30 секунд до рая. Сборник миссионерских рассказов

– В августе.

– Тогда приходите за две недели до торжества, и обсудим все детали. Кстати, у нас появилась новая услуга. Продаем лепестки роз, чтобы ими обсыпать молодоженов, когда они выходят из ЗАГСа. Что еще?… Ах, да! Можно сделать недорогой букет – дублер из не совсем свежих цветов, который невеста потом сможет кинуть девушкам-подружкам. Ведь, если честно, жалко с такой красотой расставаться, – Света еще раз повертела перед покупателем свадебный букет всеми сторонами, чтобы он окончательно убедился в справедливости ее слов. – А в августе нам из Голландии привезут восхитительные чайные и белые розы. Так что приходите. Если не из каллов, то из других цветов составим первоклассный букет. Невесте понравится. Еще и внукам будите о нем рассказывать. – Про себя же Света подумала, – хорошо, что собственник подсказал эту идею с лепестками и вторым букетом. Цветы – товар нежный, чуть подвянет и приходится утилизировать. Только вчера списали несколько роз и цветок в горшке.

Когда чужой жених ушел, Светлана продолжила ежедневную процедуру обработки цветов. Заменила воду, привычным движением обломила кончики стеблей хризантем, не терпящих прикосновения металла, концы же твердых стеблей роз подточила как карандаш. Цветы как люди – каждому нужен особый подход. И как розы и гвоздики нельзя ставить в одну вазу с другими цветами, так и люди не со всеми уживаются. Кто-то своим присутствием укорачивает жизнь соседа, как это делают душистый горошек, ландыш и, разумеется, нарцисс, а кто-то, как герань и туя – удлиняет. Вот и Павел сперва ей показался эдакой туей. В то время она работала в хозяйственном магазине и все еще продолжала злиться на первого мужа Саву. Особенно когда узнала, что у него сразу же за первой родилась вторая дочь.

Павел был покупателем тихим и терпеливым. Он мог подолгу выслушивать жалобы симпатичной продавщицы, всегда находя, чем ее подбодрить и утешить. Вскоре Светлана уже не представляла себе как она раньше обходилась без этого добродушного русоволосого парня. Ничего, что он на пол головы ниже ее. Зато, никто так хорошо Свету не понимал. Павел сделал ей предложение и торопил со свадьбой. Вот теперь она точно отомстит Саве и докажет всему миру как он ошибся, разведясь с ней (не она же виновна в разводе)! О Паше Света почти ничего не знает? Нет общих друзей и знакомых, а его родители в другом городе? Чепуха! Все у них прекрасно устроится – лучше всех!… и у нее тоже будут дети. Света вновь поверила, что достойна большой, светлой и чистой любви.

Они поженились в конце декабря, а уже с новогодних праздников начались проблемы. Павел пил. И это во всей полноте обнаружилось почти сразу. Оказывается, торопил он со свадьбой не по любви к избраннице, а потому как больше был не в силах воздерживаться от алкоголя. Упустить же бесплатную дом. работницу, которая и еду приготовит и вовремя обстирает, продемонстрировав ей свою истинную сущность, не хотелось…

– Ой! Это же не колбасный! – удивился какой-то пьянчуга, видно по ошибке зашедший к цветочнице. – Мадам! Простите, простите…, – и, отдав честь, как это делали офицеры в американских фильмах, забулдыга развернулся, чтобы выйти наружу, но через мгновенье он повернул обратно. – Послушайте, мадам, или как вас там…? По радио и везде говорят: «Не осталось настоящих мужиков». А когда вас – женщин на улице пытаешься ангажировать, то нос воротите. Это нормально? Я, конечно, не качёк, но – ничего себе. Все мое при мне. Могу любой даме устроить удовольствие без последствий. А последствие знаете, что это такое? А-а-а! Это дети. Иногда посмотришь, идет вся такая расфуфыренная. Рядом с ней какой-то шпендик. Я понимаю. Она с него деньги сосет и не давится. А я же… Все мое при мне…

– А ты не пробовал для начала протрезветь? Дети, видите ли, для него – последствия! Импотент что ли, если дитя от тебя нельзя прижить? Да дети – это вообще самое лучшее, чем только может благословить Бог! Никакой качёк не заменит своего собственного ребенка.

Пьяный посмотрел на Свету ошалело, словно та неожиданно пнула его в самое больное место.

– Я к вам как к человеку, как говорится – со всей душой, а вы – ругаться, – мужчина почти заплакал оскорблено. – Все вы одинаковые… э-эх! – и махнув рукой, он, покачиваясь, поплелся к двери и практически вывалился наружу, что-то возмущенно бормоча себе под нос.

