Всё могут короли. Одним росчерком пера. Пять слов на букву "л"

И, кстати, они же ещё в одно место успеют доехать до темноты! Ларе обязательно должно понравиться! А переночевать можно вернуться к Йорану. Он же и подскажет, что ещё можно посмотреть в округе, раз уж любимая оказалась любительницей природы, и весь выстроенный, скоординированный и проработанный план поездки полетел вверх тормашками.

Ингварр осторожно положил свою руку на руку Лары и, лукаво заглядывая ей в глаза, спросил – не желает ли сударыня поработать старателем? Голубые глаза Лары расширились от удивления:

– А что добывать будем? Золото мыть?

Ингварр ответил серьёзно, но в глазах плясали смешинки:

– Чувствуется русский размах! Нелицензированная добыча золота в Хёртаген строго запрещена. Карается сроком до пяти лет с отбыванием наказания в тюрьмах Норвегии при отсутствии тюрем в Хёртаген. Ты хочешь в тюрьму?

– Ну, вот! – в тон ему ответила Лара, – Сам в гости пригласил. Золотые горы наобещал. А теперь тюрьмой грозит! В тюрьму не хочу! Пять лет не хочу! И в Норвегию тоже не хочу!

– Так что пошли за гранатами!

– Гранатами? – изумилась Лара, уже не понимая прелесть такой шутки.

Ингварр, не чувствуя разницы в русском языке между словами «гранат» и «граната», продолжил:

– Да! Только у меня нет выбора. Мы имеем дело с молотком.

Лара уже ничего не понимала – при чём тут гранаты, при чём тут молоток, в чём состоит выбор.

– Ингварр, погоди, – сказала она осевшим голосом, – зачем нам нужны гранаты?

– Ты можешь иметь их в память о Хёртаген. Сделай себе украшение.

Лара представила себе гранату, прилепленную к холодильнику вместо магнитика, который привозила Кира в память о каждой стране, в которой побывала, а потом себя, обвешанную ожерельем из гранат, и расхохоталась, поняв, наконец, что Ингварр имел в виду камень гранат.

Теперь уже ничего не понимал Ингварр, что такого смешного он сказал? Лара, сквозь смех, пояснила разницу, добавив, что слово «гранат» имеет в русском языке и ещё одно, третье, значение – фрукт.

– Сложный русский язык! – констатировал Ингварр, – Много двойных стандартов.

– Двойных значений слов, – поправила его Лара, попутно подумав о том, что это в политике присутствуют двойные стандарты, особенно в отношении к России.

– Идёшь?

– А то! Только имей в виду, что надо добыть хотя бы четыре граната.

– Почему четыре?

– Кольцо, две серёжки и кулон, – подсчитала Лара, – И, кстати, у слова «серёжка», тоже три значения…

Так, в разговорах о сложностях великого и могучего они доехали до местечка с ничем не

примечательными серыми камнями. Только камни были не гладкими, а все изрезанными вертикальными полосами. Казалось, стукнешь по нему, и он раскрошится. Но не тут-то было. Камень оказался твёрдым и на удары молотка Лары не поддавался.

Ингварр забрал у девушки молоток, но не спешил колошматить им налево и направо. Внимательно осмотрелся. Приметил что-то, что Ларе было совершенно не заметно, и точным ударом отколол кусочек. А потом показал девушке маленькую блестящую грань кристалла граната. Если бы не показал, то Лара бы и не заметила. А, если бы и заметила, то всё равно не поняла бы – цвет у хёртагенского граната был не насыщенно-кровавый, как у чешских гранатов, а нежно-розовый, больше похожий на аметист.

Дальше они работали слаженно, разделив обязанности – Ингварр откалывал куски камня, а Лара осторожно оббивала их, освобождая драгоценный гранат. И вскоре наработали на полный комплект. Правда, Ингварр честно предупредил девушку, что огранённый гранат может получиться слишком маленьким, непригодным для ювелирного украшения. Но Лару это совершенно не расстроило. Она решила, что вставит его в металл таким, как он есть в природе. Зато ни у кого в целом мире не будет подобного комплекта!

