Матушка-Метелица. Рождественская сказка
И страшно вдруг стало девочкам – куда они идут? Зачем? Что вдруг несёт их аж в болото, к кикиморам. Не лучше ли назад повернуть?
Оглянулись, а обратную дорожку снегом успело завалить. Да и впереди она незаметна почти – только жерди длинные тряпочками обвязанные над снегом торчат да дощечки с сугроба на сугроб перекинуты.
Делать нечего, ступила Стася на дощечку, а та льдом поросла, нога на ней скользит, внизу из-под снега чёрная вода хлюпает.
– Ой, мамочка! – Стаська отдёрнула ногу. – Нет, Бась, ты как хочешь, а я дальше на пойду!
– Стась, так это же и есть болото! Вон – сухой камыш стеной стоит и туман белый клубится. – Как есть болото.
Едва она это сказала, туман стал редеть, пока совсем не развеялся, и девочки увидели круглый домик, больше всего похожий на птичье гнездо. Над домиком крыша камышом стелена, над крышей труба торчит, над трубой дымок вьётся.
– Вот в этом домике небось кикиморы-то и живут.
– Покличем их?
– Погоди чуток. Боязно мне что-то. Кто они такие – эти кикиморы? Может и не люди вовсе, а головешки ходячие? Может, и взглянуть-то на них страшно, не то что просить о чём?
– Уж какие ни есть, а нам без них домой не попасть. Да и с болота не выбраться.
– Ладно, раз другого выхода нет – давай кикимор звать.
– Только ты за меня крепко держись!
– И ты за меня!
– Тётеньки Кикиморы!
– Пани Кикиморы, отзовитесь!
Но сколько они ни кричали, двери домика так и не отворились.
– Стась, что-то я замерзать начинаю, давай попрыгаем что-ли или подерёмся?
– Давай, а то мысли дурацкие в голову лезут.
И тут кто-то невидимый как хватанёт Баську за ухо: – Эй, как там тебя звать-то? – кто ж зимой с босой головой по лесу гуляет? У тебя ухо правое совсем побелело, того-гляди отвалится! – И ну несчастное ухо снегом тереть.
Баська аж взвыла: – Э-э, нельзя-ли полегче!
Ухо тотчас отпустили. По болоту то-ли звон, то-ли тихий смех прокатился, глянь, а рядышком девица стоит, снежком поигрывает. Платье на ней зелёное, словно из мха болотного соткано, волосы длинные зеленью отливают, глаза зелёные кошачьи, а в глазах усмешка , будто задала девица вопрос каверзный, а теперь ответа ждёт. А на соседней кочке ещё одна объявилась, от первой не отличишь.
– Ну, кто тут кричал-надрывался, тётенек звал? Вот они – тётеньки, мы и есть.
Баська со Стаськой переглянулись – значит, вот они какие, кикиморы. Красавицами их конечно трудно назвать – носы чуть длинноваты, волосы чуть зеленоваты, но ведь и не уродины – ни клыков у них, ни рогов, ни бородавок.
– Ну что, так и будем на болотной кочке светские разговоры вести, или в дом пойдём?
– В дом! – осмелела Баська.
– В дом! – согласилась Стаська. – Только дорожки у вас больно скользкие, как бы на них не навернуться!
– Может, барышням в тине измазаться неохота, в воду упасть боязно?
– Ну, кому боязно, того мы на верёвке не тянем.
– Ничего нам не боязно, промокнем так промокнем, у печи отогреемся!
– О, родная речь слышится!
– Свои девки!
Первая Кикимора хлопнула в ладоши и побежала через болото сухая дощатая дорожка с витыми перильцами.
– Ну, милости прошу до нашего шалашу!
Девочки осторожно ступили на кленовые досочки – те держали крепко, ничего под ногами не скользило, не хлюпало.
Плетёная дверца сама собой растворилась. В плетёном домике было сухо и тепло, потрескивали дрова в белёной печке, вдоль стен на длинных верёвках висели пучки трав, снизки пиявок и жуков.
