Исповедь коралловой женщины

Моё кредо

Прочитав мои воспоминания и мнения, вы поняли, что я не люблю предательств. Если я дружила, то любила, а это значит, что ревновала, плакала, торжествовала и всегда помогала. Если я выращивала цветок, то лет 20, лежащее на земле растение всегда несла к воде. Если я ставила букет в вазу, то не выбрасывала на 2-3-й день в помойку, ухаживала так, что он у меня жил неделю-две. Если я приручала кошечку, то лечила и вела до смерти. Если бралась помочь кому-то, то помогала, языком не трепала. Если могла достать куда-то лишнее приглашение, то со мной перебывали в театрах, в музеях, на экскурсиях все мои подруги. Ответного никогда не получала. В Дом журналиста Лена могла меня проводить по пропуску, но сделала это один раз в жизни. Знакомить с мальчиками – до них не доходило, а ведь я училась и работала в женском коллективе. Да и вещи я всегда донашивала – мода-не мода. Если я родилась в этом доме, то – это отчий дом, и умру в нём. Если была воспитана атеисткой, то даже в церковь стеснялась заходить. Лебезить никогда не умела, правду в глаза всегда высказывала, правды всегда и добивалась. Однажды из-за этого лишилась поездки за границу. Никогда не думала бежать из России за лучшей жизнью, хотя видела как за границей из нашей группы люди уходили в Синагогу и оставались. Но мне милы наши поля, леса, цветы, чёрный хлеб и селёдка (не сладкая, как в Норвегии, а солёная) и огурчики солёные (а не сладкие Китайские) мои хрустящие, и гости мои, и Моё, Моя, Мои.

Из книги Бальтасара Грасиана «Карманный оракул», 1647 года (там столько истин):

«О вещах судят не по сути, а по виду. Мало кто смотрит в глубь, чаще довольствуются наружностью. Толку ли, что ты прав, коли на лице твоём лукавство».

Начало XVII века. Боже, тогда думали ещё разумнее, чем сейчас.

«Каждый монарх на свой лад… будь велик в деяниях своих, возвышен в мыслях, подминая царственность высоте души».

«Искусство должно долго жить: жить достойно. Две вещи быстро приканчивают человека: глупость и распутство».

Наконец я сумела в электронном виде (хотя бы) выложить на сайте proza.ru полную переписку Вити и Оли в дополненной «Сказке о любви». А «Мир тесен» включила как главу этой книги.

На передаче «Судьба человека» Борис Корчевников задаёт традиционный вопрос: «Что бы вы могли сказать себе, если обратиться назад?». Мой ответ: «Ошибок я наделала очень много, но я очень сильная женщина и одновременно очень ранимая». И родны мне слова Анны Ахматовой:

«Нет на Земле твоего короля». Понимай – не сотвори себе кумира. Но к этой мысли я пришла очень поздно.

Наступила какая-то усталость друг от друга, от близости. Люди не могут понять, почему их не тянет быть больше вместе.

Моя родословная

Со стороны мамы древнее прадедушки не знаю потому, что во время войны немцы сожгли архив города Николаева. Откуда я это знаю? У мамы в паспорте был год рождения 1908, а говорила она, что родилась в 1904 году. Когда она получала новый паспорт, знакомая паспортистка, тётя Женя, легко исправила 4 на 8, говоря: «Быстрее уйдёшь на пенсию». И сколько я не пыталась узнать, писала на телевизионные передачи про Экелисов, ничего не узнала. Ария Экелис – мамин дедушка – из города Умани, переехал в Николаев, сахарозаводчик, купец 1-ой гильдии, 1851-1926 год, сентябрь. Сохранилась его визитка и канцелярская бумага с его монограммами. Прабабушка моя – Азиа Экелис, 1851-1926 год, март. Когда-то они переехали в Берлин, не знаю когда, т.к.выяснить ничего невозможно. В дневнике мамы упоминается письмо: «Стрижонок мой…». Когда бабушка из Выборга с детьми и вторым мужем переезжала в Берлин, то было куда. Мама в письме Вите пишет о болезни и смерти дедушки и бабушки как причине отсрочки отъезда в СССР.