36 – в переводе – «фермер»

12

Йоран не только подсказал, куда надо отправиться, чтобы насладиться красотами северной природы, но и вызвался сопроводить, поскольку туда надо было добираться по воде. Они загрузились в лёгкую моторную лодку Йорана и отправились в путешествие по шхерам37.

Погода путешествию, правда, не способствовала – накрапывал мелкий дождик. Но это не испортило настроение Ларе, что уж говорить о привыкших к капризам своей погоды хёртагенцам. Пролив между островами то сужался до тоненькой линии, что, казалось, можно, если встать, дотронуться руками до высоких скал с обеих сторон, то, вдруг, расширялся настолько, что казалось, лодка выскочила на морскую гладь. Тем более что берег, вдруг, из скалистого превращался в пологий, с редким леском и песчаной отмелью.

Но самым необычным берегом, такого Лара ещё не видела, оказался скалистый берег, состоящий из округлых камней. Лара назвала его «львиным», потому что камни образовывали лапы то ли тигра, то ли льва. Камни имели чётко выраженную светлую полосу у кромки воды, и Ларе воображалось, что зверь только вступил в воду, отмыл часть лапы, а остальное не успел, застыл, поражённый красотой окружающей природы. Или учуял запах приближающегося человека?

К.Гоголев38 – пейзаж из серии «Ладожские шхеры»

На один из подобных островов Йоран и высадил путешественников. Дождик, как по волшебству закончился, а над островком, похоже, и вообще не шёл, поскольку камни были сухими. Ингварр и Лара вскарабкались буквально по трём большим валунам и оказались на почти плоской площадке, откуда открывался потрясающий вид на извилистый берег с проблесками серой воды из-за отражающегося в ней хмурого неба. Лара подумала о том, насколько пейзаж был бы красивее, если бы был погожий денёк, раз и при такой не приветливой погоде дух захватывает!

– Do you want to go even higher?39 – спросил снизу Йоран.

– Of course!40 – тут же восторженно отреагировала Лара.

И Ингварр обречённо поплёлся вслед за Йораном и Ларой ещё выше.

Здесь площадка была поменьше. Йоран даже не стал туда подниматься, чтобы не мешать гостям. Наверху стало понятно, что они на небольшом острове. Несмотря на хмарь, видно было далеко вокруг. А вокруг была вода и островки, разбросанные тут и там. Большие и совсем крошечные, серо-коричневые – скалистые и зелёные, поросшие лесом.

– But there on the horizon one can see Russia. The Solovki are called41, – сказал Йоран, заметив, в какую сторону смотрит Лариса.

Наверху Ингварру совсем поплохело. Он встал за спиной Лары и ухватился за её плечи, опустил голову и закрыл глаза. «Почти, как в «Титанике», – подумала Лара. Только там героиня Кейт Уинслетт опиралась телом на героя Леонардо ди Каприо, а здесь Ингварр держал расстояние, только голову прислонил к её волосам. Что это значило, Лара не поняла.

Больше в этот день они никуда не поехали. Ингварр с трудом приходил в себя. Лара и Йоран решили, что он простудился, и поэтому хандрит. И начали усиленно его лечить. Больным оказалось быть вдвойне приятно – и любимая о тебе заботится, с тревогой заглядывая в глаза и заботливо поправляя намотанный на горло шарф, и лечение происходит народными средствами, то бишь, спиртовой настойкой на травах, собственноручно изготовленной Йораном.

Сколько градусов было в той настойке, Йоран не знал, а Лара с одного глотка (больше в горло не полезло) определить затруднилась, поняла только, что гораздо крепче русской водки. В итоге, Ингварр и Йоран (не пить же герцогу одному, как алкоголику) накачались до весьма весёлого настроения, так что засыпала Лара под разудалые народные песни очень даже фривольного содержания. Но она об этом не догадывалась, поскольку языка не знала.

Vаren bris glir og hvisker:

Alle gjennom trærne, nа grоnn.

Som unge elskere,

Bekker som renner i en hast,

Ingen hvile eller stopper,

Mens skummet vil ikke mоter havet.

Skrik i mitt hjerte!