– Ну, девицы-красавицы, раздевайтесь-разувайтесь, да за стол усаживайтесь.
– А мы будем вас угощать да расспрашивать – откуда вы к нам пожаловали?
– Сверху мы пожаловали.
– В колодец свалились.
– А теперь домой не знаем как попасть!
– Не реви, Баська!
– Не шмургай носом, Стаська.
– Так, понятно. Ну а мы здесь с какого боку?
– Мы наверх дороги не знаем.
– Дяденька Леший сказал…
– Ух ты, у Лешего племяшки объявились.
– Не смущай гостей, трещётка! Так что там дяденька Леший сказал?
– Что вы нам растолкуете как к Матушке-Метелице попасть, а уж она поможет дорогу домой отыскать.
– Если захочет – с какой ноги Хозяйка встанет, никто не угадает.
– А сам он, значит, к ней уже и дорогу забыл?
– Ладно, что на пустой желудок разговоры разговаривать.
– Да мы не голодны.
– Не голодны, так нам больше достанется. Ну, сеструха, чем гостей угощать будем?
– Может, икрой лягушачьей?
– Может, языками гадючьими?
– Блинами из тины болотной?
Две пары зелёных глаз с насмешкой глядели на Басю со Стасей.
– А и будем мы есть икру лягушачью, и тину болотную будем, лишь бы домой попасть!
– Что я говорила – свои люди! Ставь подруга, на стол чай брусничный, варенье земляничное. Думаю, карп в сметане да рыжики солёные не хуже икры лягушачьей?
– Не хуже.
– А как насчёт плюшек-маковушек на липовом меду.
– Кто же от маковушек откажется?!
– А Вы нам дорогу к Матушке-Метелице покажете?
– Покажем, даже проводим чуток, да только уж не сегодня. Сегодня вам в нашей хибаре заночевать придётся.
– А может, мы тогда без чаю и маковушек сразу пойдём?
– Идите, если вы такие отчаянные!
– Вы, девицы, в окошко-то гляньте.
Девочки и глянули – а там небо с землёй перемешалось, бела света не видать.
– Лютует Хозяйка. Вьюгой метёт, волчицей воет. Тут ей лучше под руку не попадаться. Вот погодите, отойдёт она, поостынет, тогда и в путь-дорогу отправитесь. Да что там, мы вам сами до её порога тропочку протопчем.
Давайте-ка лампу затеплим, а то темно стало.
– Тётеньки Кикиморы, а как вас зовут?
– А так и зовут – Кикиморы.
– Обеих одинаково?
– А что зря мудрить? Нас различи, попробуй.
– Мы и сами порой путаемся, кто есть кто.
– Одинаковые-то одинаковые, только я старшая, ты меня слушаться должна!
– Зато я младшая, ты должна мне уступать!
И Кикиморы рассмеялись этим словам, словно привычной шутке.
Та, что назвалась старшей, поставила на стол керосиновую лампу, чиркнула спичкой. Стеклянный колпак зелёного, какого-то словно бы пузырчатого стекла, вобрал мягкий свет и тотчас, откуда ни возьмись, потянулись к нему комарики да мотыльки, закружили, замелькали, заплясали свой вечный танец.
– Ой, откуда вдруг мотыльки зимой?
– Так они у нас в тепле с осени толкутся – пока светло, не показываются, а стоит лампу зажечь – тут как тут.
– К огню тянутся.
– Так они же сгореть могут!?
– Не сгорят, лампа у нас от такого дела заговорённая.
– Э, гостьи дорогие, да вы уже носом клюете. Сейчас мы вам на сундуке постелим, он у нас широкий, вы там обе поместитесь. Правда перин здесь не водится, до перины вы завтра доберётесь, – тут они снова захихикали. – Зато подушки на гусином пуху самые мягкие.
– И сны в них спрятаны самые сладкие…
Кикиморы кинули на сундук старый тулуп взбили подушки под пёстрыми наволочками, укрыли девочек лоскутным одеялом.
