Испытание мечтой, или Подруги поневоле

– Ой, – присела наша кормилица, – пойду, а то, не ровен час, накажут.

Она нырнула за дверь, а мы ещё с минуту боялись пошевелиться. Что это было вообще?

– Я так понимаю, – заговорила Алина, пододвигаясь к столу, – это какой-то монастырь.

– В лучшем случае, – согласилась я, – но больше похоже на секту.

С недоверием покосившись на предложенную еду, я взялась за ложку. Есть хотелось невозможно. Рыбный супчик выглядел аппетитно, булочки, обсыпанные кунжутом, просились в рот, компот из сухофруктов дразнил яблочно-грушевым ароматом. Уже через минуту мы оставили опасения и дружно работали ложками. Алина не забыла напомнить о нашем уговоре:

– Видишь, как я была права? Если это секта, всё имущество заставят переписать на монастырь. А так, раз мы не помним, откуда взялись, то и обобрать нас нельзя.

Пришлось согласиться. Цепь неприятных событий не случилась бы в моей жизни, не окажись я в тот день рядом с мажоркой, и я не была готова к такому повороту. А вот Алина, несмотря на кажущуюся ветреность и взбалмошность, довольно быстро оценивала риски. Воспитывали её иначе, чем меня: столько в ней было недоверия к людям, и понятно, что не природного.

После обеда соседку потянуло на философию. Она и раньше много болтала, но я её разглагольствования игнорировала. Поначалу надеялась расстаться и забыть о существовании этой девицы, потом была занята подготовкой побега и сил на разговоры не имела. Теперь же в тихом спокойном месте после сытного обеда и продолжительного отдыха я была настроена более благодушно и даже отвечала на вопросы.

– О чём ты мечтаешь, Лен?

– Домой поскорее попасть, – я только руками развела, мол, о чём ещё можно сейчас мечтать.

– Нет! Главное желание в жизни.

Алина оперлась на стол и приблизилась, вглядываясь мне в лицо. Глаза у неё серые, мне такие нравились. Не так как синие, но всё же. Мои – карие – казались заурядными, слишком распространёнными. И вообще Алина была реально красивой девушкой. Почему так бывает: одним всего под завязку, а другим крохи? Я отвернулась, неприятно было чувствовать нечто, напоминавшее зависть.

– Я мечтаю учиться в университете.

– Что? Фу, как банально! – Алина встала и принялась ходить по комнате, расчёсывая волосы растопыренными пальцами. – Все только и думают о высшем образовании! Меня родаки тоже хотят в Кембридж загнать!

– Мне это не грозит, – усмехнулась я, – а ты о чём мечтаешь?

– О высоком… – Алина замерла, романтично глядя в потолок, – красивом, влюблённом принце.

Я рассмеялась. Вытирая выступившие от смеха слёзы ладонью, покачала головой:

– Выйти замуж за принца! Как я не догадалась? Это, по-твоему, не банально?

– Зато честно, – она посмотрела на меня с оттенком презрения. – Предлагаешь грезить о карьере юриста или банкира? Может быть, учёного?

Я предпочла промолчать. Мне бы хотелось чего-то особенного: изучать морские глубины, наблюдать звёзды или спасать вымирающие виды животных… Собственно, я ещё не определилась окончательно, в любом случае дело, которому стоило посвятить жизнь, представлялось мне оригинальным, интересным и достойным. А что на поверку? Колледж управления по специальности бухгалтерский учёт. А всё потому, что у меня нет папаши, готового «загнать» дочуру в Кембридж.

Родители хоть и разъехались – один в Канаду, другая в Данию – поддерживали меня до совершеннолетия. И всё же тянуть из них деньги на учёбу было бы слишком: у обоих семьи, по трое детей. Трое! Складывалось впечатление, что мама и папа устроили негласное соревнование. Сидеть у них на шее я не собиралась, спешила добиться самостоятельности. И добилась. Вот только мечта о необычной профессии оставалась пока недосягаемой, почти такой же как «выйти замуж за принца».

Задумавшись, отвлеклась от рассуждений Алины. Та, оседлав любимую тему, хвастала знакомствами, делилась впечатлениями от путешествий и встреч с аристократами. Она без шуток рассматривала перспективу породниться с кем-то из них. От снобизма, пронизывающего монолог мажорки, мне стало неуютно. Выбралась из-за стола и, пошатываясь, побрела к распахнутому окну. Буквально на расстоянии вытянутой руки цвела сирень. Вот откуда запах!

