Держите огонь зажженным

Басир опустил голову, словно прислушивался к своим ощущениям.

– История о моем участии в ИГИЛ была своего рода катализатором для тебя, – продолжал Петр, не дожидаясь реакции собеседника. – Лакмусовой бумажкой исламиста. И этот «лабораторный» опыт дал мне положительный ответ. Настоящие, истинные приверженцы нашей партии не отвергают ислама. Религии, и не только ислам, – это наши культурные ценности. Но Саддам выступал за светское государство, в котором ислам – завещание арабской культуры, своего рода доказательство нашей уникальности и гениальности. Но ислам не становился поводом для войны. Истинный баасист не встанет под черный флаг псевдоислама, а уж тем более псевдоджихада.

– Но ты же встал! – Басир поднял глаза, и они показались собеседнику особенно темными и усталыми. Словно человек бежал марафон, не заметил, как пересек финишную черту, и продолжает изнурительный бег, а ему вдруг крикнули: «Все, хватит, остановись!» А он не верит.

– Чтобы понимать, с чем имеем дело и как с этим бороться. – Тут Петр мог быть искренним. – «Европа сегодня так же боится ислама, как она боялась его раньше. Сейчас она знает, что сила ислама теперь переродилась и появилась в новой форме: арабском национализме». Афляк[17 - Мишель Афляк – один из основателей партии БААС в Дамаске] это сказал аж в 1943 году. Что изменилось? – Он развел руками и вскинул брови, изображая снисходительность и контроль ситуации, хотя не чувствовал до конца этот самый контроль. Действовал интуитивно, но в то же время стараясь применить техники психологического воздействия, которым его в свое время обучали, – оказать давление на собеседника, перехватить инициативу, но старался делать это не слишком настойчиво, учитывая признание Басира в работе на аль-Мухабарат – его тоже обучали схожим техникам.

– Допустим, – набычился Басир, явно пытаясь уловить, в чем подвох. – Сообщая мне о поездке в Сирию, ты прощупывал почву, искал союзника. Союзника в чем? Какие у тебя задачи здесь?

– Борьба с ИГИЛ сейчас всеобщая цель для сохранения арабского мира как такового. Внутри нашего общества заложили бомбу, да так ловко, с механизмом на неизвлекаемость. Задействовали в ней местные детали-ресурсы, в частности, в лице твоих братьев по армии и партии, которые бросились в омут черного халифата, спасая семьи и себя от нищеты. Они отказались от идеи ради сиюминутного. Я их не виню. Они обычные люди. Побоялись остаться истинными приверженцами своих идеалов, своей Родины и продолжить борьбу с американцами, с империалистами. Дали слабину, а в итоге оказались в рядах фанатиков, которые могут стать пусковым механизмом и разрушить до основания весь арабский мир. Ислам – как скелет в человеке. Если он ослаб или, того хуже, выдернуть его из человека, что останется? Безвольная кукла. Мы потеряем идентичность. И нас будут дергать за веревочки все кому не лень. А кому всегда и больше всего мешали арабы на Ближнем Востоке, стояли костью в горле?

– Израиль, – кивнул Басир.

– Наш ислам поразили бациллой «ИГИЛ». Болезнь развивается. Так дискредитировать одну из великих мировых религий еще никому не удавалось за всю историю человечества. Так вот, взрывной механизм «ИГИЛ» опутал проводами ислам и арабский мир. Либо бомба взорвется сама, когда установившие ее решат, что пора, либо мы обезвредим. Впрочем, и арабы, и наша религия все равно получат если не фатальный урон, то такое поражение, от которого не оправятся еще очень долго. Но все же в таком случае шанс будет. Кто, кроме нас – Ирака и Сирии? Мы больше всего заинтересованы в такой борьбе.

– Я думаю, есть еще страны, заинтересованные в нашем единстве и наступлении мира на Ближнем Востоке. – Басир покосился на него, наблюдая за реакцией.

Петр подумал, что его полемический задор просвистел у виска Басира, но… мимо. Тот, похоже, четко помнил про свой интерес и не отложил в дальний ящик подозрения.