Skrik og lytte

Shepherd ' s horn…42

Jeg elsker skjоnnheter

men vinen er ikke mindre;

Jeg ser bаde

og jeg ville bаde smil –

de er ikke separable fra hverandre.

Nymfe i grоnt

og vin i grоnne briller.

Som medlem,

bаde nær meg er trukket.

Gi meg et glass med mer,

Ring meg mer skjоnnheter,

Og jeg vil være lykkelig i min grоnn boks…43

37 –  архипелаг, состоящий из мелких скалистых островов, разделённых узкими проливами. Каждый из таких островков в отдельности называется «шхера»

38 – Кронид Александрович Гоголев (Карелия) – народный художник России, автор многочисленных живописных полотен, деревянных скульптур, но наибольшие признание и известность принесли ему работы, выполненные рельефной резьбой по дереву

39 – Хотите подняться ещё выше?

40 – Конечно!

41 – А на горизонте ты видишь Россию. Соловки называются

42 – Весенний ветерок скользит и шепчет,

Всё через деревья, теперь зеленые.

Как молодые любовники,

Потоки которых текут в спешке,

Никакого отдыха или остановки,

Пока его пена не встретится с её морем.

Выкрикни мое сердце!

Кричи и слушай

Рог пастуха…

43 – Я люблю красавиц

но и вино не меньше;

Я обоих вижу

и съел бы обе улыбки -

они не отделимы друг от друга.

Нимфа в зелени

и вино в зеленых бокалах.

В качестве участниц,

обе около меня нарисованы.

Дайте мне бокал ещё больше,

Позовите мне красавиц ещё больше,

И я буду счастлив в моей зеленой коробке…

13

Наутро Ингварр проснулся бодрым, весёлым и абсолютно здоровым. «А ему идёт улыбка», – подумала Лара, видевшая её впервые за время их знакомства.

В Ингварре клокотала какая-то бешеная энергия. Вчерашнее восхождение на гору он посчитал хорошим знаком на пути избавления от акрофобии. И, кроме того, он вспомнил ещё одно место, куда они забирались вместе с отцом. И оно тоже было связано с высотой. Ингварр прекрасно помнил лицо отца, стоящего внизу, под камнем, на который только что он, маленький, вскарабкался, и нереальный простор, открывающийся, если посмотреть в другую сторону. И никакой боязни высоты! Значит, в детстве у него её не было. Где-то она прицепилась потом, позже. А, следовательно, от неё можно избавиться! Как прицепилась, так и отцепится!

Ингварр попытался описать камень, вид с него и свои ощущения, и Йоран узнал место! Рrestens stein – Камень проповедника. Вот как оно называлось. Сейчас это вспомнил и Ингварр.

Они увлечённо проложили туда маршрут на машине. Выходило, что одним днём обернуться не получится. Но зато Йоран подсказал ещё парочку красивых мест, куда можно было заехать по дороге, сделав, правда, немалые объезды. Нашлось, где и переночевать. По карте ночлег получался в небольшом хуторе Гра рядом с Canyon Marmor – Мраморным каньоном. На подготовку или знакомство рассчитывать уже не приходилось, но найдётся же там хоть одна добрая душа, чтобы пустить путешественников переночевать?

Йоран обеспечил путешественников едой (опять рыба, опять фосфор!) и питьём (без своей настойки, слава богу!), и они отправились в путь. Дорога петляла среди деревьев, изредка выскакивая на открытое пространство то с одной, то с другой стороны. И хоть и была узкой, всего на две машины, но с отличным асфальтовым покрытием. Навстречу, как ни странно, никто не попался.

Часа через три (Лара даже начала дремать – укачало, что ли, на постоянных поворотах?) асфальт закончился. Ингварр остановил машину, и они продолжили путь пешком. Идти было не сложно. Под ногами было гладкое каменное плато, как будто кто-то срезал гору острым лезвием.

