Любовь, сова и бюрократия

Я подошла к нему и отдала документ. На краю его стола стояла ароматическая свеча, и я повела носом, глубоко вдыхая необыкновенно приятный аромат. Жаль, узнать в какой лавке её приобрели, не представлялось возможным. Васкес наверняка не знает, а лея секретарь мне если и скажет, то только то, что она обо мне думает. А что старушка может думать о той, кто врывается в чужой кабинет? Да уж ничего хорошего…

Вечернее солнце заглянуло в окно рядом с рабочим столом, Васкес прикрыл глаза ладонью, и на миг мне показалось, что на уставшем лице прокурора мелькнула улыбка. Пробежав глазами по постановлению, лэрд перевел на меня тяжелый взгляд.

Какая уж тут улыбка…

– Лея Фелиция Гарсиа, – медленно проговорил он моё имя и так внимательно вгляделся в моё лицо, что мне захотелось немедленно испариться из кабинета, но предварительно сознаться во всех прегрешениях, включая отвратительный рисовый пудинг, который, пока Инэс не видела, я выбросила в окно, случайно залепив им в голову очередного её незадачливого воздыхателя. Мне тогда было восемь.

Хорошо, что я ничего не ела, а то меня бы точно стошнило от таких волнений. Вот и думай, кто из них страшнее, менталист или прокурор…

– Гарсиа, – не узнавая собственный голос, подтвердила я.

Богиня, на меня, кажется, никогда в жизни так не смотрели. Не взгляд, а хирургический нож. А собственно, с чего бы это? Я уж точно ничего не нарушила! Как и моя Инэс!

– Что здесь написано? – спросил он меня.

– В смысле? – растерялась я.

– В прямом, – ответил Васкес.

– Эм… – промямлила я, окончательно перестав понимать происходящее.

Ну не может же прокурор употреблять что-нибудь эдакое, способное повлиять на его способности к чтению, накануне рабочего дня? Кстати… а не потому ли у него в кабинете ароматическая свеча? Я повела носом, принюхиваясь. Алкоголем не пахло.

– Это подписанное вами постановление о сносе нашего дома, – осторожно произнесла я.

Прокурор окинул меня нечитаемым взглядом и, потерев подбородок, подозвал менталиста:

– Энтони, взгляни-ка.

Тот подошел к эрду, выгнул бровь, а потом посмотрел на меня примерно так же, как только что смотрел Васкес.

– Следующая жертва нашла нас сама? Так просто?

Жертва? В каком это плане, жертва? От иррационального страха желудок у меня прилип к позвоночнику, и сердце застучало как бешеное.

Богиня, да и змеи с ним, с домом! Земля всё равно наша, до зимы полгода. Возьмем кредит, наймем рабочих, поставим тентик, построим будку…

– Ну… я … пойду? – робко спросила я.

– Куда? – хищно сверкнув глазами, усмехнулся прокурор.

– Домой… спать. Вещи собирать, – пробормотала я.

И признаваться Инэс … потому что постановление о сносе я от неё скрыла…

– Да, пожалуй, спать, – потер мужчина подбородок и бросил на менталиста острый взгляд.

Тот кивнул и, пристально посмотрев мне в глаза, мягко сказал:

– Спать.

Спать? Да… спать. И чего я так нервничала? Я прорвалась в кабинет? Прорвалась. Правда, понимание, зачем я куда-то прорвалась, выветрилось из моей головы. Наверняка ничего существенного. А вот поспать надо. Лечь в кровать…

Перед глазами встала моя маленькая спальня, светлые обои в мелкий цветочек, дубовый шкаф, заваленный бухгалтерскими книгами пол и застеленная лоскутным покрывалом кровать. Глаза закрывались, подушка манила.

«…пару минут… не пугать… маячок… подстрахую … – донеслось до меня откуда-то с улицы, – … и осторожнее! »

Осторожнее? Голос был мужским! Опять какой-то умник решил оборвать наши розы! Надо бы хоть собаку завести! Спереть-то, конечно, не сопрут, больно колются, но газон испортят.

«Пустынный змей, защита! Мне не пройти!» – зашипел второй голос, и я хмыкнула.

Конечно, это самый шипастый сорт, но как пахнет, а цветет и того лучше! Шум в саду стих. Незадачливые похитители цветов ушли, слава Богине.

Покачав головой, я стянула своё счастливое платье через голову и, набросив его на плечики, подошла к большому овальному зеркалу. Зевнула, вглядываясь в своё отражение. Нет, что-то я как-то очень на нервной почве схуднула, одни глаза на лице, а на фигуру и вовсе без слёз не взглянешь… надо зайти в кондитерскую. Я задумчиво провела рукой от шеи до груди, поправила белое кружево на белье, переложила ладонь на живот. Резко убрав руки за спину, я наощупь нашла застежку, отработанным движением сняла бюстье.

Кто-то шумно выдохнул совсем рядом.

– Уху-ху? – услышала я как будто возмущенное ухание, резко повернула голову к окну и замерла – на моем подоконнике, сверкая ярко-желтыми глазами, сидела большая серая сова. Гляди, как освоилась! Уже и в дом залетела!

Я улыбнулась птице, а потом мотнула головой. Погодите, какая сова? Какая ночь? Какая, к змеям, кондитерская? Какая спальня?! Я-по прежнему стояла на ковре королевского прокурора, к счастью, одетая и стыдливо прикрывающая оторванную пуговицу на платье папкой с документами.

– Нет, это, пожалуй, очень интересно, – сказал мертвенно бледный менталист, болезненно поморщился и щелкнул пальцами, вызывая сноп искр.

– Простите, а что происходит? – посмотрела я на хмурого как грозовая туча Васкеса.

– Торжество справедливости, лея, – ответил прокурор. – Рассказывайте, кто доставил вам это постановление? Важны любые детали.

– И честный рассказ о том, как вы додумались скрывать настолько сильный магический дар, нам бы тоже хотелось услышать, – недовольно добавил менталист.

Глава 2

– Простите? – переспросила я и, повернувшись к магу, даже ладонь к уху приложила, будто пыталась образовавшимся вакуумом достать из него остатки невесть как попавшей воды.

Послышится же всякое… но, что тут странного? Нервы, ночь без сна… я вообще как-то очень медленно соображала, в голове будто стоял мягкий ватный туман.

Соберись, Фелиция! – приказала я себе, усилием воли подавив зевок. Что-то не больно-то мне это помогло собраться…

– Не расслышала ваш вопрос, – любезно улыбнулась я менталисту.

Он мне, конечно, совершенно не нравился. Но я еще не сошла с ума хамить черному перстню!

Менталист помрачнел еще больше. Куда больше? А вот, однако, умудрился. Васкес крякнул, я недоуменно посмотрела на прокурора, и боковым зрением заметила, как встрепенувшись на подоконнике, сова вылетела в открытое окно.

Похоже, всё же безхозная…

Какое-то странное, связанное с такой же птицей воспоминание на миг мелькнуло в моей голове.

Сова на моём подоконнике. Зеркало в полный рост…