Бася со Стасей и в самом деле устали за этот долгий день как, кажется, не уставали никогда. Но, несмотря на это, уснуть не смогли – всё вокруг такое чужое, такое странное, да и домой попадут ли они ещё хоть когда!?
Будто почувствовав, что с гостями творится неладное, склонились над ними сёстры Кикиморы.
– Полно, девчата, горевать – всё хорошо будет. Ничего вам Хозяйка плохого не сделает, разве что к работе приставит, – вы у нас как – кашу-борщ сварить сумеете?
– Да хоть пороги спечь, – что-что, а руки у нас откуда надо растут.
– Ага, только головы дурные.
– Головы, это пустяки. Пыль обмести, полы вымыть не переломитесь? Вот и славно.
– Что ты девок морочишь, перину они взбивать будут, тут к гадалке не ходи.
– А что это за перина такая? – слёзы на глазах давно высохли.
– Сами увидите.
– А какая она – Хозяйка? Злая?
– С чего вдруг злая? Кто такую чушь сказал?.
– А долго нам у неё жить придётся?
– Это уж как получится – может месяц, может неделю, а может и год.
Девочки снова в слёзы.
– у, что опять за рёв?
– Как же мама с папой? Они же от горя с ума сойдут!
– Они же решат, что сгинули мы без следа! И косточек не найти-и-и-и!…
– Так что вам Леший, балбес, главного не сказал?
– Дурочки, не плачьте понапрасну – у нас здесь хоть месяц пройдёт, хоть год, а к себе домой вы вернётесь ровно через три дня, с той минуты, как в колодец упали.
– Правда?
– А что нам врать-то? Отчего так выходит, никто не знает, только время в Верхнем и Нижнем мире по разному течёт.
– Не успеют ваши родители из города вернуться, а вы уже дома!
– Спите. Хватит слёзы лить.
И девочки наконец уснули.
– Умаялись.
– Умотались.
И Кикиморы погасили лампу.
Утром Бася и Стася не сразу поняли, куда попали – чужая комната, похожая на плетёную корзину, снизки трав и лягушачьих лапок, развешанные вдоль стен… Неужели они и в самом деле попали в волшебный Нижний мир?
– Ну, лежебоки, хорошо спалось на новом месте?
– Замечательно!
– Тогда вставайте да завтракайте по-скоренькому.
На зелёной скатёрке их уже ждали глубокие миски с тушёной капустой, а поверх капусты по большому кусману жареной колбасы, а рядышком в огромных глиняных кружках клюквенный кисель, а на деревянной доске пышный румяный каравай.
Старшая Кикимора – а может младшая, поди их разбери! – отрезала от каравая каждому по ломтю душистого хлеба:
– Что размечтались, давайте, наворачивайте, время не ждёт.
– Или вас упрашивать да уговаривать надо?
Девочки лишь замычали в ответ, да и что скажешь с набитым ртом?
Едва с завтраком было покончено, Стася не выдержала:
– Тётеньки Кикиморы, а тётеньки Кикиморы, а вправду, сколько мы здесь ни пробудем, а домой вернёмся ровно через три дня как в колодец упали?
– Так сказали уже, что повторять?
– А почему через три, а не в тот же миг?
– А нам откуда знать?
– Чего не знаем, того не ведаем!
Тут и Бася свой вопрос задать решила:
– А для чего мы перину взбивать должны?
– Как для чего? – Чтобы на земле снег шёл.
– На земле – это в Верхнем мире?
– Ну да.
– Вот и странно – снег сверху вниз сыплется, а не наоборот.
– Что же мы, по-вашему, под землёй живём? Ну назвали один мир Верхним, другой Нижним, чтоб не путаться…
– А уж какой из них выше, какой ниже – поди разбери…
– Это как мы с сестрой – сегодня она Старшая, а завтра я.
– Ладно, девицы-красавицы, болтать с вами хорошо, да, похоже, некогда.
