может опять потерять любимую… и своего сына. Найра уже была беременна, но пока, похоже, и сама не догадывалась о своём положении…

Молодой вождь врезался в ряды солдат, раздавая удары магухуилом налево и направо такой чудовищной силы, что люди не просто падали замертво, а превращались в кровавое месиво. Сунаккахко заметил в рядах бледнолицых Меджедэджик и мгновенно понял, кто навёл солдат на их стойбище. Вождь шайеннов пытался скрыться, но дротик, пущенный умелой рукой Сунаккахко из атлатла, навеки остановил его.

Охитека не смотрел, что было за его спиной, он рвался вперёд, к любимой. Пулю, выпущенную ему в спину Даймондом и попавшую в левое плечо, он даже не заметил. Но это последнее, что сделал в своей жизни Даймонд Олдридж, двадцати пяти лет от роду, – Сикис убил его, метнув нож, который попал лейтенанту прямо в сердце.

Осейджикау, завидев отряд своего вождя военного времени, выскочили из-за частокола и приняли ближний бой с солдатами. Через час битва была закончена. Шайенны, лишившиеся своего вождя, и обескураженные отважностью осейджикау, не побоявшимися сразиться даже против пушки, отступили, так и не ввязавшись в бой. Единственным их приобретением из этого похода была добыча, оставленная охотниками осейджикау.

46 – в переводе – «убивающий многих»

47 – в переводе – «яркий защитник»

48 – в переводе – «нефрит»

Охитека влетел за частокол, соскочил с коня и, не в силах что-нибудь различить из-за дыма, заревел, как раненый зверь: «Нааааай-рааа!» И столько в этом зове было боли и отчаяния, что все разом замолчали. Найра, оказывающая помощь людям, попавшим под завалы частокола, встрепенулась и опрометью побежала навстречу любимому: «Я здеееесть!» Она вынырнула из дыма перед Охитека с раскинутыми руками и он, шагнув ей навстречу, крепко обнял её, оторвав от земли. «Сэкуи…»48. Охитека весь дрожал ещё лихорадкой боя, но когда увидел свою любимую целой и невредимой, напряжение отпустило его, и к нему вернулись звуки, запахи и боль. А у Найра появилось второе имя. Но надо было возвращаться к действительности: предстояло потушить пожары, разобрать завалы, помочь раненым и обожжённым, проводить погибших в последний путь. И жить дальше…

Когда индейцы сложили трупы врагов в ряд, Охитека остановился около лейтенанта. Тот лежал с открытыми глазами, и, казалось, удивлённо смотрел в небо большими зелёными глазами, так напоминавшими глаза Найра. «Кто ты? – мысленно обратился к нему Охитека, – просто похожий на неё соплеменник или родственник? Может быть даже – брат? Зачем ты приходил? За что отдал свою жизнь и лишил жизни своих солдат?» Нет ответа. «Но раз уж ты пришёл – то хорошо, что погиб. Потому что иначе, если бы ты забрал её, погиб я».

С тех пор Охитека и Найра много разговаривали. Ведь жизнь – это такая хрупкая ценность, которой можно лишиться в любое мгновение. И надо успеть и показать и сказать друг другу так много важного: о своих чувствах, о том, что произошло за день, о том, как растёт сын и как беспокойно вела себя в утробе матери дочь…

А песню, которую начал Охитека, когда впервые увидел Найра, он продолжал складывать всю жизнь:

Волосы твои цвета темного мёда,

окутывают меня, как осенней порой

леса укрывают листьями землю …

Светлый лик твой мерцает,

затмевая луну на звездном небосклоне

в ясную зимнюю ночь…

Глаза твои подобны бескрайнему лугу,

покрытому молодой травой,

только что умытой первым весенним ливнем…

И имя тебе – Найра

Стройное тело твоё белее молока буйволиц,

которые кормят им своих детёнышей,

как и ты потом будешь кормить детей наших…

Лоно твоё горячее

самого жаркого дня

в середине знойного лета…

Губы твои слаще спелой ягоды,

созревшей на поляне

под ласковым и нежным солнцем

А второе имя тебе – Сэкуи49

Твои глаза – цвета молодой травы,

которая растёт из земли цвета моих глаз.

Мы смотрим в одну сторону.

Твоя рука в моей руке – как крылья одной птицы,

Моя охота – твоя добыча, твои труды – моя пища.

Мы идём рядом.

Твоё сердце бьётся как моё сердце,

Твои печали – мои печали, мои радости – твои радости

Мы – единое целое.

И имя тебе – Викимэк50, моя Викимэк…

49 – в переводе – «любимая»

50 – в переводе – «жена»

Май 2016

ПРЕДИСЛОВИЕ

…Карие глаза встречаются примерно у 50% населения Земли.