Да…он действительно как ее второй муж Паша. Обжегшись о быстрое крушение первого брака, Света не спешила разводиться с Павлом, хотя и поняла, что ее нагло использовали. Постоянные запои мужа влияли на нее угнетающе. Но она терпела, стиснув зубы, и все надеялась, что на мужа подействует лечение в спец. клинике, ее слезные мольбы во время его редких протрезвлений или просто произойдет какое-то чудо. Но чуда не произошло. Два года спустя Света выгнала и Павла…

– Извините, а таксофонные карты у вас есть в продаже? – поинтересовался у цветочницы обритый налысо худощавый мужчина в оляпистом спортивном костюме. Его скулы, нос и рот несколько выдавались вперёд, так что весь его облик напоминал ни то лошадь, ни то – корову.

– Нет. Карточки можно приобрести только на почте через дорогу.

– А пятисотку раскидаете?

– Молодой человек, на двери же ясно написано, что деньги мы не меняем, – рассердилась Света. – Впрочем, если что-нибудь купите, сдачу могу сдать.

Лысый растерянно осмотрел товар, цены и, извинившись, исчез за дверью, но через полчаса он вновь звякнул входными колокольчиками.

– Таксофон на улице не работает. Можно позвонить с вашего телефона? Я заплачу.

– Мужчина, вы среди цветов где-нибудь видите телефон?

– Н-нет…

– Тогда чего спрашиваете?

– А можно позвонить с вашего мобильного?

– Еще чего?

– Ну, пожа-а-алуйста! Я с другом несколько лет не виделся. Сейчас приехал в город и не могу с ним связаться. У меня есть деньги. Честно. Я заплачу, – и мужчина, достав из кармана несколько смятых купюр, показал их Светлане. Ее сердце дрогнуло.

– Хорошо. Только недолго, – цветочница достала из сумочки сотовый телефон и положила его на тумбочку.

– Аллё, Лёха? Это я. Как кто? Я – Лось. Не узнаешь кореша, с которым три года на одних нарах провел? Да, я сегодня освободился, – возбужденно кричал лысый посетитель в трубку. – Это Лось, говорю, …Ло-ось!

– Как бы не убежал с моим телефоном, – встревожилась цветочница, едва заметно продвигаясь к выходу, чтобы при необходимости отрезать путь к побегу бывшему зэку. – И с чего я сегодня такая мягкосердечная? Еще прирежет своего дружка, а мне отвечать, так как звонили с моего номера. – Беспокоилась женщина. – Сказала бы: «Не дам мобильник» – и жила бы дальше без проблем. Эх, Светка, Светка! Вечно ты ввязываешься в какие-то истории. Скоро на пенсию, а ума за столько лет так и не нажила.

Тем временем, посетитель закончил разговор и с довольным видом вернул цветочнице телефон, с которым она мысленно уже распрощалась, приложив при этом пятьдесят рублей.

– Что вы! Это слишком много, – замахала руками женщина, облегченно улыбаясь и готовая на радостях чуть ли не простить вообще весь долг. – Дайте десятку и довольно с меня. Вам сейчас деньги самому пригодятся.

С зэками Света ни когда не связывала жизнь, хотя повод был… После развода с любвеобильным Рамилем она разменялась с ним из Самары в Уфу. Сперва, ей такой вариант показался очень невыгодным: чужой город, почти нет знакомых, не говоря о друзьях. Но, поразмыслив, Света нашла, что дополнительные целых пять метров жил площади вовсе не лишние, особенно при смирных соседях, а друзья – дело наживное и согласилась на размен.

Не успев еще распаковать все вещи, Света обнаружила в почтовом ящике письмо. На обратном адресе значилось: «УЕ-13, отряд 10» без имени и фамилии. Строка «кому» тоже зияла пустотой, но номер квартиры значился ее. Предварительно узнав у соседей по комнате, что письмо точно не к ним, Света вскрыла конверт, думая, что пишет солдат. На эту мысль ее натолкнул номер отряда на конверте. Но, дочитав письмо, поняла, что оно из заключения.

Писал мужчина (или парень) у которого когда-то в этом доме жила первая любовь, но он не помнил в какой именно квартире. Он жаловался на судьбу, проклинал прежнюю разгульную жизнь и надеялся с помощью своей первой любви (или той, кто проявит сострадание его доле) подняться, взяться за голову, начать работать и даже (возможно) пойти учиться куда-нибудь.