– Подкинула нам работёнку какая-то добрая душа, чтоб её разорвало да прихлопнуло!
– Повыдёргивала чёртова холера этой ночью наши вешки, разбросала дощечки по всему болоту. Узнаю, кто балуется, я у него самого руки-ноги повыдёргиваю, вместо вешек в снег воткну!
– Только бы никто сейчас на болото не сунулся, а то и до беды недалеко!
– А следы куда ведут?
– А следов никаких не осталось, видно замело.
– А может, метель и раскидала всё да повалила, вон как вчера бушевала?
– Может и метель. Хотя не очень верится – заговорённые наши прутики против метели. Погнулись бы, да устояли.
– Жаль, к Хозяйке вам теперь без провожатых идти придётся.
– Ничего, доберутся, не маленькие..
– Тётеньки Кикиморы, а можно, мы к вам ещё разок в гости заглянем?
– Отчего ж нельзя? Хоть двести разков, нам только в радость.
– Сеструха, а что ж мы девчатам ничего на память не подарили?
– Твоя правда! Где там наша шкатулочка заветная?
И Младшая Кикимора откинула крышку знакомого сундука, достала из-под вороха шалей и юбок зелёную шкатулочку, отперла её серебряным ключиком и протянула Басе со Стасей два перстенька серебряных с зелёными камушками самоцветными.
– Жаль, колечки эти простые, не волшебные, зато подарены от чистого сердца.
Перстеньки чуток поболтались на тонких девичьих пальчиках, и вдруг сели как влитые – вот тебе и не волшебные!
Девчонки ахнули от восторга и кинулись к новым подружкам обниматься.
– Эх, а мы вам ничего и подарить не можем – всё там, наверху осталось!
Тут Бася, в тщетной надежде хоть что-то отыскать, сунула руку в карман и вдруг нащупала там что-то мягкое. Вынула – ба, да это лента атласная шёлку алого! Правда, мятая-перемятая, словно на ней кошки вволю порезвились.
Тут и Стася вытянула из своего кармана точно такую-же, только голубую.
– Хороши были ленты ещё вчера утром, а теперь!..
– Стыдно такое дарить!
А у Кикимор уж глаза загорелись.
– Да вы что, это ж красотища невозможная!
– Да если мы их на шляпки нацепим или в волосы вплетём, все от зависти помрут!
– Подумаешь, чуток помялись! Что у нас утюга нет? Или мы его в руках держать разучились?
– Чур, мой голубой!
– Нет, мой!
– Я первая сказала!
– А я первая подумала!
Всё, – решили Бася со Стасей, – сейчас Кикиморы подерутся и от лент нарядных клочья полетят.
Но Кикиморы вдруг перемигнулись да расхохотались звонко:
– Знаешь, а красный ничуть не хуже, это я так, из вредности. Будем с тобой лентами меняться. Так даже веселей!
– Договорились, пока ты Старшая, ты голубую носи, а я Старшей буду, я её напялю.
– Ну, девицы-красавицы, вы готовы?
– Давно готовы.
– Это что же, вы опять на мороз собрались без чулок без варежек? А кто вас снегом оттирать будет?
Старшая Кикимора взмахнула голубой лентой и на девочках тотчас появились тёплые обновки – вязанные чулочки, пуховые руковички и шапочки с весёлыми кисточками.
– Тётеньки Кикиморы, а тётеньки Кикиморы, а как же мы к Матушка Метелице дорогу найдём?
– Найдёте. Мы вам вот что дадим… – Младшая Кикимора отворила заслонку, полезла в печь и голой рукой достала оттуда пыхающий жаром раскалённый уголёк.
– Бася, подставляй руку, да не бойся, не жжётся он! – Уголёк и вправду не обжигал, а лишь приятно грел ладонь. – Как сойдёте с крыльца, киньте его в снег, он вас к самому Хозяйкиному терему приведёт. А нас навестить вздумаете, опять же – уголёк под ноги и за ним.
