День чужой жизни

– Рожать скоро, – автоматически откликнулся Григорий, сразу пожалел об этом, но обошлось.

– Ага! – Вадим обрадовался смене темы. – Зятёк твой молчит, как партизан. Уж мы и так, и этак – когда папашей станешь? Не признаётся.

– Приметы у них, – объяснил Николай.

– Ничего, мы без примет рожали, – Вадим приготовился к долгим воспоминаниям. – Первая дочура, ещё на Дальнем Востоке служили, запросилась наружу раньше на две недели…

– Знаем, знаем, ты жену в коляску своего ИЖа и в райцентр.

– Смешно тебе, а я сам чуть не родил. Едем, дорога – смерть фашистским оккупантам. Сонька только охает: «Мамочки, мамочки мои…», а тут переезд закрыт!

– Смилуйся, Вадик, мы эту историю триста раз слышали, лучше уж вспомни, как вы с Сергеичем чуть к «духам» в плен не попали!

– Пусть вам Сергеич и рассказывает, – обиделся Вадим.

– Удочки где? – поднимаясь, спросил Григорий. – Половить бы чего.

– А пойдём, – поддержал его Никита, – пусть эти два петуха цепляются.

День обещал быть солнечным. Тихо, даже не холодно, хотя в выданном Маринкой объемном свитере и каком-то особом рыбацком костюме замёрзнуть было трудно. Озеро большое, со всех сторон окружено лесом, в центре заросший островок, около него замерли лодки. Благодать!

– Погода сказочная, – не выдержал Григорий, когда они с товарищем расположились с удочками на мостках.

– Редкая, – согласился тот, изучая поплавок.

Они долго молчали. Григорий давно так не отдыхал. Так давно, что не мог вспомнить, бывало ли такое когда-нибудь. Обычно все выходные на даче. Праздники там же в компании родных и близких. В отпуск, если выпадало совместить с Инкиным, могли поехать в круиз, куда жену тянуло с непреодолимой силой. А вот так, с мужиками на рыбалке, довелось впервые за сознательную жизнь.

Митя действительно отлично готовил. Несмотря на то что ему все старались помочь, уха удалась на славу. Пропущенные на свежем воздухе стаканчики при хорошей закуске совершенно не повредили здоровью, а лишь стимулировали обычные мужские разговоры обо всём на свете. Григорий удивил товарищей необычными в их компании суждениями и какими-то новыми байками, когда он, позабыв, где находится, дал волю красноречию. Сашка оказался отличным парнем, была бы у Григория дочь, не задумываясь, отдал бы за такого. Ближе к вечеру разговор зашёл об Афганистане, где Григорий-третий служил в одном полку с Вадимом. Тот рассказал-таки историю, как они чудесным образом избежали плена. История, как изредка бывает на войне, на гране смешного и трагичного. Григорий отдал должное своему тёзке. Да, брат, довелось тебе повоевать…

– Григорий Сергеевич, – обратился к тестю Саша, – а если б вы после армии не пошли в училище, кем бы стали?

– Шофёром, – мгновенно ответил Григорий, – а если б из института не вылетел, учёным.

– Учёным, Сергеич, – встрял Вадим. – Я тебе вот что скажу, если б ты был учёным, у нас бы эти… ракеты не падали! Но ты и генерал хороший.

– Не спорю, – поддержал друга Николай, – может, он и не космосом занимался бы. Чем бы ты занимался? Гриша, скажи нам! Мы во внимании.

– Параллельными мирами, – погрустнев, ответил Григорий. – Саша, как бы ты отнёсся к тому, что твой тесть не генерал, а учёный?

– Если жена – Алинка, мне без разницы.

– Достойный ответ, – хлопнул Сашу по спине Вадим и, приставив ладонь козырьком ко лбу, продолжил: – Однако мы понимаем, был бы ты сейчас со своей Алинкой…

– За Уралом, – закончил мысль товарища Григорий, – и там люди живут. Я вам скажу, Алинка за Сашкой поехала бы куда угодно! Вот говорит ей мать, трудно в военном городке одной с малышом, приезжай к нам рожать! А она – нет! Нет, и точка, вот какая дочь у меня!

– Что скажешь, мои девчонки не такие? Твоя в Германии родилась, а мои? Одна на Дальнем Востоке, а другая… нет, не дёргай меня, – это Вадим Николаю, пытавшемуся остановить спор, – чего он хвастает!

– Товарищи старшие по званию, – миролюбиво заговорил Саша, – дома заждались.

– Молодёжь в корень зрит, – подал голос Никита, – команда – по домам!