Деревья от плато отступали, отступали и, наконец, отступили совсем. От открывшейся картины у Лары захватило дух. Они оказались на высокой ровной скале, разрезанной на две части широким каньоном. Окончание каньона слева было не видно из-за сомкнувшегося леса. А направо он уходил изломанной линией и, кажется, сужался. В воде каньона отражалось небо с облаками, из-за чего она была пятнистой – то синего, то стального цвета. А через фотообъектив при увеличении масштаба даже зелёного.

Лара так увлеклась фотографированием, что забыла об Ингварре. Стоило сменить позицию буквально на два шага, и каньон открывал какую-то свою новую чёрточку. И она щёлкала и щёлкала без остановки, пока не услышала чужой голос, сказавший что-то по-хёртагенски:

– Hei, gode mennesker! Og jeg hоrte lyden av din bil og bestemte seg for а sjekke plutselig virket det som om det? Mitt navn er Нalstein44. Jeg er fra gаrden Grа.45

– Ingvar, – не называя своего титула, представился Ингварр (своим герцогством он решил воспользоваться только в безвыходной ситуации).

А дальше Ингварр переводил Ларе на русский то, что рассказывал Хэлстеин, вызвавшийся стать их проводником по каньону. Без него они и половины красот не увидели бы! Хэлстеин довёл путешественников до противоположного конца каньона, где вода уходила под скалы через две красивые арки, как будто специально выдолбленные человеком, но, тем не менее, сделанные матушкой-природой. Он же обратил их внимание на длинный узкий козырёк, выступающий на противоположной стене каньона примерно на середине его высоты, и спускающийся в одну из арок, где исчезал в темноте.

Без Хэлстеина они ни за что не нашли бы вход под скалы, где прошли довольно широким и высоким коридором (Ингварру пришлось пригнуться только в одном месте) до глубокого колодца почти идеальной круглой формы. Где-то далеко внизу в нём чернела вода, а высоко над ним синел кружочек неба. Сверху капала вода. Сколько же понадобилось природе времени, чтобы продолбить капельками такой колодец?!

Коридор вывел троицу на поверхность и, круто поднявшись вверх, а потом спустившись, они оказались на краю небольшого озера. Скалу, которую они только что преодолели, поддерживал мощный столб, а вокруг него растекалась вода. Так вот куда уводили арки из каньона! – догадалась Лара. Хэлстеин подтвердил, что, если заплыть на лодке из каньона под скалу, то можно здесь выплыть. Главное, не потеряться в темноте подземного лабиринта.

Дальше Хэлстеин отвёл Лару и Ингварра в карьер, где раньше добывали мрамор. Ингварр очень удивился, он ничего не слышал о добыче мрамора в Хёртагене. Оказалось, что ещё до 50-х годов прошлого века мрамор добывали по старинке: сверлили в горной породе глубокие шурфы и забивали туда стволы берёз. Обильно заливали водой. Древесина набухала и разрывала мрамор толстыми пластами по его естественным линиям наименьшего сопротивления. Потом перешли на взрывчатку. Процесс добычи и доставки существенно упростился и удешевился, количество добываемого мрамора резко возросло. Но вскоре выяснился огромный минус такого способа добычи. Мрамор рвался уже не по своим естественным линиям, а шёл частыми трещинами. Он стал не пригоден для строительства, а изготовление мелких предметов, типа статуэток, было финансово не выгодно. И добыча мрамора в Хёртагене прекратилась. Уже больше двадцати лет их хутор Гра, который образовался во время мраморного бума, стоит заброшенный. Там доживают свой век старики и старухи, которые не захотели покинуть родные места, когда их дети переехали туда, где смогли найти работу. Но они не позабыты-позаброшены. Один раз в неделю приезжает автолавка с теми товарами, которые хуторяне заказали по интернету (тут уже удивилась Лара: вот бы и у нас, в России, в каждой отдалённой деревушке был интернет). Во время отпусков наведываются дети с внуками и правнуками.

Нежно-палевая стена с разнообразными неповторяющимися узорами мраморного карьера ещё хранила следы работы человека – где-то была идеально ровной, гладкой, где-то виднелись наклонные полосы, оставленные острыми зубьями экскаватора, где-то чернели аккуратные отверстия горизонтальных шурфов.