Свете было неважно – действительно ли автор письма после освобождения пойдет в какой-нибудь институт. Бесчисленное количество грамматических ошибок свидетельствовало скорее об обратном. Просто женщина решила поддержать человека, как и она оказавшегося в сложной житейской ситуации. Посылка собралась быстро: пряники, карамель, банка маминого варенья. Много ли надо для поднятия чужого настроения?

Когда на посылке писался обратный адрес, рука женщины остановилась. Мало ли что это за человек? Стоит ли давать личные данные чужим, да еще каким…? Кто его знает, за что он сидит? И Света написала вымышленную фамилию и имя прежней хозяйки теперешней ее комнаты.

Ответ прилетел через несколько дней. Коля (так звали заключенного) благодарил за ее доброту, изъявлял желание общаться дальше и в мягкой форме пояснял, что ни варенья, ни что бы то ни было в стеклянных банках нельзя им присылать, а конфеты следует предварительно освобождать от фантиков.

Света фыркнула на такие претензии и не ответила. Через неделю пришло еще одно письмо, потом еще…Женщина их читала, выбрасывала в мусорное ведро и оставляла без ответа. Ей был неприятен тот слащаво-нежно-просительный стиль, в который Коля облекал свои послания. Наконец, переписка и с его стороны прекратилась.

Через год на пороге их квартиры стоял худой бритый мужчина с чемоданом в руках и спрашивал Машу.

– Маша давно отсюда съехала, – сказала Света, с ног до головы осматривая нежданного гостя. Почему-то у нее как-то странно и настораживающе екнуло сердце.

– Как жалко, – на лице незнакомца отобразилось сильное разочарование, словно ему только что подробнейшим образом объяснили, как проделывается фокус, в который он, по своей наивности, очень долго безоговорочно верил. – То-то я пишу, пишу, а ответа все нет.

Женщина моментально сориентировалась, кто перед ней, но виду не подала. Коля хотел еще что-то спросить, но Света, извинившись, закрыла дверь перед его носом, стрелой забежала в свою комнату и, юркнув в кровать, забилась под одеяло. Ее била мелкая нервная дрожь. На этом ее «тюремная» эпопея закончилась. Но всякий раз, когда она встречалась с людьми, прошедшими через зону, внутри у нее что-то обрывалось, и она чувствовала ни то стыд, ни то укор совести. Не считая, разумеется, сегодняшнего случая, когда не было времени для миндальничания и она собиралась отвоевывать свой телефон.

Когда, спустя несколько минут, в цветочный ларек зашли два полицейских, которых Света еще по привычке иногда продолжала звать милиционерами, женщина закусила губу.

– Это за моим Лосем. Надо же, как кличка ему к лицу, – пронеслось в ее голове. – Чувствовала же, что не стоило ему давать телефон.

Но полицейские, не заметив легкого смущения цветочницы, стали рассматривать товар, благоухающий свежестью и различными иными ароматам.

– Почём у вас готовые букеты? – поинтересовались стражи порядка.

– С одноголовыми хризантемами – 500, с лилиями – 800. Есть за тысячу и полторы.

– Дороговато… Давайте нам сделаем скидку? Мы – бедные.

– Ага, бедные! – передразнила цветочница, уже успев придти в себя и поняв, что их визит никак не связан с Лосем. – Если бедные – купите открытку. Они хоть с розами, хоть с тюльпанами – тридцать рублей.

Посовещавшись в сторонке, полицейские купили букет хризантем.

– Бедные! – после их ухода не переставала ворчать Света. – Со скидками, да с распродажами совсем люди развратились. Привыкли жировать на халяву. Всяк норовит на мне сэкономить, словно я сама цены устанавливаю. И полицейские тоже хороши. Ни работать, ни одаривать по настоящему не умеют. Убийцу Сомика до сих пор не поймали.

Вспоминая о четвертом муже, Света давно уже перестала плакать. Разве только после того, как увидет его во сне…

В Уфе дела у Светы пошли не лучше, чем в Самаре. Такой же мизерный заработок продавца, жалобы и крик покупателей, профессиональная утруска и усушка в свою пользу, и обвес в двадцать-тридцать грамм с килограмма. И, разумеется, приставания мужиков к симпатичной одинокой разведенке. Если бы не ее бойкий характер и оплеухи, щедро раздаваемые ею направо и налево, без анализа кто собирался полапать – директор магазина или пьяный грузчик, ей пришлось бы совсем туго.

– Да выйди ты, наконец, замуж, – наставляла подругу сменщица, – сразу все отстанут. Мужики мужиков боятся.