– Наверняка. Есть страны, которые заинтересованы не только теоретически, но и помогают на деле – оружием, например, – не стал отпираться Петр. – Или курды, кстати говоря. Они хотят свое государство, но не такое, какое получили от американцев иракские курды. А по-настоящему независимое. Стоит пойти им навстречу, чтобы не потерять все. Главное, чтобы курды помогали, а там поглядим, – он подмигнул Басиру. – Вспомни мудрую выдержку Саддама, когда он вывел войска из Северного Ирака. Заодно прекратил снабжение. Хотите быть независимыми – справляйтесь сами. Тем более под международной опекой. А Барзани и Талабани не поделили власть и прибыль от контрабанды в Турцию. Вражда между племенами и родами. Куда от нее деться? Вот ДПК[18 - ДПК – Демократическая партия Курдистана – возглавляет Масуд Барзани] и ПСК[19 - ПСК – Патриотический союз Курдистана – возглавляет Джаляль Талабани] грызли друг другу глотки. В конце концов, как и предполагал Саддам, Масуд Барзани обратился к нему за помощью, и все встало на свои места. Ты же помнишь в 1996 году наступление иракской армии и захват Эрбиля. А заодно Саддам кардинально разобрался и с Ахмедом Чалаби, сотрудничавшим с ЦРУ и с его ИНК[20 - ИНК – Иракский национальный конгресс, создан в 1991–1992 гг. в Ираке на американские деньги, возглавлял Ахмед Чалаби, известный иракский политик в изгнании], созданным на деньги американцев. А еще раньше была операция «Анфаль»[21 - Анфаль (араб. – добыча) – программа Саддама Хусейна по борьбе с курдами Северного Ирака] с применением химоружия против курдов… С тех пор дядю Саддама Хусейна прозвали «Химический Али».

– Ну да. Али Хасан аль-Маджид возглавлял ту операцию. Но через несколько лет Барзани и Талабани все же договорились, – напомнил Басир.

– Американцы помогли. А противоречия все равно остались. Это как маленькая трещина в корпусе корабля. В хорошую погоду кораблик резво бежит по волнам. А в бурю, не успеешь и глазом моргнуть, переломится пополам.

Басир принялся за бирьяни, пока тот еще не остыл, явно демонстрируя, что от вооруженного конфликта он перешел к мирному урегулированию.

– Мы воевали, – с обидой в голосе решил оправдаться Басир. – Но были разрозненны. Многих уничтожили в первые дни. В штаб-квартиру военной разведки попало шесть американских ракет. Здание горело. Взрыв был такой силы, что на расстоянии пяти километров крыши у домов послетали.

– Я был в это время в Багдаде, – тихо заметил Петр. – Дважды мог погибнуть под бомбежками. Но Аллах велик!

Басир кивнул и продолжил, снова забыв о еде и закурив:

– Да, под бомбежками… Часть офицеров, конечно, перебралась в другие места, ну а кто-то сразу бежал из города. Крысы с корабля… В начале апреля те, кто уцелел, сражались за аэропорт. А уже восьмого практически все было кончено. Оккупанты контролировали почти все мосты и уже больше половины города. Спорадические бои, по сути, приносили нам только потери. Кроме того, большинство наших из Мухабарата сдались задолго до вторжения. Слили информацию американцам. У нас же тут шастали инспекторы ООН, искали оружие массового поражения, – Басир горько усмехнулся. – Они тоже вербовали агентов, а поскольку вращались в правительственных кругах, то имели доступ к чиновникам высокого ранга. А пораженческие настроения витали в воздухе. Многие себе подыскивали пути отхода и финансовую базу в будущем. Короче, я одного такого сам лично, своими руками… – Он посмотрел на свои ладони, между пальцев левой продолжая сжимать дымящуюся сигарету. Вид у него был отрешенный.

– Ты имеешь в виду агента или вербовщика из инспекторов? – Петр бесцеремонно вытащил из нагрудного кармана рубашки друга пачку сигарет. – Твои крепче, – пояснил он в ответ на удивленный взгляд.