Впервые за эту неделю Григорию было жаль, что день кончается.

День четвёртый

Долгожданный наигрыш мобильного возвестил о начале следующего утра. Григорий резко поднялся и, увидев знакомую обстановку, едва не воскликнул: «Наконец-то!» – и ковру на стене: «Родной ты мой!» Всё на месте: обои, шторы, тапки – они сами запрыгнули на ступни, едва спустил ноги! Поднялся с кровати – халат на своём крючке, Инки только не видно. Прислушался. Ощущение, что жены нет, крепло. Вышел в коридор. Прихожая! Другая прихожая, Григорий прислонился к стене, постоял с минуту, но решил уговорить себя: если позавчера они с Костиком таскали прихожую ТАМ, то вполне вероятно, что Григорий-водитель занимался ей ЗДЕСЬ. «Та Инка нашла по Интернету недорогую приличную мебель, и моей это под силу. Пойти спросить?» Всё ещё надеясь обрести жену, Григорий прошёл на кухню. Пусто.

Всё как всегда, но Инки нет, а на дверце холодильника магнитик держит лист одиннадцатого формата. Твёрдым, знакомым почерком выведено: «Я у родителей. Вернусь при одном условии: ты соглашаешься лечь в клинику Аркадия Петровича. Инна». Она ночью ушла? Хотя почему ночью? У неё три дня было. Неизвестно, как тут себя двойники вели. Аркадий Петрович – давний друг тестя, в его клинику обращались состоятельные люди при депрессивных состояниях и прочей плохо поддающейся лечению ерунде. Григория наверняка направляли по знакомству, оплатить даже несколько дней пребывания там проблематично. Чего двойники тут вытворяли?

Заварил мюсли, выпил растворимого какао. Даже соскучился по Инкиной кулинарии. Надо на работе объявиться, посмотреть, что там и как, а потом уж в клинику, если супруге угодно. Всё на привычных местах – какое счастье! Можно собираться на работу, не напрягая мозг. Родной подъезд, двор, улица, всё как надо! По дороге мечталось о рыбалке: хорошо бы собраться старой компанией, выехать на природу… Надышаться, наговориться, спеть – гитара заброшена, лет пятнадцать в руки не брал! Вот и проходная институтская.

– Здравствуйте, Григорий Сергеевич! Какими судьбами?

Голос охранника вернул размечтавшегося Григория к действительности.

– Здравствуйте, Иван Иванович, а что такое?

– Пропуск не заказан. Вы к кому?

– Что значит «не заказан», а мой не годится? – тревога холодком проползла по спине. Что могло случиться за три дня? Уволили?

– Свой-то вы давненько сдали. Я могу пропустить, поскольку знаю вас с незапамятных времён, но надо в журнале отметить. К Инне Юрьевне? Или к самому Василию Васильевичу?

Григорий еле удержался от продолжения расспросов. Выходит, рано он обрадовался? Добыв из кармана пиджака пропуск, внимательно изучал его. У Инки такой же. Поблагодарив Ивана Ивановича, Григорий сказал, что сначала созвонится, а уж если решит пройти, то пропуск ему закажут. Получается, что пять лет назад не Инка ушла из родного института, а он сам. Жена здесь руководит отделом, а он стал замдиректора СКБ. Отойдя в сторону, набрал на мобильном Инку. Та отозвалась сразу, будто ждала звонка:

– Решил? – без приветствий и прочего спросила она.

– Доброе утро, Инна, – отозвался Григорий.

– Здравствуй, решил?

– Да, но думал на работу заглянуть.

– Это ещё зачем? Я им уже сказала, что ты на больничном.

Хотелось-таки разобраться с этим четвёртым дублем. Григорий напряг память: что у Инки намечалось? Кажется, китайцы должны приехать – оборудование для них сделали, а вывоз из страны оформлен не верно.

– Инна, ты же в курсе, надо с китайцами разобраться, Михаил Тимофеевич обещал похлопотать. Кто, кроме меня, ему растолкует, что оборудование невоенного назначения?

– Вспомнил? – недоверчиво спросила жена, – а вчера чего козлил? Я чуть сквозь землю не провалилась!

– Прости, переутомился. Вояки эти докопались…

– Говорила я тебе, не связывайся с иностранцами. Три миллиона – было из-за чего огород городить!

– Без заказов сидели, тут за соломинку уцепишься.

– Ладно! – Инкин голос заметно потеплел. – Скажу Аркадию Петровичу, что к вечеру будешь у него. Решай со своими китайцами.