Я тебе не раб

– Кто это – Аурин?

– Правительница наша убиенная. А дочка её – Мариийн, – закатил глаза, произнося молитву: – Пусть боги даруют сил малышке.

– Что это «малышке»? – возмутился я. – Вполне взрослый человек. Замуж собралась.

Что-то ещё хотел сказать, но замолк, перехватив удивлённый взгляд. Блин… Они ж, наверное, не знают о случившемся. Пока я пытался сообразить, как выкручиваться – не хотелось говорить, что сбежал из дворца, – дед шустро поднялся и метнулся через комнату. Распахнул окно и перевесился с криком:

– Чего вам?

– Отдай нам изгоя, отец, – забасили снаружи, – и мы уйдём.

– Нету тута никакого изгоя! Белены объелся, болезный?

Теперь стали слышны и другие голоса. Похоже, толпа была немаленькая, и расходиться никто не собирался.

– Ладно тебе, Тоорей, видели мои сыновья богатыря, что их одним дыханием с ног свалил. Кто ж это, если не закордонец?

– Внук ко мне приехал! – не запнувшись, соврал старик. – А свалил твоих оболтусов я, если хочешь знать! За то, что ты мне деньги за работу не сполна отдал! Когда расплатишься?

– Так это… – смущённо забормотал всё тот же голос, – пшеничку на базар свезу и того… Потерпи маленько.

– Потерплю, – великодушно согласился резчик. – А своим скажи: других заказов не возьму, пока за прежний долг висит. Пусть дома? ваши нечистая сила атакует, коли не боитесь.

Гомон поднялся такой, что старик махнул в сердцах и затворил окно. Повернулся ко мне, смеясь. Видно, препирательство с деревенскими простаками доставляло ему удовольствие.

– Не бойся, парень. Здесь не тронут. А уходить не советую. На дороге будут караулить.

– Можно у вас остаться? – растерянно спросил я, озираясь.

– Пока можно. Подмогнёшь. Мне балку на крыше заменить надо. Силушка твоя пригодится.

***

Старик использовал попавшие в его распоряжение мои «лошадиные» силы по полной. За два дня мы не только поменяли балку, как он планировал, а заново построили крышу сарая. В огромном, спрятанном за теремом строении хранились нестроганые доски, их следовало выдержать при определённой температуре и влажности, а протечки здорово этому мешали. Нужный режим в сушильном сарае поддерживался с помощью всё тех же волшебных камней. Куда ни сунься, повсюду они: в душевой, в санузле, в поглотителе мусора – там было что-то типа раздельного сбора, – в так называемом леднике – нашем холодильнике, и в постирочной…

На вопрос, откуда берутся эти артефакты, дед пожевал губами, сверля меня своим серым, если не сказать – металлическим взглядом, но ответил:

– На базаре подходяще покупаем. Слава богам, Аурин большой силой обладала: и границу берегла, и о людских нуждах беспокоилась. Заряжала камни на разную потребу и передавала торговцам.

– Чем так огорчили тёмного бога, что он океаны слёз пролил?

– Томного! – поправил меня старик. – Томного бога. Эх, люди! Всё-то переиначат.

– Потому, наверное, что сами слёзы такие чёрные, – вступился я за необразованный народ.

– Изначально-то они… – начал старик, но не договорил, махнул рукой. – Не твоего ума это дело.

Скрытный он, дед этот. Ненароком обмолвится, но тут же замолкает. Понятно, что много знает, а делиться остерегается. Я не обижался. Радовался, что меня не расспрашивает. Так ведь и бывает: откровенность за откровенность. Приютил незнакомца с неконтролируемой силой – и на том спасибо.

Не знаю, кому из нас пользы от этого было больше. Дед, конечно, эксплуатировал меня вовсю – довольно потирал руки, прикидывая, сколько сэкономил на найме работников. Мне же было не в лом, нравилось даже делать что-то простое и очевидное, особую радость доставляло отсутствие усталости. Кроме того, я учился управлять магической энергией. Спонтанных всплесков не допускал. Использовал силу дозировано: ровно столько, сколько требовалось, а не на всю катушку.