Люди с карими глазами, отличаются импульсивностью, безудержной страстью, повышенной активностью. Они – лидеры. Они не терпят поражений и случаев, когда кто-то с ними не согласен: их мнение – единственно правильное, и никак иначе. Сексуальность, чувственность, обаяние – отличные дополнения к их личностным качествам.

Такие люди обладают природной красотой, отличаются умом, неугомонностью. Они не злопамятны, быстро прощают и забывают мелкие обиды. Карие глаза могут означать и некоторую ветреность: такие люди легко влюбляются, но столь же легко могут забыть объект своей любви.

Кареглазые леди необыкновенно быстро сходятся с людьми. Они общительны, не закомплексованы, уверены в себе «на тысячу процентов». Самооценка у них, в большинстве случаев, завышенная. Они этого, как правило, не замечают.

Кареглазые женщины неравнодушны к золоту, богатству, деньгам. Они хитры, умны, изворотливы, находчивы.

От грёз любви не отличим

Сочинение на тему «Как я провел лето»

Ради счастья, ради нашего, если мы хотим его…

Ох, и странные, эти русские! (продолжение рассказа «Кошка, которая гуляла сама по себе» из сборника «Зеленые глаза»)

И этим всё сказано

Сразу и навсегда!

Мой ангел смотрит на меня…

Уйти по-английски

От сердца к сердцу мост

Пришвартоваться в тихой гавани

Благодаря и вопреки

Перевоз Дуня держала

От ненависти до любви и обратно

Свадебный хоровод Созвездий

Одним росчерком пера

Благодаря и вопреки

О, духи! Как же тяжело бремя ясного видения!

ОхэнзиУонэгиск1 ещё помнил ощущение гордости и восторга, когда он только начинал постигать свой дар. Он брёл один, избранный, ловя в плотном тумане неясные, ускользающие образы. Звенящая радость играла на струнах его души, когда удавалось ухватить за хвост видение будущего. Гордость… Нет – гордыня одолевала его, когда получалось правильно истолковать послание духов. И тогда он брал в руки свой бубен. И пламя костра подчинялось безумному ритму танца его гибкого тела. И племя куапо благоговейно внимало пророческому пению молодого шамана, больше похожему на победный гортанный рёв дикого зверя. Но чем больше удлинялась тень земной жизни за плечами ОхэнзиУонэгиска, тем яснее становились образы, тем однозначнее было их толкование. Всё реже звучал его бубен. Пока не замолчал совсем. Мудрости, как и старости, не нужны внешние побрякушки. Они погружаются в себя, чтобы быть готовыми в любой момент вступить на Млечный путь, ведущий в Страну Вечной Охоты.

ОхэнзиУонэгиск уже давно был готов пойти по нему, жаждал его каждой клеточкой своего тела, стремился к нему всеми струнами своей души. Но дух шамана ясно понимал, что Млечный путь пока закрыт для него. И препятствие, преграждающее ему дорогу в Страну Вечной Охоты, имеет вполне земное имя – Хотото2. ОхэнзиУонэгиск непроизвольно сжался от боли. Как и всегда, как только это имя всплывало в его мыслях, голову старого шамана зажимал в тиски горячий обруч, а зубы ломило от нестерпимого холода. Это были наказания, ниспосланные духами. И он знал, за что их получил.

Впервые Хотото возник в снах шамана лет десять назад, после того, как прошёл обряд инициации в мужчину. А было тогда мальчишке всего 12 лет. К этому возрасту Хотото успел отучиться военному искусству в племени осейджикау3 и подстрелил на охоте своего первого оленя.

ОхэнзиУонэгиск сначала отмахивался от появления Хотото в своих снах, как бизон, отгоняющий хвостом назойливого овода, но настырный мальчишка приходил туда вновь и вновь. И только когда головная боль из фигурального выражения перешла на физический план, опытный шаман начал присматриваться к Хотото. Всё в нём раздражало шамана: и упрямство, граничащее с упёртостью, и самоуверенность, уж, очень похожая на высокомерие. И даже те качества, которые, казалось бы, должны вызывать только уважение в мужчине: сила, меткость, бесстрашие, ловкость, выносливость. Если бы весь этот букет был сосредоточен в сыне вождя, то оставалось только порадоваться за будущее племени, власть в котором со временем перейдёт в столь достойные руки. Но к Шиайю4, сыну вождя племени куапо Кваху5, к сожалению, никакие из этих достоинств отношения не имели. От его пышного имени, данного ему при рождении, – «Сын, которым будет гордиться отец», осталось просто «Сын», и этим всё сказано. А Хотото был из простой семьи, никогда не входившей даже в Совет племени, не говоря уже о претензиях на лидерство в клане.

