Исповедь коралловой женщины

Незабвенная! Прости меня!».

Как же красиво, никто так сказать не мог бы.

Стихотворение «Незнакомка»:

И странной близостью закованный,

Смотрю за темную вуаль,

И вижу берег очарованный

И очарованную даль».

Потом читала о нём Анну Ахматову, и тоже собирала сборники стихов. А в маминой сохранившейся библиотеке до сих пор живёт двухтомник Блока 1937 года.

В походе я была в Шахматово, когда усадьба была полностью разрушена. А с «Обществом инвалидов» я увидела огромный камень, на котором было высечено: «Пойдёшь туда…». Сейчас все комнаты восстановлены, много рассказывается о семьях Менделеевых и Бекетовых. Даже огород восстановлен и скамейка у изгороди, откуда он смотрел вдаль. Вид на Оку потрясающий.

О Цветаевой и Ахматовой я упоминала в других главах. И вдруг совсем недавно в воспоминаниях Лидии Чуковской прочла мнение Марины Цветаевой о поэзии Анны Ахматовой в письме к ней: «И шпор твоих легонький звон» – это нежнее всего, что сказано о любви», 1921 год. А мне запомнились строки:»Грызть жаркой рябины горькую кисть».

М.Ю.Лермонтов

А стихи Лермонтова я любила больше стихов Пушкина.

«Я не унижусь пред тобою;

Ни твой привет, ни твой укор

Не властны над моей душою.

Знай: мы чужие с этих пор».

Это – моё кредо.

«Мы пьём из чаши бытия

С закрытыми глазами,

Златые омочив края

Своими же слезами…

Тогда мы видим, что пуста

Была златая чаша,

Что в ней напиток был – мечта

И что она не наша».

Как можно было в возрасте двадцати трёх лет (в моём тогда) так мыслить???

«Другим предавшися мечтам

Я всё забыть его не мог.

Так храм поверженный – всё храм,

Кумир поверженный – всё Бог».

«Такой душе ты знала цену?

Ты знала – я тебе не знал».

В возрасте шестидесяти трёх лет эти слова я сказала своему мужу при разводе.

В школе мы учили стихотворение Лермонтова «Бородино». Так это ж на всю жизнь. А как Кубанский хор поёт это стихотворение! Помню, в Кремлёвском дворце съездов выступал Ансамбль танца им.Моисеева. Я сидела среди иностранцев. Весь зал хлопал. Сколько гордости во мне было за нас! А Хор им.Пятницкого, а Ансамбль «Берёзка». Мы считали их «золотым запасом» родины. И только через 30 лет вновь появляются они на экранах телевидения довольно-таки часто. И даже фильм «Берёзка» показывают по телевизору. А бомонд гроша не стоящий не слезал с экранов телевизоров с одной песней 25-35-ти летней давности. 100 лет с одной песни доят денежки как с коровы.

Об институте

Есть у меня институтская сокурсница, которая помнит как звали всех преподавателей, что сказал тот-то и тот-то. Я вспоминаю только несколько моментов. Увлекалась я химией и биологией. Но в век физиков и лириков, конечно, хотела стать инженером. Но по черчению всегда была тройка, т.к.в последний момент из рейсфедера вытекала капля туши. А я должна была приносить стипендию.

На Малой Пироговке три института: !-й Медицинский, Тонкой химической технологии и Педагогический им.Ленина. Пошли мы с мамой сдавать документы в Химико-технологический, а повернули – во двор Педагогического. Пришли домой, а через полчаса я со слезами на глазах начала умолять маму взять документы назад. Но на биофаке была, и химия и биология (ни о какой педагогике я даже не думала). Я успокоилась и стала готовиться к экзаменам. Набрала 18 баллов, а проходной был 19 баллов. Фиаско. Что я предприняла. Я взяла фото папы Вани в пилотке, треугольник со штампом, где сообщение, что он 23 февраля пропал без вести… Директор Института, видя моё отчество Владимировна, спросил: «А кто такой Иван?»… Меня приняли, и я оправдала его доверие, училась только на «хорошо» и «отлично», отработала 25 лет простой учительницей, не лезла ни в завучи, ни в директора. Мне дороги были дети, а не начальственное положение.       Вспоминаю кафедру ботаники, профессора Алексея Михайловича Уранова и доцента Ирину Сергеевну, вспоминаю анатомичку на первом этаже здания на углу Пироговки и Усачёвки (один год мы были там с физиками, а затем уехали на Малую Алексеевкую, в школьное здание). Помню как заучивали все косточки, все мышцы, дышали формалином, трогали труп…

А занятия геологией: знакомство с минералами и окаменелостями! А потом геологическая практика в Тучково на берегу Москва-реки. Высокий берег из древнейших слоёв кораллов, плеченогих, брахиопод, чёртовых пальцев.

