Чужая невеста

– Да уж куда лучше, – подхватил Алексей сочувственно.

– Ты опять смеешься? – Марк подозрительно пригляделся и поджал губы. – Ну, не важно. Главное теперь – правильно деньги вложить. Оксана, конечно, на всякие глупости не способна, но все-таки… Опыта у нее никакого, да и родня с толку сбить может…

– Но ты же никому не позволишь сбить ее с толку? – озабоченно спросил Алексей.

– Конечно, нет! – энергично сказал Марк. – Я с ней уже говорил на эту тему. Ну, не конкретно, а так, в общих чертах. К счастью, она вполне управляема. Это, знаешь, не Лариса. И вообще ничего общего с москвичками из этих… ну, ты понимаешь.

– Понимаю, – задумчиво протянул Алексей. – Я все понимаю. Кроме одного – с каких это пор тебе москвички разонравились? И особенно – «из этих»?

– Да они мне никогда и не нравились, – неожиданно откровенно признался Марк. – И вообще пора остепеняться. Все, что нужно, у меня есть, пора и детей заводить. Оксана – девушка молодая, здоровая, воспитанная в строгости… Да ты не смейся. Если вдуматься, так это очень важно, чтобы у твоих детей была нормальная здоровая мать, без всяких, знаешь, закидонов. Какая мать из поэтессы? Или, допустим, художницы?

– Не говоря уж об актрисах, – подсказал Алексей. Три жены Марка были именно актрисой, поэтессой и художницей.

– Вот именно, – серьезно согласился Марк. – У Оксаны, слава богу, никаких таких талантов. Да и вообще она не честолюбива.

– Ну, тебе везет, – завистливым голосом пропел Алексей. – Богатая невеста, да еще воспитанная в строгости… да еще и управляемая… да еще и без всяких талантов… Это тебе крупно повезло.

– Да, можно сказать, повезло, – не уловив сарказма, самодовольно согласился Марк. – Материал, конечно, сырой… Довольно молодая еще, да и, знаешь, провинция все-таки. Нет того стиля. Но к моим советам прислушивается, так что…

Алексей уже не слушал. Ему вдруг стало жалко эту глупую девчонку, эту маленькую серенькую мышку, эту богатую невесту его бывшего однокурсника, бывшего секретаря райкома комсомола, бывшего мужа красавицы Лариски, а сейчас – преуспевающего банкира, настоящего москвича. В первом поколении.

Алексей не захотел сидеть один у Марка дома, ждать, когда тот вернется со своей деловой встречи и повезет его в Павловку знакомить с невестой. Какие еще деловые встречи в субботу с утра пораньше? Ну, им, банкирам, видней. Алексей сам может прекрасно добраться до Павловки электричкой и познакомиться с Маркушиной серой мышкой. А главное – повидать тетку Надьку. Хорошая тетка, он о ней все время вспоминал. Когда четырнадцать лет назад они с Марком учились в университете и снимали комнату в ее большом и нелепом доме, тетка Надька, бывало, здорово выручала их в трудную минуту. А также в трудный час, в трудный день, неделю, год и так далее. И за квартиру они платили не каждый месяц… Правда, помогали, чем могли – огород вскопать, дровишки попилить, поросенка покормить, то, се… Но это ерунда, дело нехитрое. К тому же тетка Надька никогда ничего не требовала. Сам вызвался – и спасибо, и молодец. Еще и подкармливала их, дармоедов. А потом Алексей познакомился с Ларисой и привез ее показать дом, в котором живет, и своего друга Марка, и свою хозяйку тетку Надьку. А потом Лариса вышла замуж за Марка, а Алексей перевелся на заочное и уехал. А потом прошло несколько лет, прежде чем Алексей вновь оказался в Москве и приехал навестить Марка в его новой квартире с его новой женой, и Лариску – в старой родительской квартире, но с новым мужем, и тетку Надьку в ее нелепом доме с очередными жильцами-студентами. В тот раз он привез тетке Надьке целую дорожную сумку гостинцев – каракулевый полушубок, пуховый платок, отрезы каких-то тканей – мать выбирала, он в этом никогда силен не был. И еще всяких вкусностей из магазина, и еще пятилитровую банку меда – своего меда, лучшего майского меда со своей пасеки. В общем-то, и все остальное было, строго говоря, медом. Все его доходы в то время были только от пасеки.