24.03.1926. «Сегодня, в 12 часов дня хоронили бабушку. Я не могу привыкнуть к мысли, что её нет, что никогда больше не увижу и не услышу её голоса, её шаркающих шагов. Я была в первый раз в жизни на кладбище. И когда её опустили в землю, я до крови прокусила палец, чтобы не кричать. Бабушка начала вести дневник, когда ей было 74 года. Как мы благодарны сейчас ей, что оставила нам кусочек своих чувств, частичку себя. Стриженка (от слова стриж) называла она меня».

11.10.1926. «Умер мой дедушка. Упокой, Боже, душу его! Остались мы вдвоём с мамой, осиротели мы».

Когда мама училась в гимназии, преподавали Закон Божий, а в последствии мама была неверующей. Сохранилась еврейская поминальная книжка с Немецкого кладбища, но искать не имеет смысла, т.к.во время войны Берлин разбомбили.

Бабушка в девичестве была Роза Экелис, в замужестве – Роза Куперман. Сохранилось 2 рушника и 2 саше, которые вышивала сама бабушка с инициалами R.E. и R.K.

Журнал «Работница», 1998 год – обложка «Из бабушкиного сундука».

Т.к.бабушка развелась с мужем Куперманом, то ничего о Куперманах я не знаю. Дедушки у меня в жизни не было. Наверное, в Николаеве, где он был сахорозаводчиком, его документы погибли во время войны.

Родословная Данцигов

Теперь переходим к родословной Данцигов.

На земли, которые требовали заселения и освоения, Екатерина II указом от 23 декабря 1791 года подарила евреям право гражданства. Но черта оседлости регулировалась, не во всех городах они имели право появляться.

Данцкер – название башни, исполнявшей роль отхожего места. Суффикс -иг присутствует в немецких городах (Лейпциг, Данциг, Радциг). Первое упоминание о Данцигере – выходце из города Данциг – как о продавце серебра и янтаря. С 1859 года евреям разрешили селиться на юге России и в столице. Недавно по телевизору выступал артист Данцигер, а в газете «Вечерняя Москва» была статья психолога – женщины с фамилией Данцигер.

У Юрия Нагибина прочла, что в Москве XIX века и начала XX было очень много «немецких церквей», так в народе называли католические костёлы. Почему? У католиков и христиан один Христос. И немцев в Москве была 1/3 населения.

Фамилии в Германии, как и в России, давались по месту рождения.

Город Данциг на берегу Балтийского моря, в устье реки Вислы, был первым «окном в Европу». 1 сентября 1939 года переименованный в Гданьск этот город первым стал жертвой оккупации Польши гитлеровским фашизмом. Не пощадили фашисты Гданьск. Отступая, они варварски взорвали старинные здания, судостроительные верфи. В марте 1945 года Гданьск был освобождён 2-ым Белорусским фронтом. В память об этих трагических событиях на высоком холме Вестерплатте 9 октября 1966 года был открыт грандиозный памятник высотой 47 метров.

Благоприятные природные условия на берегу моря предопределили его экономическое развитие как морского порта и торгового центра, который в годы средневековья (переходя от немцев к полякам и от поляков к немцам) вёл торговлю со странами Северной и Западной Европы и древней Русью.

На протяжении своего тысячелетнего существования этот город почти 700 лет принадлежит Польше. Первые упоминания о славяноязыческих рыбаках относятся к X веку, а археологические исследования на территории Городища говорят, что жилые дома были в виде деревянной крепости и княжеского замка (население 1200 человек всего). В XI-XII веках в небольшом рыбацком поселении к западу от княжеского двора возникло «Старе място». Впоследствии – торговый центр, окружённый крепостными стенами.

В XII веке начались нападения со стороны Германии – Тевтонского ордена рыцарей-крестоносцев. В 1308 году закончился Польский период существования этого города. Последствием колонизации явилось переселение немцев и начато сооружение оборонительных стен и башен. в 1358 году Данциг (Гданьск) вошёл в состав Ганзейского торгового союза северонемецких городов. Только в 1454 году сбросили ярмо крестоносцев. Торуньский мир 1466 года открыл для Польши выход к Балтийскому морю.