– Нет, наш был крысеныш, доморощенный. Накануне начала бомбежек мы его взяли и «поговорили» в Хартии.

Горюнов постарался сдержаться, чтобы его не передернуло при упоминании о Хартии. Там парни из Мухабарата держали арестованных и плотно работали с ними, не брезгуя никакими методами дознания, а проще говоря, выколачивали информацию. Еще до вторжения американцев больше всего Петр опасался попасть именно туда.

– Наших американцы находили везде, у родственников, у знакомых, где они прятались. Всю подноготную знали.

– А как же ты избежал ареста?

– В первый день мой дом разбомбили. Никто… – Он запнулся и продолжил о другом: – Завалы не разбирали. Там я или нет, невозможно было проверить. Тогда, помнишь, была песчаная буря. Дважды в моей жизни Аллах посылал ее, когда я уже не надеялся на спасение. Те, кто выжил, организовали подполье. Но цэрэушники работали в Багдаде давно и плодотворно, вкупе с Моссадом. Мы несли постоянные потери. Большинство задуманных терактов провалились, но кое-что все же удалось.

Петр подумал, что должен благодарить именно Басира за красочные зрелища ночных пожаров в Зеленой зоне на западном берегу Тигра. Семь лет прошло с момента вторжения до новой песчаной бури, которая намела к порогу цирюльни Басира Азара, обессиленного погоней и задыхавшегося от пыли и песка.

Через год американцы ушли из Ирака, словно почуяв сильный запах песка – так пахнет в Багдаде незадолго до бури, перед тем как все станет рыжим от поднявшейся в воздух пыли и песка. Только в этот раз воздух стал бы черным от полощущихся на ветру знамен ИГИЛ. Вот чего испугались американцы – разбуженного ими же самими демона.

А Басир остался у Кабира. Ему идти было некуда, да и прикипел он к спасителю, как к младшему брату…

Петр помнил ту страшную мартовскую бурю 2003 года, когда песок, взметнувшийся к небу, смешался с черным едким дымом от горевшей нефти. Везде в городе вырыли ямы, залили их нефтью и подожгли, посчитав, что таким образом затруднят попадание коалиционных сил по целям. Наступил конец света. Черно-рыжая смесь поглотила свет, съела кислород.

В этом невероятном светопреставлении казалось, что по городу расползлись иракские демоны и великанши – дами, силува и сеир[22 - Дами – великанша, питается отбросами, прахом и человечиной. Наполовину животное. Появляется на окраинах городов. Силува – водяное существо, напоминает русалку, питается человечиной. Сеир – одноглазый старик с бородой до колен, с длинными зубами покрытыми железом и с железными когтями на ногах. Людоед]. Развалины, трупы, искореженная прямыми попаданиями иракская военная техника…

Горюнова пытались отозвать из Ирака. Но он затянул с отъездом, а позже посчитал, что нужнее в Багдаде. Несмотря на увещевания Центра, остался, о чем пожалел многажды во время бомбежек, обстрелов, нехватки продуктов и денег. Народ не стремился стричься и бриться перед лицом надвигавшейся катастрофы – заработка не было. Связь с Центром прервалась на несколько месяцев, и, как он потом узнал, Энлиля[23 - Энлиль – персонаж из мифологии Двуречья, верховный шумерский бог воздуха. Владел разрушительными бурями. Ими уничтожал врагов и ненавистные ему города] (под таким псевдонимом он действовал в Ираке) считали погибшим.

