Синий кадиллак

Она вышла из машины, направилась к подъезду. Машинально подняла голову – на втором этаже на их кухонном окне желтели прежние занавески. Чуть приоткрыто окно – значит мать, как всегда, хлопочет у плиты.

Батюшки! На подъезде кодовый замок. Сподобились наконец-то! А то ещё в прошлом году было – заходи все, кому не лень. А это что на двери? Объявления. Целых три штуки. «Куплю квартиру в вашем доме». Эк, как народ-то разобрало. Кто бы мог подумать – в их-то захолустье. Мила отошла на пару шагов назад, снова подняла голову к окну, крикнула: «Мама!». Высунулась материна голова:

–Нажимай номер квартиры. Открою!

Вот ступени. Она поднимается по ним, не касаясь перил. Каждый раз, уезжая, думает, что, наверное, никогда больше сюда не вернётся. И нет ей никакого дела до выбоин и трещин в старом застывшем месиве из бетона с вкраплениями бледных разноцветных камушков. Но возвращаясь, не думая о них и не желая узнавания, она опять перечисляет подошвами старые отметины детства. Вспоминает их машинально, без всякой нежности, пожалуй, даже с разочарованием и горечью за то, что приехала опять, опять идёт по этим ступеням и никак от них не оторвётся.

Наскоро обнялись с матерью.

–Ну, вот как раз к завтраку и подоспела! Руки мой и садись! Картошка с грибами, курица, творожники…

–Ничего себе у вас завтрак. Хотя в это время уже и обедать можно. Тем более что я сегодня встала в пять часов.

–Ну, вот и садись. Поешь, да поспи немножко. Позже поговорим.

Задом она почувствовала знакомую табуретку. Привалилась спиной к косяку двери тесной кухоньки. Это её законное место. Сестра сидела всегда справа – у стены, под часами, мать ближе к плите, а папа – тот около холодильника. Будто и не уезжала она никуда.

–А где Миленка? – Ой, какие вкусные мать делает творожники со сметаной. Всегда добавляет в них тёртое яблоко, поэтому они такие нежные.

–Ушла с утра. Сказала, что в поликлинику. И до сих пор её нет.

–В поликлиниках всегда очереди.

–Так, она, наверное, в онкологическую пошла.

–Я думаю, там тоже не безлюдно.

Помолчали. Людмила подумала и взяла из миски ещё один творожник. Всё-таки так, как мать делает – никто больше не умеет. Уже и наелась вроде бы, а всё равно ещё хочется.

Сказала с полным ртом:

–А что, позвонить Милене нельзя?

–Да ведь она, когда не захочет, по телефону не отвечает.

–Ну-ну! Свободная, значит, она у вас женщина – хочет, отвечает по телефону, не хочет – не отвечает. Это только я привязана к этому дому на всю жизнь…

Мать только поморщилась.

–Ну, что ты начинаешь? Тут горе такое!

Мила перестала жевать, положила четвёртый творожник назад.

–Салфетки у вас есть?

–Чего?

–Я говорю, салфетки. Руки вытереть.

Мать подала ей чистое полотенце. Мила вытерла руки, потом посидела ещё, не выдержала, встала, прошла в туалет и вымыла ещё руки с мылом. Вернулась на место. Прямо взглянула на мать.

–Ну, что молчишь?

Мать вопреки ожиданиям давить не стала. Только плечами слегка повела. Мила взглянула на неё внимательнее, мысленно охнула. Постарела мать. Как-то незаметно и быстро постарела. Даже после смерти отца так плохо не выглядела, как сейчас.

–Мама, пойми, так просто дела не делаются. Надо иметь на руках приглашение, чёткие даты, стоимость, банковский счёт…

–Счёт у нас один, Люда, – глухо сказала мать. -Ты вот тут умничаешь… Думаешь, Милена тебя сильно обидела. На всю жизнь…

Мила перебила.

–Давай о старом не будем. Но я хочу понять – что, когда и сколько. Мне деньги ведь тоже с неба не падают.

Мать вдруг встала, достала из холодильника бутылку вина, из шкафа две рюмки. Поставила на стол.

–Давай, Люда выпьем с тобой. За её здоровье.

–Ты пей, мама, я не буду. Мне ещё сегодня назад ехать.

–Что, неужели на ночь не останешься?

–Не останусь. Дел много.

–Тогда и я не буду. – И мать вдруг заплакала. Тоненьким голоском сквозь слёзы заговорила. – Я уже и в церковь ходила… И к отцу на кладбище… Свечки ставила… А сама думаю, ничего это не поможет. Деньги только нужны…

–Ну, так можете вы мне конкретно сказать, сколько?

Мать высморкалась в полотенце.

–Не ори. Сколько нужно денег – знает Сергей.

–Сергей? Это кто? – Мила удивилась. Что-то не слышала она раньше ни про какого Сергея.

–Это Миленочки новый муж.

–Официальный?

Мать шумно вздохнула. -Не успели они ещё в ЗАГС сходить. Да и неважно сейчас это.

Мила усмехнулась.

–Раньше-то было важно. Настолько важно, что…

Мать перебила.

–Важно то, что она его любит. Только им и дышит. А он её любит ли, кто это знает? А теперь вот болезнь…

И опять что-то жгучее, едкое разлилось у Милы по сердцу. Разозлило и вдруг обрадовало её.