– Послушай, – оборвала я речь Алины, – какой сейчас месяц? Конец апреля ведь.

Она скорчила недовольное лицо и пожала плечами:

– Ну. Если мы не валялись в коме полгода, то апрель.

– Двадцать девятое апреля! – Это Анфиса вошла в комнату. – Вашу одежду принесла. Такие необычные вещи! – Она положила стопку на свободную кровать и, восторженно нас рассматривая, спросила: – Вы из какого города?

– Из Москвы, – ответила я на автомате и тут же получила тычок от Алины.

– Ой, – разочарованно отреагировала Анфиса, – захолустье! Мы-то решили, что из столицы такие красавицы пожаловали.

– Что у нас столица? – едва слышно спросила я, получив очередное подтверждение, что попали мы с подружкой либо в секту, либо к сумасшедшим.

Девушка замерла около стола – она собирала грязную посуду – и мечтательно закатила глаза:

– Владимир! Я только на картинах видела.

Мы с Алиной переглянулись и, не сговариваясь, пересекли комнату. Она замерла кариатидой у двери, отрезая путь Анфисе, а я приступила с вопросами:

– Владимир, значит, столица, а Москва – захолустье?

– Так, – спокойно откликнулась Анфиса. – Матушка Афанасия обещала экскурсию осенью устроить. Только бы меня до той поры замуж не позвали.

Разговор становился всё интереснее.

– А разве здесь не монастырь? – удивилась я.

– Монастырь, – кивнула Анфиса. – Запамятовали? – она, состроив сочувственную мину, покачала головой. – Бедняжки!

– Сама сказала: замуж, – напомнила Алина.

– Так для того девушек из семей и забирают в монастырь, чтобы замуж выдать.

– Монахинь? – воскликнули мы хором.

– Послушниц, – со вздохом сказала Анфиса. – В монахини редко кто сподобится. У нас и есть одна матушка Афанасия. Пойду! – она показала стопку посуды в руках. – А то накажут. – Алина отступила от двери и даже взялась за ручку, чтобы открыть, но Анфиса торопилась только на словах. Она обернулась ко мне и сообщила будто по секрету: – Цветник-то матушка зачаровала. Она единственная, кто из их курса Школу заклятий с дипломом закончила. Сильная! И вас в порядок привела. Другой кто не справился бы. Такие вы обе были слабенькие.

Она шмыгнула носом, жалея двух красоток из захолустья, и выскользнула за дверь.

– Что-нибудь понимаешь? – спросила я Алину.

– Кажется, мы попали, – картинно вскинув брови, прошептала та.

Трудно было не согласиться.

***

Познакомиться с дипломированной заклинательницей нам довелось во время ужина. Матушка Афанасия восседала за отдельным столом и поглядывала на остальных, как прокурор на обвиняемых. Чёрная мантия и шапочка-таблетка вполне вписывались в этот образ. Послушницы расположились за тремя длинными столами и оторвались от своих тарелок только для того, чтобы взглянуть на вошедших: нас привела Анфиса. В трапезной присутствовало порядка пятидесяти девушек, и все они, по точному замечанию Алины, были страшны как на подбор. В жизни не встречала стольких дурнушек одновременно. Ну одна, ну две на пятьдесят. А тут – все! Их будто отловили и спрятали в монастырь, чтобы не портить общее впечатление от человечества. Теперь стало понятно, почему Анфиса упорно называла меня и Алину красавицами. Положим, я считала себя средней, но здесь реально претендовала на звание вице-мисс по красоте.

Все девушки были одеты в длинные сарафаны и блузки с пышными рукавами, хотя завистливых взглядов я не заметила, наши столичные шмотки – в большей степени Алинкины, конечно – впечатления ни на кого не произвели. Что-то было не так с этим девичьим коллективом.

Анфиса провела нас между рядами и усадила за стол к настоятельнице. Та смерила прокурорским взглядом сначала Алину, потом меня и отложила в сторону приборы. Лицо у матушки было до крайности неприятным, в самый раз для комиксов-ужастиков позировать. Я уставилась в тарелку и с усердием ковырялась вилкой в тушёной капусте.

– Как в охотничий домик попали, девы? – поинтересовалась настоятельница скрипучим голосом.