– Только вы уж его в чужие руки не отдавайте!
Уголёк весело катился вперёд, прокладывая дорогу, девочки старались не отставать. Они болтали невесть о чём, смеялись, вспоминая шутки своих новых подружек и гнали прочь тревожные мысли. В конце-концов, не съест же их эта самая Метелица. Да и не прогонит. Как будет, так будет, что заранее себя изводить.
Сестрицы уже миновали болото и вышли к темнеющему под снежными шапками густому ельнику, как заклубился меж сугробами сизый туман и появилась из того тумана на расчищенной тропке незнакомая пани в длинной узкой юбке непонятного цвета и в маленькой шляпке с вуалеткой. Лицо её нельзя было толком разглядеть – словно рябь какая пробегала перед глазами.
– Куда вы так спешите, милые паненки, куда торопитесь?
Девочки поневоле остановились, поклонились вежливо и хотели было дальше идти.
Незнакомка ласково улыбалась и не спешила освободить дорогу. Уголёк зашипел, заискрился и замер в ожидании.
– Ах, как приятно встретить в этой глуши среди болот таких воспитанных барышень! Значит, вы и есть те самые Бася и Стася, о которых на весь лес трещит сорока? Ну а я – пани Ядвига Заболотная. Для вас, мои ласточки, попросту, пани Ядвига.
Так куда же вы направляетесь, милые крошки? Уж не к той ли, кого местная пустельга величает Хозяйкой? -
Тут пани Ядвига как бы невзначай наклонилась к угольку, протянула пальцы, чтобы схватить его, но тот вновь пыхнул огнём и зашипел сердито, так, что сладкоречивая дама отдёрнула руку, словно ожегшись.
– Ах, какая забавная у вас вещица! Вот бы рассмотреть эту безделушку поближе! Не могли бы вы дать её мне в руки?
– Вы верно шутите, пани Ядвига? Как можно раскалённый уголь в руки брать?
– Ах, как же я сама не подумала! И в самом деле, нелепо получилось. Это всё от моей застенчивости, мне так трудно разговаривать с незнакомыми людьми! Да и с кем мне здесь вообще разговаривать? Не с Кикиморами же неотёсаными?
– Что же вы молчите, милые барышни? А ведь мы с вами могли бы о многом поговорить. Вы ведь этого мира совсем не знаете, доверяете кому ни попадя, а это может привести к беде, к большой беде! Чем спешить неведомо к кому, заглянули бы лучше ко мне в гости, – да вы рядышком уже были, помните дом Лешего?
– Это не Вас ли мы видели там в окне?
– Меня, девочка, конечно меня?
– Так Вы пану Лешему жена?
– Я его невеста. Сговорённая невеста
Так что же, идёмте ко мне? У меня как раз остались чудные конфеты, мне их один хороший приятель привёз из Верхнего мира, из самого Гданьска.
Пойдёмте! – она цепкими пальцами потянула Басю за рукав.
Бася дёрнулась:
– Как-нибудь в другой раз.
– Глупые девчонки, напрасно вы напридумывали себе, будто эта самая Метелица придёт вам на помощь! Да она заморозит вас, выстудит, сердце в ледышку превратит! Не зря она Метелицей зовётся!
О, я бы много могла о ней порассказать! Она ведь и меня пыталась сжить со свету, еле я от неё спаслась! До сих пор как о ней подумаю, мороз по коже!
– Нам другой дороги нет, кроме Матушки Метелицы никто наверх пути не знает.
– Это вам Кикиморы напели? А вы всему верьте что эти пустомели наплетут!
– А Вы сами, Вы могли бы нас вывести наверх?
– Конечно могла бы! Это в сущности такие пустяки! Вот на днях приедет мой добрый приятель из Гдыни, он вас в одну минуту домой доставит.
– Из Гдыни? Вы же сказали -"из Гданьска"?
– Ах, какая разница – Гданьск, Гдыня, Лодзь, Краков – главное, вы моргнуть не успеете, как окажетесь у себя дома.