– Ой! Смотрите – птица сидит среди камней, не спугните! – воскликнула Лара.

– Глазастая она у тебя, – усмехнулся Хэлстеин, когда Ингварр ему перевёл сказанное девушкой, – Не бойся, подойди ближе. Это место такое, тут всякое может привидеться.

И действительно, при ближайшем рассмотрении, птица обернулась камнем.

Вечер и ночь Ингварр и Лара провели в доме гостеприимного Хэлстеина. И в этот раз Лара заснула не под песни, а под степенный разговор Ингварра с хозяином. Хэлстеин с удовольствием отвечал на вопросы герцога – вдруг что-то в жизни хутора изменится к лучшему? Вдруг здесь снова закипит жизнь? Старый горняк узнал своего правителя, но тот предпочёл представиться просто по имени, без титула, и Хэлстеин сделал вид, что не догадывается, кто перед ним.

44 – в переводе – «горный камень»

45 – Здравствуйте, добрые люди! А я услышал звук вашей машины и решил проверить – вдруг показалось? Меня зовут Хэлстеин. Я с хутора Гра.

14

Впервые предстоящий день не вызывал у Ингварра тревогу. В планах было сначала посетить Vann splittelsene – Водяные перекаты. Несколько больших ручьёв, сбегающих по камням и образующих маленькие водопады от одного до двух метров высотой, которые ниже сливаются вместе и образуют горную речку.

Потом заехать к Камню проповедника. Подняться на него и посмотреть вниз Ингварр уже почти не боялся, воспринимая это больше как возвращение в детство, как встречу с отцом, чем как на восхождение на гору. Да и два последних дня с Ларой, когда они вместе смотрели на мир с высоты птичьего полёта (если иметь в виду Ингварра, то это было слишком сильно сказано – на шхерах он вообще закрыл глаза и зарылся лицом в её волосы, а у каньона держался в двух шагах сзади, но в каньон-то, всё-таки, заглянул!), убедили его, что со страхом высоты он справиться сможет.

На Камне проповедника Ингварр планировал перекус. Насколько он помнил, там был небольшой грот в скале с каменным козырьком треугольной формы, похожим на две сомкнутые ладони. Там они с отцом всегда устраивали пикник. Ничего не мешало им Ларой это повторить. Провизии было хоть отбавляй, они ещё не всё съели, чем снабдил их Йоран, а Хэлстеин уже добавил своё.

Дальше в планах было отправиться к небольшому городку Ser-Yan, рядом с которым находится одноимённое озеро. В переводе Ser-Yan означает «Смотрящий Ян», что совершенно неудивительно. Озеро почти идеальной круглой формы похоже на зрачок человека. Когда погода хмурая, и Смотрящий Ян хмурится, а когда светит солнышко – вода в озере голубая-голубая со смешинками солнечных зайчиков, скачущих по её глади. Всё это Ингварру и Ларе рассказал Хэлстеин. Сам он этого не видел, но так ему рассказывал его сын, Ойстеин46, который перебрался туда с семьёй. Адрес и телефон Ойстеина уже были записаны Ингварром на всякий случай. Хэлстеин затруднился сказать, есть ли в Сер-Яне отель, а прибудут они туда, по расчетам Ингварра, уже ближе к вечеру.

Ингварр и Лара тепло попрощались со стариком и отправились в путь.

Проскочить мимо Водяных перекатов было не возможно – ручьи стекались в речку, образуя небольшое озеро, прямо у дороги. Так что уже через час путешественники были на месте. Они оставили машину на обочине и углубились в лесок. Тропинки не было, приходилось идти то у самой кромки воды, то углубляться в лес, то перескакивать с камня на камень. Красиво было – не описать словами! Только они решали, что всё уже увидели, и можно возвращаться назад, как совсем рядом мелькал или шумел следующий перекат, и невозможно было устоять от искушения посмотреть «последний».

Лара, уже основательно промочившая ноги, ворчала про себя: «Чёрт, могли бы вот тут хотя бы какой-никакой навесной мостик бросить!», но вслух недовольство не высказывала. Во-первых, это было не вежливо, а во-вторых, Ингварр мог развернуться и прекратить поход. А вдруг там, за очередным камнем, ещё есть какая-нибудь красота, а она это пропустит и никогда в жизни больше не увидит?