Тетка Надька плакала и улыбалась, сидя на веранде посреди лета в дареном полушубке и запивая чаем дареный мед, слушая его отчет о прожитых годах и одобряя в нем все, кроме нежелания жениться. Она любила его и желала ему счастья. Алексей это точно знал, потому что сам любил ее и желал ей счастья. Ну, или чтобы жить ей хотя бы полегче было, что ли.

После этого он еще бывал у нее два раза, и каждый раз что-нибудь привозил в подарок. В меру сил. Потому что жизнь у него получалась сильно извилистая, а финансовое положение колебалось от буквально полуголодного существования до покупки нового дома своим старикам.

Сейчас все у него было хорошо, поэтому чемодан с гостинцами оттянул руки до онемения, пока он добирался от электрички до самой окраины поселка, где между двумя новыми строительными площадками оставалось еще несколько старых частных домов, в том числе и дом тети Нади. Скоро и эти снесут. Жалко-то как.

– О-о-ой-ей-ей-ей! – закричал издалека веселый пронзительный голос. – Ой, вы смотрите, кого это к нам несет! Ой, Лешик, ой, хороший мой, ой, обрадовал старуху!

Навстречу ему по улочке пылила сама тетя Надя, размахивая руками, подолом доисторической ситцевой юбки мелкотравчатой расцветки, улыбаясь до ушей молодой, зубастой улыбкой. Никакая она была не старуха. Она всегда была такая – маленькая, сухонькая, с легкой проседью в богатых темно-русых волосах, с гладким, румяным, загорелым лицом, ясными серыми глазами и белозубой улыбкой. И ведь до сих пор свои зубы, – радостно изумился Алексей. Вон уголок левого резца все так же стесан. Утром, присматриваясь к Марку, Алексей спросил, что у того с зубами. Вроде раньше не такие были.

– Неплохо, да? – Марк улыбнулся и провел ногтем по зубам. – Американская технология. Безумно дорого, но ведь стоит того, а?

У тети Нади улыбка была не хуже, не считая того, что досталась задарма.

– Ах ты, тетка Надька моя, шустрая какая, – забормотал Алексей, роняя а пыль чемодан и обнимая ее тощенькие плечики. – И куда же ты бежишь с такой скоростью?

– А в магазин, – тетка Надька выдернула из кармана доисторической юбки доисторическую же авоську и предъявила ее Алексею. – Жратвы кой-какой прикупить.

– Поворачивай, – приказал Алексей, подхватывая чемодан. – Я абсолютно все приволок.

– Спорим, не все, – азартно вскинулась тетка Надька.

– Все, все… Спорим, – поддержал Алексей их старую игру.

– На бутылку шампанского, – предложила тетка Надька. – Идет?

– Идет.

– Так вот, хлеба ты не несешь.

– Ох, черт, действительно, – притворно огорчился Алексей. – Ну, ничего, зато шампанское прихватил.

Тетка Надька тоненько засмеялась, зажмурив глаза, повернулась и пошлепала по дороге, на ходу обернувшись и крикнув:

– Ты иди, там открыто! Буксир тебя помнит, пропустит. А если забрешет – Ксюшка выйдет, она за домом морковку полет.

Опять квартиранты тетке Надьке по хозяйству помогают. Нынче у нее, надо полагать, пацанов нет. Маркушина серая мышка живет, и еще какая-то Ксюшка морковку полет. Ничего не меняется.

Ничего не меняется – все та же дорожка, выложенная давно потрескавшимися плитками, которые он сам когда-то натаскал с ближайшей стройки. Сколько он помнил, тут всю жизнь поблизости какая-нибудь стройка была.

Ничего не меняется – Буксир узнал его, обрадовался, бросился на грудь и сделал попытку обслюнявить лицо, но, поскольку Алексей успел закрыться рукой, обслюнявил локоть. А потом потрусил по дорожке к дому, пританцовывая, приглашающее оглядываясь на ходу и сбивая хвостом цветы календулы, которые росли по бокам дорожки, наверное, с начала новой эры.

Ничего не меняется. Двери нараспашку, в прихожей цыплята мечутся, и Буксир, бестолочь невоспитанная, в дом лезет. Алексей выгнал цыплят на веранду и закрыл дверь перед носом у Буксира:

– Куда лезешь? Иди исполняй служебные обязанности.