– А скоро он приедет, приятель Ваш?
– Ну, этого я точно сказать не могу… Но на днях… Может даже завтра.
Девочки переглянулись:
– Знаете, пани Ядвига, мы всё-таки пойдём.
Пани с вуалеткой разозлилась:
– Упрямые вы и самовольные, оттого и в колодец угодили. Добрые люди о них беспокоятся, добрые люди им добый совет дают, а они и слушать не хотят!
Казалось она вот-вот ножкой от неудовольствия топнет. Но нет, удержалась, даже улыбнулась кривенько:
– Ну, да я не обижаюсь. Я всё равно жду вас к себе в гости. Слышите, непременно приходите. А если вас пан Леший смущает, то он нашим разговорам не помеха, он и в доме-то почти не бывает, всё в лесу да в лесу.
И пани Ядвига, одарив девочек очередной приторной улыбкой, повернулась и пошла напрямиг через заснеженное болото, и не единого следа не обозначилось на рыхлом снегу.
– Бась, что она здесь наговорила?
– Не знаю, Стась. Ты ей веришь?
– Липкая она какая-то.
– Это она, видно, от застенчивости!
– Ну что, "милая крошка", идём?
– Идём, барышня!
– А уголёк-то наш в руки ей не дался!
– Зато теперь чуть не скачет от нетерпения, за собой зовёт.
– Значит, незачем прохлаждаться, и так много времени зря потеряли.
И девочки поспешили за угольком через заснеженный до самых вершин ельник, через берёзовую рощу, словно затканную белым кружевом, мимо горящих алыми ягодами зарослей калины, по горбатому мостику, перекинувшемуся над застывшей голубым льдом речушкой.
Ноги аж гудели от усталости, да присесть было некуда – разве что в сугроб. Но, наконец, лес потихонечку стал редеть, и за молоденькими сосёнками показался высокий терем, крытый серебристым тёсом. Перед теремом белел зимний сад, а в саду что-то звенело и щебетало. Едва Бася со Стасей подошли ближе, с деревьев вспорхнула стайка хохлатых свиристелей.
Уголёк добежал до крыльца и остановился. Стася подняла его и сунула в карман.
– Ну что, Бась, пан или пропал?
– Была-не была! Дёргай!
И Стася дёрнула висящий над дверью витой шнур. Где-то в доме тренькнул серебряный колоколец.
Девочки подождали чуток, но больше не услышали ни звука. Тогда Бася подёргала чуть сильней, переливистый звон прошёлся где-то в глубине терема, но ответом ему снова была тишина. Стася тряхнула верёвку разок-другой – и опять никакого отзыва. Тогда она попросту постучала в дверь кулаками. – Тот же результат.
– Ну что, Баська, поворачиваем назад?
– Погоди, Стась, мало ли куда Хозяйка выйти могла. Давай сметём снег со ступеньки да посидим-подождём.
–А чем сметать-то?
– Как чем? – ногами.
Но только они спихнули снег, только присели, как дверь распахнулась. Девочки едва успели вскочить. На пороге перед ними стояла статная голубоглазая женщина в светло-голубом домашнем платье.
Сёстры поклонились.
– День добрый, пани Метелица!
– И вам добрый! Ну, с чем пожаловали, гости дорогие?
И девочки привычно затараторили:
– Я Баська, а она Стаська…
– Я Стаська, а она Баська…
– Мы в колодец свалились!…
– Мы домой хотим!..
– А я тут причём?
– Все говорят, только Вы можете открыть нам дорогу в Верхний мир.
– Если что делать надо, мы работы не боимся.
– Тише-тише, у меня от вас уже уши болят! И проходите скорей в горницу, нечего двери раскрытыми держать, дом студить.
«Дом студить»?! – Девочки не ослышались? Или они не туда забрели и перед ними не Матушка-Метелица? У той в снежных хоромах полы ледяные, с потолка сосульки свисают… Да иначе и быть не может!.. -
– Да не торчите вы на пороге, раздевайтесь, за стол садитесь, за столом всё и расскажете.