Прежние ошибки уже казались смешными. Например, прыгая через канал, не стоило бить рекорд Майка Пауэлла[1 - Майк Пауэлл. Мировой рекорд в прыжках в длину у мужчин(8м95см). Токио 1991(HD).], достаточно было указать себе конкретную точку для приземления. Дуть на докопавшихся до меня парней тоже нужно было с умом: не давать им приближаться, а не отшвыривать ураганным ветром.

Спустя неделю взаимовыгодного сотрудничества хозяин вознамерился меня отпустить. Я даже растерялся. Привык, чего уж. Потом, идти мне было некуда. В этом мире, по крайней мере. Решил за ужином – уходить мне предложили поутру – расспросить деда как следует. В ответе он за того, кого приютил, или как? Пусть делится инфой. Мне надо выяснить, как домой попасть, и вообще, как действовать, если домой не получится.

Сам хозяин не готовил. Еду приносили деревенские кумушки. Платил щедро, судя по тому, как долго и радостно благодарили его поставщицы творога, молока, овощей, выпечки и прочей снеди.

– Не печалься, – с ухмылкой сказал мне дед, глядя, как я ковыряюсь ложкой в сдобренной сливочным маслом перловке.

– Денег дам. Заработал.

– Деньги – это хорошо, – протянул я, не поднимая глаз. – А то, что я порядков этого мира не знаю…

– Из другого мира, получается, явился, – понимающе улыбнулся старик. – Так я и думал. Не пойму только, кто тебя притащил? Мало у нас портальщиков.

– Мариийн, – признался я, – возвращалась сюда, меня случайно зацепила.

Дед облокотился на стол и зарылся пальцами в седой шевелюре:

– Вот, значит, как они выкрутиться решили… – помолчал, потом распрямился: – Сколько ей теперь? Восемнадцать? – я кивнул. Он покачал головой с недовольным лицом: – Рано.

– Все говорят «рано», – пробурчал я. Слово это надоело порядком. – Так уж сложилось.

– А Шаарой, выходит, руку её вытребовал. С Аурин не сумел, так на дочку нацелился… коршун!

– Она вроде не возражает, – с тоской заметил я и встрепенулся: – Что значит, с Аурин не сумел?

– В отборе он участвовал. Да правительница другого предпочла. Молодого. Шаарой уже тогда в советниках ходил. Он неплохой руководитель, да с любовью что-то не везёт. Не возражает малышка, говоришь?

Я пожал плечами. Не знал, что думать. Поцелуй этот в склепе…

Признаться, я скучал. Понятно, что по родителям, братьям, и даже тётке. Хотя раньше не замечал за собой особой тяги к родне. Психовал, когда мать донимала звонками, а батя забрасывал сообщениями в вотсапе. Но тогда тётка рядом была, всегда могла рассказать, что там у моих происходит, да и возможность пообщаться по видеосвязи в любой момент имелась. Тоска по дому оказалась вовсе не выдумкой эмигрантов. Издалека жизнь на родине виделась чем-то недостижимым и желанным. Короче, я всё ещё надеялся вернуться. Надо только выяснить, как это сделать.

Что ждёт меня там? Понятное дело, из универа вылечу. Носиться по деканатам и кафедрам, добиваясь сдач и пересдач, уж точно не стану. Прямо совсем не хотелось. Значит: армия. Начнут агитировать на контракт – это без сомнений. Крепкий, здоровый, спортсмен, почти с неоконченным высшим – клад. Ну а что? военная ипотека, полное обеспечение. Думать не надо: вся жизнь расписана. Знай, выполняй приказы. Почти как у деда.

Познакомлюсь с незамужней буфетчицей или продавщицей… Представлял милую хорошенькую девушку, не к месту повторяющую ноющим голосом: «Ты меня совсем не лю-у-у-убишь». Пытался убедить себя, что и полюблю, и женюсь, но воображаемая невеста почему-то проигрывала холодной расчётливой змеюке Мариийн. Никак не мог отделаться от мыслей о ней. Может, это из-за камня в груди?

Задумавшись, прижал руку к солнечному сплетению. Бугорок почти не ощущался, хотя под кожей ещё была инородная твёрдость. Рассосётся со временем?

Дед прищурился, наблюдая за моей рукой:

– Малышка, значит, силой тебя наделила. Пожадничала Шаарою всё отдавать.

– А-а-а? – удивлённо переспросил я.

– Молодец, говорю. Правильно рассудила. Хоть и молоденькая, а соображает.

– Чего она рассудила?