Ничего не меняется. В большой, чуть не на половину площади всего дома кухне – тот же доисторический буфет. Тетка Надька хвалилась, что получила этот буфет в подарок на свадьбу от своих бабки с дедом. Очень может быть. А вот этот стол они с Марком сами сколотили. Штучная работа. Теперь таких не делают. А плита электрическая. Хотя и печь не сломана. Правильно, теть Надь, береженого Бог бережет. А это что? Батарея центрального отопления? Может, тут и ванна появилась, и другие удобства?

Алексей оставил чемодан в кухне и принялся бродить по дому, с жадным интересом заглядывая во все закоулки, которые тут назывались комнатами, отмечая нововведения и вспоминая прежнее.

На пороге крошечной темной комнаты он остановился, уловив тонкий горьковатый аромат. Ваниль? Миндаль? Где тут выключатель был?

И вдруг он вспомнил, что в доме должны быть женщины. Кто-то там морковку пропалывает, но ведь есть еще и невеста Марка. Он поспешно отступил, прикрыл дверь, а потом постучал:

– Эй, есть кто живой?

Никого там живого не было, не считая еще одного цыпленка, который суматошно протискивался в щель и свиристел дурным голосом. Алексей сгреб цыпленка, выкинул его на веранду и продолжил экскурсию уже осторожней. Мало ли. Может, серая мышка Марка спит в такую жару. Вот хорош бы он был, если бы вломился к Маркушиной невесте… Неужели это ее духи так пахнут? Вряд ли. То, что рассказывал об Оксане Марк, никак не ассоциируется с этим ароматом.

Ладно, но куда же все подевались?

Алексей направился к задней двери и шагнул на открытую веранду, выходящую в теть Надин сад-огород. Ох, как все тут разрослось! Заблудиться можно. И тут вдруг ему послышался негромкий мягкий смех, даже не смех, а смешок – внезапный, короткий и такой заразительный, что он и сам заулыбался, еще не видя, кто там смеется, еще не зная, почему там смеются, – может быть, над ним? Он улыбался, оборачиваясь на смех…

И было ему видение. Спиной к нему стояла нимфа. Или дриада? Забыл. Не важно. Спиной к нему стояло волшебное создание в закрытом черном купальнике и шляпе, сделанной из рекламного плаката кока-колы. Из-под шляпы падала буйная грива слегка вьющихся волос, светло-каштановых, с темным блеском в глубине массы и золотым сиянием выгоревших кудрявых концов. Волосы закрывали волшебное создание почти до талии, особых подробностей фигуры не различишь, да и лица он еще не видел, но ноги были такие, что никаких сомнений не возникало: создание было волшебным. Однозначно.

Она опять коротко засмеялась, и Алексей с похолодевшим сердцем подумал: хоть бы не она оказалась невестой Марка. Он зачарованно смотрел на нее, и не решался окликнуть, боясь испугать, и не мог уйти…

Вдруг она пригнулась, медленно вытянула руку, на секунду замерла в напряженной, хищной позе, грациозная, как дикий звереныш, и с торжествующим воплем метнулась вперед, шлепнувшись с размаху на морковную грядку животом, запустив руки под пионовые кусты.

– Что случилось? – тревожно спросил Алексей и шагнул со ступенек веранды на траву.

Он был почти рядом, в двух шагах, но она его не слышала. А, ну ничего удивительного – ее бумажная шляпа при падении слетела, и он различил в разлохмаченной копне этих удивительных волос ободок и черные пуговицы наушников. Естественно. Нынче так принято отдыхать. Все таскают плейер. На работу, на свадьбу, на пляж, на красный свет через дорогу… не считая прополки моркови. Интересно, что она слушала? «Зайка моя, я твой хвостик»? И при этом смеялась… Безусловно, это существо не может быть невестой Марка.

Существо что-то бормотало, лежа на животе, и что-то там делало руками в зарослях пионов. Потом существо зашевелилось, село по-турецки, одной рукой сдвинуло ободок наушников на шею, а другую, обмотанную какой-то веревкой, поднесло к лицу. Господи, да у нее в руке змея!

– Та-а-ак, – сказала девушка зловеще. – Так-так. Это ты, змейская твоя морда, всех лягушек съел? А я, значит, от комаров погибай, да?