Происхождение человека изучали по Дарвину. Кратко: австралопитек – питекантроп – кроманьонец – неандерталец – человек разумный; и боковые ветви, слепые, не приведшие ни к чему. В основе – какая-то прямоходящая обезьяна homenid – 40-30 тысяч лет тому назад – основатель человеческого рода homo. И я преподавала эту теорию. И только на 85-ом году жизни услышала передачу по телевизору английских и японских учёных, что прародина человека разумного – Африка, прародина неандертальца – Европа и Ближний Восток. Неандертальцы мигрировали в сторону Азии по Евразийскому континенту, а хомо сапиенс из Африки мигрировал в Европу и между ними происходили встречи, вытеснения (но не война). И, примерно, 8 тысяч лет тому назад – смешения. К этой мысли пришли и наши учёные, изучая останки на Алтае и в Костёнках, под Воронежем. Генетика, медицина, палеонтология, радиология, химия выяснили, что в нашей ДНК около 30% генов неандертальцев, что ещё раз подтверждает теорию смешения. Учёный Сванте Паабо получил Нобелевскую премию за это открытие.

А самое главное, Марик Данциг, работая инженером – в типографии, каждый отпуск проводил в экспедициях на Алтае. Потом брал своих детей в экспедиции. Я не понимала, когда он говорил о поиске человеческих предков. Экспедициями он жил. Может быть, поэтому, кроме материнского воспитания, экспедиции сделали его порядочнейшим человеком.

2000 лет до Н.Э. люди жили в дольменах. Дольмены – дыры в скалах – я видела в Китае, дольмены в Англии – не видела, а теперь объясняют появление первого жилища тем, что на две вертикальных плиты положили горизонтально плиту (появился потолок). Дальнейшее градостроительство основано на дольменах. В Кабардино-Балкарии и других кавказских республиках найдены такие же дольмены. Современное градостроительство – панельное и блочное – своими корнями уходит в до нашу эру.

А ботанико-зоологическая практика в Нахабино на базе Павловской слободы! С тех пор я помню название каждого растения наших лесов, полей, болот. Хуже различаю пение птиц. Мы уходили в 5 утра, когда жизнь природы только просыпается. По голосам мы и узнавали их, т.к.увидеть птицу очень сложно. Знаешь, что чечевичка поёт: «Витю видел?», витю-ви-тють. А овсянка поёт: «Мужик, сено вези, не растряси», а зяблик: «Рю-рю-пинь-пинь».

А вот один случай доводит меня до истерического смеха и сейчас. Пошли мы на пасеку. Вдруг Иру Попову-Преснову, самую маленькую, длинноносую, жалит в нос оса. И нос раздувается как хобот у слона. И вместо того, чтобы оказывать ей помощь, мы все ржём.

Спали в сарае на полатях штабелями. Я самая горячая и, чтобы спать со мною рядом, под бочком, дрались Рая и Римма, а ночью совершались набеги на плодовый садик, где росла клубника. Однажды весной надо было закрывать парники соломенными матами. Ленка Левина поскользнулась и проломила стекло. Агроном устроил нам разгром.

Профессор органической химии Д. сидит за экзаменационным столом. Билет я знаю плохо. «Вы знаете происхождение вашей фамилии?». Да. Из-за города Данцига началась 28 августа 1938 года Вторая Мировая война.

В Данцигской губе Балтийского моря Германия напала на Польшу. Её выручил Советский Союз. По Потсдамскому соглашению Пруссия лишилась города, и он стал называться Гданьском (историю города я расскажу в главе «О фамилии»). Я получила зачёт, не упомянув ни одной химической формулы.

Туризм в нашем институте был очень популярен. Юрий Визбор, Ада Якушева, Пётр Вахнюк («Проводница, проводница»), Юлий Ким – из нашего института. Они сочиняли туристические песни, и мы их распевали. Галка Минеева сочинила «Марш педагогов»:

«Когда вечерами работу закончил с последним звонком институт

Ремни подтянув, с рюкзаком за плечами выходит турист на маршрут…».

И вот я начала ходить в походы. Однажды идём по полю, покрытому снегом. Нога проваливается – я не простудилась, хотя под снегом была вода. А ещё помню как полил сильнейший дождь, накинули одеяло на рюкзаки, мы были похожи на утят. Я хохотала. А в Приокско-терассном заповеднике под Серпуховом было красным-красно от дикой клубники. Я легла на землю и ртом собирала ягоды. Вот сейчас пишу, а вкус на губах. Видела впервые зубров. Потом, уже взрослая, на них любовалась в Беловежской пуще.