Но возвращаться, всё-таки, пришлось раньше, чем хотелось. Начал накрапывать мелкий противный дождик, грозящий в любую минуту усилиться, и тогда бы к мокрым ногам присоединилось и всё остальное тело. А там и до простуды недалеко. Прыгать по мокрым камням стало опасно, и путешественники закружились по лесу. Лара уже не могла понять: видели они этот перекат? Или это новый? Или это уже виденный, но повернувшийся к ним другим боком? В итоге, на дорогу они выскочили уже на противоположном берегу озера, сделав полный круг.

Отогрелись в машине чаем и решили вернуться в Гра к Хэлстеину. На Камень проповедника в такую погоду нечего было и соваться, а вдруг завтра повезёт, развиднеется. Да и временем они были не ограничены.

На обратном пути Лара всё-таки не выдержала, спросила:

– А у вас это принципиальная позиция – всё оставлять в диком состоянии?

– О чём ты говоришь? – не понял Ингварр.

– Ну, мы куда не приедем, ни лесенки нет, ни мостика. Природа в первозданном виде. Это, конечно, здорово, но для туризма не очень пригодно.

– В Хёртаген нет туризма, – пожал плечами Ингварр.

– А почему? Какая-то закрытая зона? Извини, что я спрашиваю. Если это секрет, можешь не отвечать.

– Это не секрет. У нас климат, который не является комфортным для туризма. Зимой снега нет. Прохладно летом. Дождь. Нет красивой архитектуры. И как насчет показа туристам?

Ингварр знал, о чём говорил. Он и сам задумывался о туризме, ведь в большинстве карликовых государств, которые он посетил этим летом, туризм обеспечивал львиную долю пополнения бюджета страны. Но Андорра утопала в снегу большую часть года, там процветали горные лыжи. Сан-Марино, Люксембург и Лихтенштейн – это крепости-замки XIII-XIV веков, хорошо сохранившиеся и привлекающие любопытствующих не только тем, что старинные, но и тем, что в них живут реальные потомки древних родов. Монако – это знаменитое казино и пляжный отдых на берегу Лигурийского моря. Сан-Мэрридж – это песчаные пляжи Средиземного моря и бесконечные фестивали. А что можно показывать в Хёртагене?

– Да ты что! А природа! – аж подпрыгнула на сиденьи Лара. – Да если бы у вас хоть чуть-чуть всё привести в цивильный вид, у вас бы отбою не было от туристов! У нас в Карелии тоже погода не «ах», а знаешь, сколько туда туристов едет? Автобусами по сорок человек. На стоянках место в очередь занимают! Взять хоть эти перекаты! Многого и не нужно. Составить круговой маршрут, кинуть навесные мостики, по лесу проложить тропки. Место у дороги, далеко забираться не надо. Тут же туалет соорудить, кафешку небольшую, сувенирную лавку – и вот тебе целый туристический объект.

– Лес будет топтать, – засомневался Ингварр.

– Ой, уж! Подумаешь, реликтовый какой! У нас на Соловках не менее ценный. Там мох какой-то уникальный, на него наступать нельзя. Там знаешь, как сделали? Соорудили деревянный настил на небольшом расстоянии от земли и туристам запрещают даже шагу с него ступить. Здесь тоже так можно сделать, да ещё красиво вписать в пейзаж между деревьями и камнями. Можно ещё найти какого-нибудь умельца, который забавные фигурки из дерева вырежет. Появится куча объектов для фотографий, – фонтанировала идеями Лара. – Не знаю, насколько это будет экономически выгодно, но мне кажется, что много финансовых вложений не потребуется.

«Зато я знаю, кто у меня может это всё рассчитать», – подумал Ингварр. А у Лары уже в голове сложился план рекламной компании, и она думала о том, как было бы здорово защитить свой диплом менеджера по рекламе на основе реального, а не выдуманного объекта. А уж если он ещё и в жизнь воплотиться – да перед ней тогда все двери мира откроются!