4 сентября 1924 года в номере газеты «Вечерняя Москва» есть карикатура, высмеявшая батьку Махно Нестора Ивановича, в те годы оказавшегося в вынужденной эмиграции. Будучи в городе Данциге, запросил у европейских коммерсантов материальной помощи как видный борец с большевизмом. Подпись сопровождала: «Классовая солидарность буржуев всех наций».

В книге Сергея Есина «Марбург» упоминаются Пётр I с женой Екатериной, посетившие город Данциг.

Жена князя Петра Алексеевича Румянцева, прозванного Задунайским, за обеспечение выхода России в 1774 году к Чёрному морю, пишет о его сыне: «Что делать её орлу среди потаскушек города Данцига в пьяных кабаках», – узнав, что её сын находится при войсках в Померании. Она прозвала его «данцигский сиделка». Сыну приказано сдать командование и вернуться.

Как-то в газете «Коммерсант-Дели», в октябре 1997 года, ко дню своего 60-летия, я увидела фразу: «Какой янки согласен умереть за Данциг? (город)». Я увеличила эти слова и 20 октября пустила лист белой бумаги с этим вопросом среди своих гостей.

– Да, согласен – Жанна Городнянская, однокурсница.

– Лялечка, я с тобой – Галка Сокольникова, квартира 14.

– Спасибо, что Вы есть – Г.М., мать бывшей ученицы.

– Милая Данцуля! Ты просто прелесть! – Володя Кудинов, муж Ленки Бернаскони.

– Думаю, что любой – подруга Ира.

– И не только янки – её муж Дима.

Я? Да! – Толя Пучков, старый друг.

– Ирка, никогда не меняйся, тебе опять 16 лет – Марина Бриллиант, кузина.

– Да, да, да – Галя Минеева, студенческая подруга.

А на свадьбе они на скатерти писали свои пожелания. Муж потом вышил их (пожелания), потом я её (эту скатерть) свезла на дачу. Уже лет 10 там не была. Иных уж нет, иные далече.

Искала я однофамильцев по справочному бюро. Встретилась с одной семьёй – это не наши корни. В 90-х годах, после смерти мамы, ходила в посольство Германии. Мне нашли человека, которого зовут Май Данциг. Сказали, что он живёт в Белоруссии. Оказалось, что – это известнейший художник, картина которого «Булыжники пролетариата» висела в Третьяковке на первом этаже, недалеко от раздевалки. Он иммигрировал, хотя данные в Википедии о нём есть и по сей день.

Понятно, что ни дедушка, ни бабушка не носили фамилию Данцигов. Она у мамы от первого мужа, Данцига Виктора Акибовича (Акимовича).

Ида вышла замуж за Данцига Акиба Наумовича. Познакомились они в Риге. Он был врачом-терапевтом, а она – зубным врачом. Через Белоруссию, Украину они обосновались в Армавире. Он был сначала лейб-врачом Кавказской кавалерии, она – зубным врачом.

Мама Вити, Ида Берман (Сесилия) родилась 20 января 1869 года. Её сестра, Лена Берман, – мама Лили и Эльзы – родилась 8 августа 1870 года. Пятеро детей умерли в младенчестве. Примерно в 1872 году Берманы переезжают в Ригу. Дети получили хорошее воспитание и образование. Рига была богатым ганзейским городом, связана с Германией. До 1885 года в Риге говорили на немецком, и только тогда был введён русский язык. В 1887 году семья переехала в Москву. Из-за еврейских погромов многие евреи вынуждены были бежать в Англию, Канаду, Аргентину, Палестину, Южную Африку. В период с 1881 года по 1914 год Россию покинул 1 миллион 980 тысяч евреев.

Бабушку Вити звали Роза Берман. После смерти мужа она переехала из Риги в Катовице, в Польше. Потом она жила в Берлине у сына Лео, брата Лили и Эльзы. В 17 лет Лиля ездила к ней. Её дядя влюбился в неё. Т.к.Лео был осужден и разорился, Роза отравилась, она выпила яд.

Т.к.Витя Данциг в это время был в Берлине в гостях у дяди Гирша, он и написал об этом в Москву. Витя был очень порядочным человеком с детства, с юности, а поэтому о причинах смерти никому ни слова не сказал… Лиля повторила судьбу бабушки спустя 60 лет.

Выйдя замуж за Витю, мама стала не Куперман, а Данциг. А я ношу фамилию мамы.