В те дни, недели, месяцы, находясь в информационном вакууме, Петр, как никогда, ощущал себя местным, помогая соседям и незнакомым людям разбирать завалы, вытаскивая тела женщин и детей, покрытые пылью, напоминающие глиняные фигуры. Это были жертвы демонов – дами и сеира, пришедших в обличии западной «цивилизации». Горюнов стоял в очередях за водой и едой и думал, что это его мир. В кафе со знакомыми торговцами из Сук ас-сарая[24 - Сук ас-сарай – старейший рынок Багдада. Там торгуют коврами, изделиями из меди и жести, тканями и многим другим] обсуждал козни израильтян и американцев. Радости от свержения Саддама никто не испытывал. Были и те, кто радовался, но Петру такие в его окружении не попадались…

Когда на него наконец вышел связной, Горюнов на него воззрился, как на пришельца с другой планеты. Новый связной не владел арабским свободно, а Петр несколько минут в начале разговора никак не мог переключиться ни на русский, ни на английский. Его словно заклинило. Связной отметил в отчете, что Энлиль находится в стрессовом состоянии, на грани нервного срыва. Через месяц вернулся прежний связной и, наоборот, передал в Центр, что Энлиль на подъеме и отзывать его нецелесообразно…

Басир вглядывался в лицо задумавшегося друга, словно силился прочесть его мысли.

– Очень многих наших убили, – Басир вздохнул, отведя глаза, – остались вот такие зеленые, как Шуван. Он следил за тобой. Сын моего товарища, с которым мы вместе воевали в Иране.

– Ты воевал в Иране? – чуть удивился Петр, хотя подозревал, что это так.

Тот кивнул и спросил, поднимаясь с тахты:

– Так какие планы? Один же ты не пойдешь в бой против ИГИЛ?

– Один – нет. Сейчас самое время забыть о противоречиях между сирийской и иракской ветвями БААС. Главное: мы – арабы, и существует общий враг.

– Согласен. Мы давно это знали. Думаешь, мы не боролись? Вот только не до «Аль-Каиды» нам было последнее время. С одной стороны – коалиция, с другой – «Аль-Каида» и схожие с ней группировки. Они уже тогда головы резали. Мы сразу отошли в сторону от таких «повстанцев». Это не офицеры, не люди. Их методы мы еще тогда называли «персидскими».

– «Персидскими»? – переспросил Петр. – Почему?

– Иранские полукровки. Большинство из них. Матери из Ирана, отцы – иракцы. А воспитание в двух культурах… – Басир махнул рукой. – Персы всегда отличались особой жестокостью.

Петр нахмурился. «Сразу они порвали с «Аль-Каидой», – мысленно проворчал он. – Как же, держи карман шире! Только в начале 2006 года. До этого успешно взаимодействовали. Интересно, к какой же группировке принадлежит Басир? Одно понятно – офицер, баасист, но не радикальный исламист, открестился от «Аль-Каиды». Выходит, за час беседы я узнал о нем больше, чем за три года. Общались всегда так – шуточки, прибауточки, а в общем, ни о чем».

Горюнов сразу же направил запрос в Центр о Басире Азаре, едва они познакомились. Подтвердилась информация, что он офицер иракской армии. Во всяком случае, такой Басир Азар существовал. И это усыпило бдительность Петра. Теперь он жаждал отправить в Центр фото Басира. Они впервые сфотографировались недавно – до отъезда Петра «к родственникам во Францию» (а на самом деле в Россию, затем в Турцию и далее в Сирию). На дне рождения Кабира их запечатлел на старую «мыльницу» «Kodak» хозяин кафе.

– Ты правильно сказал – нас волнует только целостность Ирака. Тебя, по-видимому, Сирии. А враг один, да. – Басир стоял у окна и пальцем водил по жалюзи, они металлически позвякивали.

– Подними их, – попросил Петр, потягиваясь. – Солнце уже ушло.

В комнату брызнул свет, пыльный и горячий. Солнце действительно переместилось в торец дома, но светило все еще назойливо, жестко.

– Я готов со своими людьми помогать тебе, если есть реальный план. У нас недостаточно ресурсов. Но есть оружие.

– Вы что, так и остались в оппозиции?

– У нас нет другого выбора. – Басир снова закурил. – Амм Джаляль[25 - Амм Джаляль (араб.) – дядя Джаляль – так называют курды президента Ирака Джаляля Талабани (2005–2014 гг.)] нас, определенно, не устраивает. Он хоть и суннит, но не наш человек…

– Что же ты так легко готов идти за мной, в то время как пришел-то сегодня с обвинениями? – Петр решил спровоцировать его.