Единственный раз ОхэнзиУонэгиск не поверил духам, и с упорством, достойным буйвола, пытался найти другое предначертание для судьбы Хотото. Или удостовериться, что малышей каким-то непостижимым образом поменяли местами при рождении, вопреки тому, что видели его собственные глаза, ведь Шиай был копией молодого Кваху, а Хотото ни одной чёрточкой его не напоминал, правда, и на своего отца – Тсиишчили6, он тоже не был похож. В своём стремлении шаман углубился в прошлое и дошёл до времени рождения обоих мальчиков, где увидел совсем не то, что ожидал: как дух вождя племени вселяется в тело и пропитывает кровь Хотото, а дух Тсиишчили, все достоинства которого начинались и заканчивались в роскошных кудрявых волосах, обволакивает тело Шиай. Знание это было запретным, и в наказание за его обладание ОхэнзиУонэгиск получил нестерпимые головные боли.

Казалось бы, на этом миссия шамана должна была закончиться: он прозрел, что будущее – быть Хотото вождём. В общем-то, в этом и не было ничего необычного. Власть в племени часто переходила не по наследству от вождя к его сыну, а к наиболее достойному, обладавшему сильным характером и способностями руководителя, мужчине. Иначе бы племя было обречено на вымирание. По всем параметрам Хотото отлично должен подойти на ведущее положение в сообществе. На этом бы ОхэнзиУонэгиску и успокоиться, отпустить судьбу Хотото на волю его духам-покровителям, но он решил заглянуть в его будущее. Не в то, отдалённое, в котором он будет вождём племени куапо, а в тот промежуток, который будет до него. И здесь опытного шамана опять поджидало удивление.

Судьба любого человека похожа на дерево. Мы растём – растёт и ствол нашей судьбы. Потом на стволе появляются ветви. Мы и охраняющие нас духи принимаем решение, по какой из ветвей нам отправиться дальше. А дальше ещё появляются ветки, и мы опять выбираем. И то, какую дорогу мы выберем, и формирует дерево нашей судьбы: одни добираются по нему к самому солнцу, другие уходят в сторону, третьи ломают ветки своей судьбы совершёнными проступками и падают вниз, четвёртые запутываются в листве и ходят по кругу. Но всё равно все остаются привязанными к своим корням. И секвойя7 остаётся секвойей, тюльпанное дерево8 тюльпанным деревом, а дугласия9 дугласией.

Но судьба Хотото напоминала не дерево, а куст, так много на ней было разветвлений. Куст был мощным и высоким, под самые облака. Но касался их в вышине не кудрявой шапкой кроны, а двумя острыми вершинами. И разделение это было не слишком высоко над землёй. Но что ещё больше удивило шамана, так это то, как не похожи были ветки и листья одной части куста, на ветки и листву другого. Как будто два разных дерева выросли от одного корня. И не смог ОхэнзиУонэгиск сдержать своё любопытство, опять заглянул туда, куда человеку, пусть и шаману, заглядывать было нельзя. Но он нарушил запрет. И ужаснулся увиденному. И возликовал от увиденного. Такими разными были возможные варианты судьбы простого мальчика Хотото. Но самое главное, что от судьбы его зависела и судьба всего племени куапо. И не только куапо, как понял ОхэнзиУонэгиск, поскольку один из вариантов сулил войну, кровь и разрушения, а это то, что не может касаться только одного, отдельно взятого клана.

И шаман наложил на себя обет пристально наблюдать за Хотото, чтобы не пропустить разветвления и вовремя направить его судьбу к вершине со счастливым концом. Вмешиваться в судьбу человека, который тебя об этом не просил, значит, разгневать его духов-покровителей. И ОхэнзиУонэгиск получил вдобавок к пламени головной боли пронизывающий холод зубной. А взятый на себя обет не позволял шаману встать на Млечный путь до его полного исполнения.

С того времени прошло уже больше десяти лет. И вот она, развилка судьбы, произойдёт совсем скоро. Если бы тогда, десять лет назад, духи подсказали шаману, что война или процветание племени куапо зависит от того, на ком женится Хотото, он бы расхохотался, решив, что его водит за нос Ачери10, и сразу оставил судьбу Хотото на его усмотрение и благосклонность его духов-покровителей.

Но, тем не менее, именно объявление Хотото, что он нашёл свою судьбу, и просит Совет племени разрешить ему жениться на Кууоньяума11, дочери вождя племени омаха, повернуло судьбу в ту сторону, которой так страшился шаман. И ОхэнзиУонэгиску пришлось извиваться ужом, чтобы предотвратить эту помолвку. Чего он только не делал, но добился только того, что вместо Кууоньяумы, делегация куапо, отправленная к омаха с щедрыми дарами для заключения помолвки без жениха (опять же происки шамана), вернулась с дочерью вождя, но другой. И звали её Пэвети12.

<<1 2 3 4 5...10 >>

На страницу:

Перейти

3 из 10