Следом за Хозяйкой сёстры вошли в дом. Где же ледяные полы? Где сосульки? – Посреди тёплой комнаты дубовый стол льняной скатертью застлан, вокруг стола скамьи резные, а в углу голубым изразцом выложена печь голландская, и от той печи по всему дому жар идёт.
Хозяйка махнула рукой, и на столе сами собой появились тонкие стаканы на голубых блюдцах, в стаканах чай горячий. Махнула второй раз – влетели в дверь вазочки с малиновым вареньем, опустились на скатерть. Ну а на третий – возникло посреди стола блюдо с пирогами.
– Вы какие больше любите – с грибами или с яблоками? Тут одна бабуля славные пироги печёт, да меня порой балует. Вы жуйте, чаем отогревайтесь, говорить потом будете.
Но девочки лишь пригубили горячего чая и снова загалдели, перебивая друг-друга:
– Мы и печь умеем и стирать, а коли надо, то и дрова рубить.
– И воды нанесём хоть сорок вёдер…
– И корову сможем подоить…
– И лошадь запрячь…
– Тихо-тихо, я верю, что вы не белоручки, только, вроде я и сама пока справляюсь, зачем мне помощницы?
– Но пани Метелица!..
– Я – пани Метелица, и что дальше?
– Что же нам делать – папа с мамой из города приедут, а нас нет нигде!..
– Мы всё-всё для вас сделаем, только помогите домой вернуться!
– Иш какие настырные! Хорошо, дам я вам работу. Угодите мне, так и быть, отправлю вас домой, да ещё и награжу впридачу. А вот если поручение моё выполнить не сумеете – не взыщите, другую дорожку наверх искать придётся.
– Так все говорят – нет других дорожек.
– Кто ж такие эти "все"?
– Пан Леший и сестры Кикиморы.
– Ах, пан Леший!.. Скажите-ка, вспомнил! Имя моё помянуть изволил!.. И много этот пан про меня наговорил? Небось зубами скрипел да отплёвывался!?
– Да что Вы! Слова худого он о Вас не сказал.
– Сам к Вам и направил.
– И не говорил, что заморожу я вас да выстужу?
– И не заикался.
– А что же он сказал?
– Сказал, что у него к Вам дороги нет, а вот сёстры Кикиморы показать её могут…
– А сам он, значит, дорогу эту и знать не знает?! Ладно, чай стынет. Вот как отчаёвничаете, покажу я вам, что делать надо.
А как встали из-за стола, вывела их Матушка-Метелица снова во двор. Там уже стояла маленькая косматая лошадёнка, впряжённая в сани, в санях на старую рогожку была навалена небольшая копёнка сена.
– Ну, работницы, лезьте в тарантас (повозка) да поезжайте в лес. Дорогу кобылка моя сама знает. Где она остановится, там кинете на снег сенца охапку. Кинете, да вот в этот колокольчик позвоните, – она дала Стасе серебряный колокольчик. – Как придут к угощению звери лесные, можно будет дальше ехать. Не боитесь? Зверьё у меня разное столуется, не всё белочки да зайчишки.
Бася со Стасей решительно помотали головами.
Вот и славно – главное, не бойтесь, и никто вас не тронет.
Сестрицы дружно кивнули, взгромоздились поверх копны и тронулись в путь.
Далеко и заехать не успели, на самой опушке лошадь остановилась. Девочки слезли, кинули на снег душистого сена, сколько руки захватили, и со всей силы затрясли колокольчик. От волшебного звона травяная охапка стала расти как на дрожжах и вширь и ввысь, а сухой тимьян да тимофеевка на глазах оборачивались сочными листьями капусты, порезанной на куски оранжевой морковкой.
Только никто на угощение выходить не спешил, лишь шуршали в заснеженных кустах чьи-то невидимые лапы, лишь косили из-за сугробов чьи-то испуганные глаза.
